ак возбужден, что я решил промолчать…
— О, но самое главное! подождите!.. мне нужна еще одна подпись!.. подпись фон Раумница!.. а я этого фон Раумница почти не знаю!.. где он хоть находится, этот фон Раумниц?.. пустая формальность!.. печать!..
— Прямо над нами! дорогой мой! прямо над нами!.. на лестничной площадке этажом выше! 28‑я комната! нужно подняться! постучать!.. и все!
— А он в хорошем настроении, этот ваш Раумниц?
— Да, так себе! вероятно, вам он покажется слегка уставшим…
— Ясно! вы все здесь стали развалинами! пожалуй, этого Раумница я тоже сниму!.. запечатлею его! для истории!.. ну а вы, как себя чувствуете? как настроение? о, вам придется сменить выражение лица, Селин! ну же! Селин! я вас прошу!.. мне такие постные физиономии не нужны!.. фильм пойдет во Франции! поймите! во Франции!.. в сотнях французских кинотеатров!.. его будут смотреть ваша мать, ваша дочь, ваши друзья, наконец!.. представляете, сколько людей его увидит! в том числе и ваших друзей!.. у вас ведь множество друзей во Франции, Селин!.. гораздо больше, чем вы думаете! вы, наверное, и не представляете сколько? а они вами восхищаются!.. любят вас! и ждут!.. ваши многочисленные друзья!.. так что не вешайте нос, Селин!.. выше голову! во Франции же не одни евреи! и во Франции многие ненавидят Голлистов! вы никогда об этом не слышали? о, ля! ля!.. да там все просто обожают Петэна!.. вы не представляете!.. больше, чем Клемансо!.. кстати, вы не напишете мне об этом статью для «Ля Франс»?.. а?..
— Конечно! само собой, Орфиц!
Он говорит без умолку.
— Все кругом только и твердят!.. «Селин совсем упал духом!..» но вы же себе не враг?.. в конце концов?.. гм!.. я мигом, туда и обратно! вы меня дождетесь?.. так в 28‑й, вы говорите?
— Да! да! там на двери написано: Раумниц!..
— Идем, Одетта!
Он не медлит… хватает Одетту под руку!.. поднимается… «тук! тук! herein!» и они там!..
Должен сказать, что меня не так–то просто удивить, но эти… Орфиц с Одеттой… вуалька, сумка из крокодила, тройные подметки!.. их пребывание в Лейпциге!.. в Дрездене!.. особенно в Дрездене, о котором я кое–что слышал… а за восемь дней до них я встречался с консулом из Дрездена… последним консулом Виши… он мне рассказал, что там творилось! все было раздолбано и зажарено на фосфоре… по американскому рецепту!.. великолепно!.. последний «new–look»[376] перед атомной бомбой… сначала прошлись по окрестностям… жидкой серой и ракетами… а потом зажарили основную часть! центр Дрездена! во вторую очередь!.. церкви, парки, музеи… чтобы никто не ускользнул!..
Сколько нынче разговоров о пожарах в шахтах… фотографий, интервью… кажется, все готовы до бесконечности проливать слезы и онанизировать по поводу судьбы бедных шахтеров под землей, ставших жертвой коварства метилового газа и предательского пламени!.. черт подери!.. а теперь еще и по поводу жестокости русских танков в этом несчастном Будапеште… но никто ни разу даже не вспомнил, и это несправедливо, о том, как их братья были преданы и изжарены в Германии под большими демократическими крыльями… это табу, об этом говорить не принято… сами они там не были!.. и ладно!.. а вот последний консул Виши там был и спасся, вышел живым из этого ада, только благодаря килограмму кофе… у Него под мышкой оказался этот килограмм… это все, что осталось от Консульства… учетные карточки тоже сгорели!.. последние пожарные машины должны были вот–вот покинуть Центр… им предстояло опаснейшее путешествие!.. из центра Дрездена, через бомбы, серу, потоки огня, туда, где уже не бомбили!.. за город, на природу!.. дъявольская гонка!.. помпа, пожарники, он, кофе!.. продолжать что–либо тушить было бесполезно, надо было спасаться самим! он дал им свой кофе и дрезденские пожарники взяли его с собой! они подняли его наверх, привязав к лестнице своей пожарной машины!.. и оп! Тр–р–р!.. он и его кофе, поплыли по утопавшим в огне улицам! Вот почему прибывшие из Дрездена Орфиц и его жена такие напомаженные, напудренные, разодетые в пух и прах… с вуалькой!.. вызывали у меня некоторое недоумение… тут было над чем поломать голову… и это его намерение снять меня!.. меня!.. Ля Вига! Люшэра!.. его дочь Коринну…[377] Лили!.. и Бебера!.. дабы наши друзья во Франции смогли нас увидеть! первым делом он собирался прокрутить его в Швейцарии!. а потом уже на Монмартре… кинематографический шедевр! «о буднях Зикмарингена»… Коринна Люшэр была далеко, в санатроии в Сэн—Блэзьене… о, только не нужно все усложнять! она приедет! нет проблем!.. с ее отцом все уже согласовано! так же, как с Лавалем! Бриноном! и Петэном!.. наши многочисленные поклонники будут довольны!..
Тут было много неясного… я пребывал в полной растерянности… а он тем временем находился наверху у Раумница…
Наконец они спускаются… я сразу почувствовал: это они!.. и действительно!.. на сей раз они с женой не одни… их сопровождает Айша со своими догами… спускаясь, он окликает меня…
— Селин! Селин!.. я иду с мадам Раумниц! мы идем взглянуть на их аппарат! о, это не долго! одна минута!.. я скоро вернусь!.. вы меня подождете?
