[366] и чтоб духу вашего здесь больше не было! никогда!.. los! los!..»
Он был вне себя…
Чумарь тем временем приводил в порядок свою повязку…
— Если я вас когда–нибудь здесь снова увижу, вы будете расстреляны! и утоплены!.. я вам это гарантирую! повод я найду!
Чумарь после таких зуботычин!.. все–таки слегка опешил… он качался… и никак не мог снова как следует натянуть на себя свою повязку…
— Хорошо, комендант! я понял ваш приказ!..
Он выходит и закрывает за собой дверь…
— Доктор, вы видели этого человека?.. он служит у нас уже двадцать два года!.. и на протяжении всех двадцати двух лет он только и делал, что закладывал всех подряд!.. он заложил нас!.. вас!.. он готов стучать Петру и Павлу! он предал Англию! Голландию! Швейцарию! Россию!.. этот тип хуже, чем поп Гапон! хуже Лаваля, хуже Петэна! он прирожденный стукач! стукач, который стучит на всех! я уже двадцать раз спасал ему жизнь, доктор! уже двадцать раз я должен был его расстрелять! я!.. Чумарь! да, я мог бы расстрелять его на месте!.. он ведь написал англичанам… он собирался похитить Лаваля… да… и я знаю с чьей помощью!. с помощью министров из Замка! да!.. вот что представляют из себя те, кого вы лечите! доктор! в Замке собрались одни предатели и евреи!.. а вы так не считаете?
— Я слушаю, комендант! я вас слушаю!.. о, конечно, я полностью с вами согласен!
Еще бы! да, если бы он начал уверять меня, что я монгол, я бы и тогда не стал ему перечить!
— Ну хорошо, доктор, и знаете, что я вам еще скажу?.. только между нами!..
Он собирается мне еще что–то сказать… но молчит… может быть, он передумал… к сожалению, нет…
— Не знаю, известно вам это уже или нет… но я арестовал Менетреля!.. я не в состоянии арестовать их всех!.. нет!.. весь Замок!.. а жаль! жаль! именно это и стоило бы сделать!.. они все того заслуживают!.. все, доктор! и вы в том числе!.. и Люшэр![367] и этот ваш еврей Бринон! так же как и все остальные евреи из Замка… о, это не Замок, а какое–то гетто!.. а вы что думаете по этому поводу?
— О, я полностью с вами согласен, комендант!
— Но вам кажется на это глубоко плевать! погодите, евреи вас потом тоже достанут!
— Так же как и вас… вас они тоже достанут, комендант!
Мы оба едва не расхохотались… эта перспектива была до смешного реальна!
— Если вас не затруднит?.. не откажите в любезности, сделайте мне еще один укол? встреча с этим замечательным человеком изрядно меня утомила!
Новая вспышка веселья!.. мы буквально давимся со смеху!
— Знаете, комендант, я еще никому не отказывал!.. нет!.. ни здесь, ни в каком–нибудь другом месте! я еще ни разу не бросил больного на произвол судьбы! ни разу! однако я должен вам сказать! чего мне это стоит! каких усилий!.. и раз уж я здесь, и мы об этом заговорили, я считаю своим долгом поставить вас в известность, комендант… что даже эти два кубика камфарного масла, которые я вам сейчас введу, и в которых вы так нуждаетесь, я достал не у вашего Рихтера Hof Apotek!.. нет!.. у этого Рихтера никогда ничего нет!.. впрочем вам должно быть это известно, вы ведь все всегда обо всем знаете, но я все равно вам скажу: это камфарное масло доставляют мне из Швейцарии! а оно там дороже золота!.. я покупаю его у «проводников»! на собственные средства! обратите внимание! не Адольфа Гитлера! и ни Рейха!.. а на свои кровные, хотя я далеко не самый богатый человек в мире! уж вы–то это знаете лучше других! и если вы вдруг решите меня повязать! опередив сенегальцев Леклерка! вспомните о том, что я вам сказал! совершив этот опрометчивый поступок, вы лишите себя камфарного масла!..
— Если я вас правильно понял, доктор, я перед вами в неоплатном долгу?
— Совершенно верно, комендант!
— Что ж! я не забываю добра, доктор! stimmt![368] но в свою очередь, я тоже хотел бы попросить вас об одном одолжении! для меня это очень важно! вам ведь нравится выдавать медицинские свидетельства… так вот, я хочу, чтобы вы засвидетельствовали и этот случай с Буаньером!.. вы были свидетелем того, что я мог его убить! но не сделал этого! хотя он и накропал на меня донос! так ведь?..
— Да! да, комендант! еще бы!.. но ложитесь! вам придется снова раздеться, комендант! снять с себя брюки!.. только брюки!
Я делаю ему еще один укол.. в ягодицу… и начинаю потихоньку складывать свои причиндалы.. ампулы… вату… шприц… снаружи доносятся возбужденные голоса… снизу… с нашей площадки! вся наша площадка буквально гудит!.. опять началось…
— А где же моя жена?
— Осторожно, не двигайтесь! комендант! ваш укол!.. лежите спокойно!.. хотя бы пять минут.. вот так!.. а я схожу посмотрю!
Только я открыл дверь… глядь, Чумарь!.. толкает речугу!.. с балюстрады!.. он так и не спустился вниз!.. а те, внизу на нашей площадке, вопят благим матом!.. чехвостят его в хвост и в гриву!.. эко его проняло!.. оказывается, они снизу все слышали! и пощечины!.. и то, как Раумниц его обзывал! ах Чумарь!.. ах, сукин кот! ну и харя у него!.. особенно без повязки!.. он сорвал с себя повязку!..
