— Благодарю вас, — задыхаясь, прошептала я.
Старик внимательно посмотрел на меня, а затем сердито произнёс:
— Рано совать нос, куда не следует!
Я обессиленно опустилась на траву, а когда подняла голову, сердитого старика уже не было.
Мокрая и грязная, с окровавленными кистями, я без сил лежала на траве. Не знаю, сколько прошло времени, пока я не услышала скрип телеги. Послышался знакомый голос управляющего, возвращавшегося из соседней усадьбы, где жил художник. Я окликнула его и, поднявшись с трудом, подошла к телеге. Он ахнул, увидев меня. С его помощью я взобралась на телегу, и мы поехали в усадьбу. Там его жена помогла мне переодеться и перевязала мои израненные руки. Проснувшись утром, я почувствовала озноб и поняла, что заболеваю, поэтому попросила Пелагею, чтобы она собрала мои вещи. Управляющий с приготовленной для поездки в город повозкой уже ждал меня возле крыльца.
— Напрасно, барышня, вы сюда приезжали, только всех растревожили, да сами чуть в беду не попали, — тихо произнёс он.
— Вам не должно быть до этого дела, — холодно ответила ему я.
Управляющий нахмурился:
— Не все двери можно легко открыть, как кажется на первый взгляд.
„Чего они все так боятся? — подумала я. — Или… кого? Может быть, Леокадия была права? “ Когда я вернулась домой, то написала письмо в Италию, где проживал теперь князь. Затем второе, третье, однако все они остались без ответа».
Эля так увлеклась чтением, что не заметила, как на пороге комнаты появилась молодая женщина в белом халате. Это была Светлана.
— Кира Дмитриевна, не одолжите чайник, а то наш сломался? — обратилась она к Латыниной.
— А вы уже закончили приём? — спросила заведующая библиотекой.
— Закончили. Народу, как никогда, много было. Ещё двое должны через час подъехать.
— Светочка, так вы со Степаном Алексеевичем сюда приходите. У меня сегодня опять полно выпечки. Две мои подруги будто соревнование устроили на лучшего кондитера, а меня судьёй выбрали. Вчера Дарья Романовна кулинарничала, а сегодня Вера Дементьевна расстаралась. Столько напекла, что одному за несколько дней не съесть. На целый полк хватит.
— Я сейчас у него спрошу, — сказала Светлана и ушла.
— И вы, Эля, присоединяйтесь. Вместе почаёвничаем.
«Вчера у нас чай пил, сегодня со Светланой чаёвничать договорился», — хмуро подумала Эля.
— Большое спасибо за приглашение, но мне пора. Меня уже давно заждались, — поспешно произнесла она и, попросив записать журналы с повестью Валгиной, покинула библиотеку.
В кухне Таня раскладывала карты Таро.
— Тебе погадать? — спросила она. — Я хорошо гадаю.
— Не стоит, — ответила Эля. — Лучше погадай сестре или Стёпе, как ты его называешь. Впрочем, я тоже неплохо гадаю. На воде.
Эля налила в стакан воду и подошла к окну. Держа стакан на уровне глаз и вглядываясь в прозрачную жидкость, она медленно произнесла:
— Отчётливо вижу, что сидит сейчас этот Стёпа с какой-то девицей в библиотеке и пьёт с ней чай с булочками.
Таня, изумлённо раскрыв рот, уставилась на Элю.
— Кстати, ты мне кофе обещала сделать.
— Чуть позже, — ответила Таня и выбежала из кухни.
Эля вылила воду в раковину, поставила стакан на стол и поднялась к себе. Там она прилегла на кровать и не заметила, как задремала. Разбудил её Танин возглас:
— Ты ясновидящая?
Эля поднялась и села.
— О чём ты? — сонно спросила она.
— Он на самом деле чай с булочками в библиотеке пьёт!
— Ты что, в библиотеку ходила?
— Я в окно заглянула.
Эля вздохнула.
— Нет, никакая я не ясновидящая, — сказала она. — Давай лучше делом займёмся. Надо ведь ужин приготовить.
— А ужин уже Лилька делает, — неожиданно произнесла Таня.
— Не может быть! — не поверила Эля.
Однако в кухне Лиля действительно делала салат из жареных кабачков и помидоров, а на столе лежали большие красные перцы.
— Вот решила угостить вас своим любимым салатом, — весело произнесла она.
— А где ты баклажаны взяла? — поинтересовалась Таня.
— У соседки, — засмеялась Лиля, — она мне ещё и овощи, и зелень дала. Завтра приедет Андрей, и мы устроим званый ужин, ребят к нам пригласим. Они через два дня по домам разъезжаются.
— Великолепно! — прошептала Эля.
Глава 16
«Итак, кто мог свести с ума обеих жён графа Тормасова? Кроме тётушки, Софьи Казимировны Стронской, судя по повести Зинаиды Валгиной, сделать это было больше некому. Получается, именно для её разоблачения и отправилась в Италию Валгина», — размышляла Эля. Она ещё раз перечитала мемуары Фаробиной и первую часть повести Валгиной, сосредоточив всё внимание на тётушке графа Тормасова, а затем помогла Лиле приготовить ужин и накрыть на стол и, сославшись на то, что ей стало дурно от жары возле плиты, ушла на прогулку, не дожидаясь прихода гостей. «Тётушка была влюблена в своего племянника и ревновала его ко всем жёнам. Да, такое бывает. Но каким образом престарелая женщина извела молодых женщин?»