— Да!.. да!.. да!.. обязательно!
Я обещаю ему дождаться его…
Все трое проходят мимо наших дверей… он все так же ретив! передвигается уверенно!.. чего никак не скажешь о ней… нет!.. она протягивает ему руку.. идет маленькими шагами.. опустив глаза.. кстати. я забыл вам их описать! обведенные черным карандашом глаза… с длинными накладными ресницами, как у Мюзидоры…[378] и даже крошечными блестками! накладные ресницы, брови в блестках!.. полное сходство!.. можно было подумать, что вы на Sunset Boulevard! я ведь там был на этом Sunset Boulevard!..[379] правда, давно, много лет назад! а сейчас я наблюдал, как эти трое уходят все дальше и дальше… не то, чтобы по бульвару! но и не просто по коридору, а куда–то гораздо дальше, за его пределы!.. Айша шла впереди… им оставалось лишь следовать за ней.. не упускать ее из виду!.. не отставать!.. вперед!.. вперед!.. вслед за Айшей с плеткой и ее догами!.. вперед!.. я предпочитал помалкивать!.. и Лили я сказал: «Не смотри на них! возвращайся!» сам я тоже следую за ней… мы оба возвращаемся к себе… в такие дела лучше свой нос не совать!.. нет!.. и в Замке лучше об этом не трепать… так же, как и в Милиции… и в Fidelis!.. если РАумниц меня спросит, я скажу, что ничего не видел…
Две… три минуты полной тишины… ни звука… а потом снова шаги… Айша… слышно, как она возвращается… тук! тук!.. стучится она к нам…
— У вас все в порядке?
Интересуется она…
— О, все просто замечательно, мадам Раумниц! вы очень любезны, фрау командантша!
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал легко и беззаботно! я так рад ее видеть!.. надо соблюдать политес!.. красиво жить не запретишь… она довольно часто стучит в нашу дверь и интересуется, что у нас нового… как дела?.. всякий раз я отвечаю ей, что все хорошо!.. о ля! ля! все просто замечательно!..
***
Все эти происшествия были не столь значительны… но они отвлекали меня… мешали мне приступить к исполнению своих прямых обязанностей… вы это уже наверное и сами заметили?.. целых два дня… а в течение этих двух дней… мне нужно было навестить больных в Fidelis… на другом конце города и в Милиции… после чего еще зайти к Лютеру на консультацию… хотя там наверняка уже кто–нибудь консультировал вместо меня в мои приемные часы!.. какой–нибудь очередной самозванец лже–врач… наверняка!.. мой кабинет у Лютера был своеобразным местом сбора таких лже–врачей… они собирались там со всей Германии в «мои приемные часы», то есть во время, отведенное для приема мне! да еще со своими медсестрами!.. я притягивал их к себе, как магнит!.. всех эти чудиков почему–то тянуло именно ко мне… вдобавок ко всему большинство из них считало себя «хирургами», что могло иметь самые печальные последствия!.. о если бы они просто ограничивались предписаниями… это было бы еще полбеды, так как у этого Hof Рихтера все равно ничего не было! но эти ребята испытывали непреодолимую тягу к оперированию! неважно чего и неважно как! грыжи, отит, бородавка, киста!.. главное, резать!.. быть хирургом!.. ведь и эти придурки, ученые, костоправы, целители, факиры, вовсе не удовлетворены тем, что им приходится ограничиваться жалкими рекомендациями, пилюлями, пузырьками, амулетами, леденцами… нет!.. им хотелось бы участвовать в таком грандиозном Представлении!.. этого Огромного Театра марионеток!.. главное, чтобы все вокруг кровоточило!.. и трепетало!.. о, я не собираюсь строить из себя нового Доде,[380] но на самом деле, в действительности даже наша хваленая вполне официальная, всеми признанная хирургия мало чем отличается от Римского Цирка!.. люди становятся жертвами шарлатанов!. но они сами этого и хотят! им нравится заниматься самоистязанием! ложиться под нож!.. чтобы им отрезали нос, голову, яйца… а хирургам только того и надо! эти мясники работают аккуратно и точно, как часы… у вас есть сын, чувствующий к этому ремеслу призвание?.. он испытывает желание убивать?.. с самого рождения?.. в нем еще жив этот первобытный инстинкт? он хотел бы вышибать мозги, трепанировать, как в ископаемые времена?.. что ж! отлично! превосходно!.. мы не в пещерах? не важно! он может громко заявить об этом! у него дар!.. хирургия, это как раз то, что ему нужно! из него может выйти «Настоящий Мастер Своего Дела»!.. дамы, эти слабоумные идиотки, млеют от одного взгляда на его руки… «ах какие руки!.. какие руки!».. восторженные дуры!.. они готовы ползать перед ним на коленях, умоляя, чтобы он забрал у них все! и сразу же! «бабки»! приданое! матку! все основные органы и сиськи в придачу! он должен хорошенько их выпотрошить!.. распороть им брюхо и вытащить все его содержимое!.. подопытные крольчихи!.. их истекающими кровью внутренностями! килограммами этого месива! переполнено до краев огромное блюдо!.. гениальный неповторимый убийца!.. о, «великий жрец наших сердец», Ландрю и Петьо