Из-за связи с образом Офелии мифическая Маргарет очень полюбилась англичанам. В 2002 г. промелькнула новость, что археологи нашли колодец, где она утопилась.
Есть основания полагать, что Эмили Бронте (1818–1848) была гораздо чувствительнее к миру духов, чем ее сестра Шарлотта. В романе «Грозовой перевал» (1847) Эмили описала два поместья — Мызу Скворцов и Грозовой Перевал, унылое жилище мистера Хитклифа. Сам Хитклиф, наделенный гротескными, едва ли не дьявольскими чертами, видит привидение дорогой ему Кэтрин Эрншо: «Я знал, что поблизости нет никого из плоти и крови; но с той же несомненностью, с какой мы замечаем в темноте приближение живого существа, хоть глаз и не может его различить, я отчетливо ощутил, что Кэти здесь; не под землей, а на земле»[114]. Деревенский люд поговаривает, что умерший Хитклиф и Кэтрин разгуливают в зарослях вереска на пустоши между Мызой и Грозовым Перевалом.
Прообразом усадьбы Грозовой Перевал считается разрушенная ферма около города Хаворта (Йоркшир), однако о ней не рассказывают мистических историй.
А вот прототип Мызы — поместье Шибден (Йоркшир) — имеет своего призрака. Эмили Бронте посетила Шибден в 1838 г., когда работала гувернанткой по соседству, в ныне не существующей усадьбе Хай Сандерленд.
В ту пору домом владела Энн Листер (1791–1840), путешественница и мемуаристка, которая вела лесбийский образ жизни и, конечно же, страдала от непонимания со стороны своих отсталых современников. В 1930 г. закодированные дневники Листер подверглись расшифровке, и в наши дни их с удовольствием читают поклонники «первой современной лесбиянки».
В 1840 г. Листер путешествовала по Российской империи на пару с последней из своих любовниц Энн Уолкер. Когда хозяйка Шибдена неожиданно скончалась в Кутаиси, ее спутница привезла гроб с телом на родину. По завещанию покойницы ее усадьба досталась Уолкер при условии, что та никогда не выйдет замуж. Похоронив «жену» (или «мужа»?), бедняжка Уолкер забаррикадировалась в одной из комнат Шибдена и попыталась удавиться. Ее откачали, а в 1848 г. отправили в психлечебницу, но затем выпустили оттуда, и она умерла в своем родовом поместье в 1854 г. Однако ее призрак до сих пор ходит по дому в Шиб-дене под видом Серой дамы.
Не знаю, можно ли считать «смуглолицего цыгана» Хитклифа таким же изгоем общества, как полоумная лесбиянка, но для меня это совпадение весьма символично. В 2011 г. в очередной экранизации романа роль Хитклифа исполнил темнокожий актер (то ли индус, то ли араб), который борется с расовыми предрассудками и мстит миру белых.
Томаса Гарди (1840–1928) никак не назовешь мистиком, но и он отдал дань призракам. Однажды писатель изумительно верно заметил, что «привидения, известно, не тем являются, кто с женой в обнимку спит»[115]. Все легенды, излагаемые Гарди, почерпнуты им из фольклора графства Дорсет.
Усадьба Мелбери описана в романе «В краю лесов» (1887) как Хинток Хаус, поместье миссис Чармонд, а главная героиня носит имя Грейс Мелбери. С Мелбери связан ряд старинных преданий, и одно из них отражено в романе. Это история «о двух братьях, которые сразились друг с другом и пали, после чего их души поселились в Хинток Хаус и жили там, пока священник не заговорил их и не загнал в болото в этом самом лесу, откуда они каждый Новый год, по старому стилю, кочетами скачут к прежнему жилищу»[116]. Английская пословица гласит: «Новый год придет, кочетом запоет».
Как видим, болото успешно заменило озеро и пруд во время обряда экзорцизма.
Из домов, встречающихся в самом известном произведении писателя «Тэсс из рода д'Эрбервиллей» (1891), с точностью идентифицировано поместье Вул-бридж, которое Гарди обозвал старой фермой Well-bridge House, где Тэсс и Энджел Клэр поселились после свадьбы. В древности оно принадлежало семье Turberville (в романе — D'Urberville).