«Ну давай, не дрейфь! эй, ублюдок! дешевка!.. давай!.. высеки его!.. высеки!.. ему ведь не впервой!.. всыпь ему как следует!.. трус!..»
Полное единодушие!.. о, а он и не думает никому всыпать! он хочет, чтобы все его сначала выслушали!.. выслушали! выслушали!.. но те снизу не желают его слушать! не желают! и все!.. тогда Чумарь начинает спускаться… одна ступенька… вторая… вот он уже рядом с ними… «дайте мне пройти… мне нужно к доктору!» Лили у себя, в 11-ой… она его впускает… и отдает ему его коробку, которую он оставил у нас… он оставил у нас свою коробку с картотекой… весь Зикмаринген в карточках! ему нет дела до этого блеянья! на лестничной площадке!.. пусть его обзывают евнухом и опущенным, потому что он не хочет вернуться и разобраться с Раумницем! с этим скотом! оберлегашом! его коробка с карточками для него важнее всего на свете! на остальное ему начхать! «эй вы! послушайте!.. вы салаги!.. запомните!.. это я Чумарь! я вам говорю: вы дерьмо!.. я Чумарь!.. бля буду!.. суки! дерьмо вонючее! де–е–е-е-рьмо! жлобье вы все! я бывал и не в таких переделках! когда я вернусь из Берлина, вы еще обо мне услышите!..
— У!.. у! гад лягавый!.. вали в свой Берлин!.. пусть тебя еще раз там как следует отдрючат! слизняк!.. поносник!..
Так реагирует на его слова площадка!.. тем не менее толпа расступается и пропускает его… его и его коробку с карточками… которую он крепко сжимает у себя под мышкой… он стучит по ней! и демонстрирует присутствующим!.. «вот она, моя картотека, да! куча безмозглых идиотов!.. там внутри — весь Зикмаринген! козлы!.. и всю эту информацию собрал я, Чумарь!.. в Берлине будут рады с ней ознакомиться! этот ловец форели меня еще попомнит!»
Тут он поднимает голову вверх, к балкону… и потрясает своим кулаком по направлению к кабинету Раумница!.. он держится крайне вызывающе!.. грозит кулаком Оберштурмлегавому!.. казалось бы, они сами только что советовали тому как следует всыпать… теперь!.. вдруг!.. их настроение резко меняется!.. больше никто не хихикает!.. все расступаются и дают Чумарю уйти… истеричный хвастун, идиот!.. не хватало только, чтобы он еще прикончил Раумница! от такого придурка всего можно ждать!.. он спокойно спускается по лестнице, ему никто не мешает… пусть проваливает!.. скатертью дорога!.. вместе со своими карточками!. его здесь никто не держит!.. никто!.. на лестнице царит гробовая тишина!.. вокруг не слышно ни звука!.. все ждут, когда он исчезнет, спустится в Stam… и это те самые страсбуржцы, фолькштурмы, местные… которые устраивали настоящую свалку перед нашей дверью только, чтобы попасть в сортир или ко мне на консультацию… их всех как ветром сдуло! стоило Чумарю снова начать говорить, как они все повалили назад в пивную, они не хотят, чтобы их видели на площадке… с ним!.. Чумарь он и есть Чумарь! на всякий случай, лучше держаться от него подальше!.. на площадке остался лишь я… кто–то окликает меня снизу! Чумарь! он хочет мне что–то сказать!.. я спускаюсь…
— Ну доктор! разве это люди! хрен на блюде!.. а не люди!.. а тот, там наверху! вы сами видели, доктор!.. что это за скот! тупой осел! тоже мне рыболов нашелся!.. он видите ли, меня расстреляет!.. ладно! я уезжаю! но мы еще с ним встретимся!.. ах, он наверное, думает, что избавился от меня навсегда! и с вами мы тоже еще встретимся, доктор! так что, до скорого! счастливо оставаться!
По его лицу текут слезы…. похоже, он действительно решил идти… но не к вокзалу!.. и ни в другую сторону… к Fidelis… нет!.. а вверх… по дороге на Берлин!.. как выйдешь из отеля, направо, а потом сразу же налево, к Herzoggasse!.. есть там такая улочка… я делаю знак охраннику у дверей… мол, все нормально… все согласовано!.. пропустите его!.. охранник уже хотел было его вернуть!.. nein! nein! … это по заданию Раумница! он направляется в Берлин!.. с секретным поручением!.. поэтому и идет пешком!.. тс–с–с! тс–с–с! знаками показываю я ему!.. пусть он сообщит другому!.. охраннику напротив… на противоположном тротуаре… поручение чрезвычайной важности!.. охранник должен знать… «Raumnitz befehl!.. gut! gut![369] ладно! Чумарь может пройти… и он проходит, причем, должен признать, с гордо поднятой головой, бодрым шагом, зажав свою картотеку под мышкой… «Счастливо, доктор!..» на дороге кроме него больше ни души… вскоре он скрывается за деревьями… что растут сразу же за Prinzenbau… дорога идет все время вверх…
***
Черт, как не хочется выходить из дома… а придется… не сегодня, так завтра… хотя бы за объедками для Бебера… а уж если идти к Landrat, то нужно навестить и мадам Боннар… я вам уже говорил, что это моя самая старая больная, ей уже 96 лет, она такая хрупкая и слабая… но какая доброта!.. какая утонченность! какая память! Легуве,[370]