Эля вспомнила фотографию из альбома, на которой Стронская была снята вместе с сестрой, и в сомнении покачала головой. С трудом верилось, что женщина, остававшаяся и в зрелом возрасте всё ещё привлекательной, была способна на коварство. Да и в любовь к племяннику Эле почему-то верилось с трудом. Хотя… Тут она вдруг вспомнила про купчиху Демакову из повести Балтиной, а затем и актрису, много раз выходившую замуж за мужчин намного младше себя, причём каждый последующий избранник был моложе предыдущего. Эля шла по деревенским улицам и не заметила, как дорога привела её к переулку, выходившему к пристани. Свернув в переулок, она неожиданно увидела Киру Дмитриевну в компании какого-то пожилого мужчины. Оба они неторопливо направлялись к пристани. Видимо, Латынина провожала своего спутника. Заведующая библиотекой неожиданно оглянулась и, увидев Элю, остановилась, придержав за локоть мужчину. Когда Эля подошла к ним и поздоровалась, Кира Дмитриевна сказала:
— Между прочим, эта девушка интересуется графом Тормасовым. Знакомьтесь, Эля, это Алексей Петрович Архипов, наш самый известный краевед. Я его ждала в гости вчера, а он навестил меня сегодня.
Мужчина внимательно посмотрел на Элю:
— И чем же вас заинтересовал Тормасов?
— Мне интересен не столько граф, сколько таинственное самоубийство двух его жён, — ответила Эля.
— Вот как? И к каким же выводам вы пришли?
— Судя по повести Валгиной, это рук дело графской тётушки, Софьи Казимировны Стронской, но мне эта версия не по душе. И в историю с заколдованным зеркалом я тоже не верю. Так трудно подобрать ключик к этой тайне.
— А вы читали повесть Валгиной?
— Да, и не только повесть, но её письма и другие произведения. Но мне с трудом верится, что она поехала в Италию, чтобы разоблачить старую женщину, да ещё и прихватила с собой Эдварда Харриса, изучавшего гипноз в «Школе Нанси». Не могу понять, зачем она его взяла с собой?
— Быть может, он был её женихом, — сказал Архипов.
Эля покачала головой:
— Вы и сами знаете, что в найденных вами письмах нет ни строчки о том, что Харрис был женихом Валгиной. К тому же они познакомились незадолго до её внезапной поездки в Италию, в Кальи.
— В Кальи жил граф Тормасов, — неожиданно произнёс Архипов.
Эля вздохнула:
— Значит, всё-таки Стронская. Её ревнивая любовь погубила двух молодых женщин. Но как она это сделала? Неужели при помощи того самого пресловутого зеркала?
Архипов некоторое время постоял в задумчивости, словно решая в уме какую-то сложную для него задачу, а потом сказал:
— Вот что, Эля. Приезжайте-ка завтра утром ко мне на улицу Карамзина, дом восемьдесят. Я вам кое-что покажу.
«Вот это да! Интересно, что он мне покажет», — подумала озадаченная неожиданным приглашением краеведа Эля. Тут она вспомнила о его книге, купленной в книжном магазине на прошлой неделе, и заторопилась назад. Подойдя к калитке дачи, она увидела машину брата, а затем услышала весёлые голоса. Гости уже сидели за столом и пировали. Однако ей удалось проскользнуть незамеченной в дом и подняться в свою комнату. Там она отыскала в стопке «Мучеников и подвижников Неренской земли» и принялась просматривать книгу. Одна из глав особенно заинтересовала её. Она была посвящена сестре Зинаиды Валгиной — Евдокии, ушедшей в монастырь в возрасте двадцати двух лет после смерти жениха, умершего во время эпидемии холеры в Санкт-Петербурге. В восемнадцатом году Евдокия стала настоятельницей женского монастыря на Бисеровском острове и руководила им до середины двадцатых годов. Когда она умерла от сердечного приступа, монахини растерялись и впали в уныние, пока руководство не взяла в свои руки старица Агапия, пользовавшаяся большим авторитетом и уважением. Она умела лечить, и к ней отовсюду приезжали больные. Агапия оказалась не только чудесным лекарем, но и очень умелой руководительницей и подняла дух у приунывших монахинь и белиц. И всё же в тридцатых годах по указу властей монастырь был закрыт. Правда, Агапия уже не увидела его гибели: она утонула за год до столь трагического для монастыря события.
Глава 17
С утра снова пошёл сильный дождь, однако непогода не испугала Элю. В половине десятого она, держа зонт над головой, подошла к дому краеведа Архипова. Эля так привыкла к цветам за последнее время, что удивилась тому, что в палисаднике краеведа росли только две небольшие рябинки. Расположились они в комнате, которую Эля мысленно назвала кабинетом, так как в ней было очень много книг, журналов и самых различных папок: кожаных, картонных и пластиковых.
Архипов предложил Эле горячего чаю, но она отказалась. Её переполняло нетерпение. Она устроилась в кресле, стоявшем рядом с камином, в котором лежали сухие дрова, и приготовилась слушать хозяина, однако сначала он разжёг огонь в камине, затем подошёл к одному из стеллажей и достал с полки картонную папку. Краевед протянул папку Эле, а потом, когда она взяла её, сел в соседнее кресло. Архипов потёр рукой лоб и тихо произнёс: