ы?.. с воздуха?.. его окно?.. я видел, что Бишлон на грани нервного срыва…
Но не только нервы заставляли его дергаться! нога тоже!.. его накрыли в машине!.. совсем небольшая бомбочка! хлоп! счастливого пути, г-н министр!.. он направлялся на просмотр «Новостей»… три плохо сросшихся перелома, ногу надо было снова ломать, чтобы она стала прямой… и ему не терпелось сделать это немедленно, и прямо тут в Германии! не возвращаться же в Париж! он немного знал Гебхардта и собирался ехать к нему, в Хохенлишен… Гебхардт сам предложил ему свои услуги… меня эта идея не особенно вдохновляла… лично я в Гебхардта не очень верил… а он уперся… ну что ж!.. он ему доверял… хорошо!.. но видели бы вы его, Боже мой!.. Лаваля он совсем не слушал, а все время что–то бормотал себе под нос… он блуждал по огромному бюро в стиле ампир… взвешивая все за!.. и против!.. возможно, это была пуля?.. с вертолета!.. он ни на секунду не прерывал своих размышлений… выглядел он довольно забавно со своим огромным черепом… а вот Лавалю он казался далеко не столь забавным!.. он ему уже порядком надоел!.. ведь он пригласил его совсем не для того, чтобы он болтался тут из угла в угол, причитая по поводу своего стекла, а чтобы он его слушал!
— Нет, вы только на него посмотрите!.. посмотрите на него, доктор!.. он ничего не желает слушать!.. его стекло!.. свет сошелся клином на его стекле!
Теперь Лаваль в свидетели приглашал меня…
О, но долго так продолжаться не могло! Лаваль нашел способ… единственный способ, чтобы вывести его из ступора: он решил задать ему вопрос! неважно какой!.. главное, чтобы он сменил пластинку!
— Вы не скажете мне, Бишлонн! я был бы вам очень признателен… я знал! но забыл!.. мне это нужно для одной работы… как называется столица Гондураса?
Бишлонн резко останавливается, на сей раз он внимательно слушает… он прекращает свое бормотание… собираясь с мыслями…
— Тегусикальпа, мсье Премьер!
— Нет! нет! извините меня, Бишлонн! британского Гондураса?
— Белиз, мсье Премьер!
— А каковы его размеры, Бишлонн?
— 21000 кв. км…
— Что там производят?
— Красное дерево… смолу…
— Ладно! благодарю вас, Бишлонн!
Бишлонн возвращается к своему стеклу… он снова начинает блуждать… однако возбуждение его спадает… этот Белиз ему помог?..
— И еще, Бишлонн! раз уж вы здесь!.. вы опять мне бы очень помогли!.. я когда–то все это знал!.. забыл!.. вольфрам?.. а, Бишлонн? Роша все время твердит о нем! он унес с собой вольфрам!
— Атомный вес: 183,9… плотность: 19,3…
Произнеся эту фразу, Бишлонн садится… он утомился от хождения туда–сюда… он начинает массировать свою ногу… а Лаваль сразу же этим воспользовался… он подходит к зеркалу, поправляет свою прядь… перевязывает свой галстук… он снова становится в позу Верховного Судьи!.. нет уж, простите!.. дудки!.. я тоже могу кое–что сказать! не вечно же мне слушать других! тут у меня вдруг взыграло самолюбие!.. идиотские амбиции! ну, я вам сейчас покажу! потом я об этом очень сильно пожалел! до сих пор жалею! я вообще–то редко позволяю себе подобные вольности… но слишком уж долго я их слушал!..
— Нате, смотрите!
Я выкладываю на стол мой цианид… прямо на бюро Лаваля… мой флакон… из кармана!.. раз уж речь зашла о редких металлах!.. он всегда со мной, мой цианид!.. со времен Сартрувилля… они могут хорошо его разглядеть!.. и даже красную этикетку!.. они оба внимательно смотрят…
Цианид у меня постоянно все просят… а я всегда отвечаю, что у меня его нет… о, они оба тоже не церемонятся!.. ну и кто же теперь его получит!.. я ухмыляюсь!.. а флаконов–то у меня целых три!.. все запачатано! и во всех цианид!.. плохо только, что они будут трепать!.. а как же!.. я сам об этом никому не говорил!..
— Вы мне его дадите? дадите?
Они оба меня просят… о, теперь они уже не смеются!
— Разделите его!
Я жду пока они успокоятся!.. я снова погружаюсь в размышления…
— Ладно!.. не спорьте!.. я дам каждому по одному! но как только вы его откроете! вы понимаете? сырость? и все такое!
— Но когда?.. когда?..
Ах, теперь они начинают принимать меня всерьез! то–то же! я достаю еще один флакон из другого кармана!.. и еще один из подкладки! я им об этом не говорю, но у меня полно разных мешочков в подрубленных краях материи… на всякий случай!.. ладно!.. я вижу, что они задумались… прекратили свою болтовню… они довольны… но сейчас они снова заговорят!.. черт бы их побрал!
— Что я могу для вас сделать, доктор?
— Мсье Премьер, послушайте, что я вам скажу… во–первых, не открывайте флакон!.. и потом ничего никому не говорите!..
— Хорошо!.. договорились! но вы?.. у вас же, наверное, есть какое–нибудь желание?
Тут меня осеняет одна идея! в сущности, должен признаться, я давно на все махнул рукой! давно!.. но тут… была не была!..
— Быть может, мсье Премьер, вы могли бы назначить меня Правителем Островов Сент—Пьер–и–Микелон?»[425]
Я ему объясняю… я знаю о них не понаслышке… я сам там был!..[426] от Бордо до Сен—Пьеро можно было тогда добраться за двадцать пять дней… на «Кельтском», который едва дышал… на Сен—Пьер тогда еще рыбачили… я прекрасно знаю и Ланглад[427] и Микелон… хорошо помню дорогу… единственную дорогу из конца в конец острова… дорогу и крест «На память», дорога была прорублена прямо в скале моряками «Ифигении»… я ничего не выдумываю… настоящий крест, настоящая дорога!.. и не только моряками «Ифигении»!.. заключенными тоже… на Сен—Пьер когда–то была каторга… от нее тоже осталось одно воспоминание!..
— Вы сами все это увидите, мсье Президент! прямо в Атлантическом океане!
И главное: я был назначен Правителем… я и сейчас им являюсь!..
Лучше от этого не стало… он мог назначить меня правителем, архиепископом, путевым обходчиком… только хуже!.. действительность грубо напоминала о себе перепуганными жителями Страсбурга, бывалыми вояками Landsturm, дезертирами армии Власова, беженцами из разбомбленного Берлина, охваченными ужасом литовцами, теми, кто успел выпрыгнуть из окон в Кенигсберге, «рабочими по найму» со всего света, эшелон за эшелоном, какими–то тартарскими дамами в вечерних платьях, артистами из Дрездена… все щели и канавы вокруг Замка были переполнены… берега Дуная тоже… страх согнал сюда людей со всех концов Франции, из Тулузы, Каркассона, Буа—Коломб, все они бежали от маки… были тут и бойцы Милиции, и новобранцы NSKK,[428] готовящиеся к отправке в Данию за маслом… и те, кто поверил обещаниям Корпешо «взять их на борт кораблей Дунайской флотилии»… и какие–то подозрительные швейцарцы, и мнимые немецкие «партизаны»… человеческие стада с детьми всех возрастов, огромными тюками, целыми батареями посуды и жалкими подобиями кухонных плиток, которым было абсолютно нечего жрать… Зикмаринген стал огромным «пересыльным пунктом для отбросов Европы»… иными словами, весь город, водяные рвы, улицы и вокзал… все было в пестрых пятнах камуфляжа и лохмотьев, повсюду слышалось звучание самых невероятных тарабарских языков… тротуары, набережные и лавки, все было переполнено… одним из самых живописных мест было заведение Сабиани[429] из Н. Ф. П…[430] Н. Ф. П., конечно же, была самой влиятельной из всех «партий будущего»… как я уже говорил, сам Дорио никогда не приезжал в Зикмаринген… Эрольд[431] тоже! это был его главный подгавкиватель!.. Сикар туда тоже не показывался…[432] так что эта партийная фатера была в полном распоряжении Сабиани… на двух верандах перед заведением… находились самые тяжелые больные… умиравшие от голода, старости, туберкулеза, холода… да и рака тоже… и все они, абсолютно все, ужасно чесались!.. естественно!.. на одной веранде стояли «складные стулья», на другой — «шезлонги»… я сам, собственными глазами, видел, как там в течение двух месяцев умирал один дедуля из НФП со своим внуком на коленях… вот так прямо в шезлонге, выплевывая куски легких… внутри лавки тоже было полно доходяг… на скамейках… на всех скамейках… вдоль стен… или прямо на земле, вытянувшихся, скорчившихся… сам Сабиани располагался в задней комнате… он собирал «взносы», выдавал карточки, подписывал, ставил печати… он был наделен «полномочиями»… еще немного и вся Франция вступила бы в НФП… если бы еще Гитлер не бы таким идиотом! у Сабиани было много народу… «вступали» все… все, кто видел веранды… ведь только таким образом можно было проникнуть внутрь и сесть… конечно, в НФП было так много членов главным образом из–за этих веранд и скамеек… а если бы там еще давали есть, ну хотя бы самую жалкую похлебку, тогда туда сбежались бы со всей округи, в том числе и боши… и военные, и штатские!.. бывают такие ситуации, когда люди думают только об одном: как проникнуть туда, где кормят… ах да, конечно же, еще о почтовых марках! чуть не забыл! о почтовых марках для коллекции!.. не только в Зикмарингене, во всей Германии, где бы я ни был, и в самых крупных городах, и в самых крошечных деревушках, все почтовые отделения постоянно были забиты посетителями, толпившимися у окошечек… бесконечные очереди из желающих коллекционировать марки Гитлера!.. цены на них варьировались от одного пфеннинга до 50 марок… на месте Нассера, например, или там Франко, или Салазара, если бы я вдруг задумался над плодами своего правления, и действительно решил узнать, что обо мне думают… я бы не стал прибегать к услугам полиции!.. нет!.. я просто пошел бы на почту и посмотрел на очереди к окошечкам за моими марками… народ коллекционирует?.. значит, вам хана!.. теперь все хотят иметь коллекцию немецких марок «времен Адольфа Гитлера»! а ведь их начали собирать заранее, много лет назад! коллекционирование началось еще во времена Дюнкерка