Висящие в доме старинные портреты представительниц рода описаны Гарди с гротеском, традиционным для человека прогрессивных убеждений: «Он поднял голову и увидел на панелях, вделанных в каменную стену, два портрета в человеческий рост. Как известно всем посетителям старинного дома, на портретах, написанных около двух веков тому назад, изображены женщины средних лет, и лица их, раз увидев, нельзя забыть. Заостренные черты одной, узкие глаза и усмешка, свидетельствующая о бесчеловечности и вероломстве, даже во сне преследуют человека, так же как крючковатый нос другой, длинные зубы и дерзкий взгляд, высокомерный и жестокий… Портреты произвели тяжелое впечатление на Тэсс, и это было тем более неприятно, что ее прекрасное лицо чем-то походило на эти резко очерченные лица».
Глядя на такие вот портреты, англичане Викторианской эпохи и сочиняли байки о жестоких и коварных предках. А тем, кто их слышал, подобно Энджелу и Тэсс, портреты казались еще более зловещими. Легендами молодые люди интересуются, доказательство тому — их беседа о призрачной карете: «В шестнадцатом или семнадцатом веке некий д'Эрбервилль совершил в своей фамильной карете страшное преступление, и с тех пор члены этого рода видят карету либо слышат о ней всякий раз, как… Но я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз — история слишком мрачная».
Думаю, Энджел и сам плохо помнил легенду, но он знал, что она должна быть мрачной, поскольку предки Тэсс вообще жили в мрачные времена. Позднее ту же легенду пытается пересказать Алек д'Эрбервилль: «Легенда довольно мрачная (!). Говорят, будто стук этой несуществующей кареты может услышать лишь тот, в чьих жилах течет кровь д'Эрбервиллей, — и для него это является дурным предзнаменованием… Говорят, некий д'Эрбервилль похитил красавицу, а она пыталась выскочить из кареты, в которой он ее увозил; завязалась борьба, и он ее убил… или она его, я забыл, кто кого. Такова легенда…»[117]
Гарди блестяще обрисовал механизм формирования легенд о призраках. Первый этап — мрачность эпохи, населенной аристократами-преступниками. Второй — любовная интрига с участием красавицы. Третий — убийство (преднамеренное или случайное). Четвертый — предзнаменование, касающееся членов рода. Согласно местному преданию, записанному Гарди в 1877 г., убийство совершилось на дороге, соединяющей два дома Тарбервиллов — Вулбридж и ныне разрушенный Бир Регис.
Литературоведам не удалось отыскать реальный прототип усадьбы Блай из «Поворота винта» Генри Джеймса, находящейся в Эссексе и описанной как «большой старинный дом, некрасивый, но удобный, воплощавший некоторые черты более древнего здания, наполовину перестроенного и наполовину использованного». Дух порочного слуги Питера Квинта впервые показывается на вершине одной из домовых башен, «квадратных, неуклюжих, зубчатых сооружений»[118]. Для фрейдистов, толковавших повесть, башня служит фаллическим символом, а усадебный водоем, на берегу которого героиня (а может, и ее подопечная Флора) видит призрак гувернантки мисс Джессел, — символом женского начала.
Дом с привидениями. Картина Джона Гримшоу (1870). Дом будто бы сошел со страниц литературных произведений о призраках
Образ усадьбы Блай мог быть вдохновлен рисунком Томаса Гриффитса «Дом с привидениями», напечатанным в иллюстрированном журнале «Черное и белое» (1891). В этом же номере публиковался рассказ Джеймса «Сэр Эдмунд Орм», и писатель, листая журнал, обратил внимание на рисунок, изображающий двух детей, мальчика и девочку, в испуге глядящих на противоположный берег озера, где стоит дом с башней, в чьем окне сияет призрачный свет, отражающийся в воде. Немало таких домов изобразил на своих картинах викторианец Джон Гримшоу (1836–1893).
Сэр Артур Конан Дойл, к сожалению, тоже редко использовал реальные прообразы. Так, он полностью выдумал аббатство Хемптон[119] — усадьбу в Хемпшире из романа «Торговый дом Гердлстон» (1890), дав типично викторианское описание дома с привидениями: «Здание это даже с первого взгляда производило зловещее впечатление. Его высокие белые стены были покрыты пятнами плесени, а кое-где по растрескавшейся штукатурке, подобно Следам пролитых слез, от самой крыши до фундамента струились зеленоватые полосы. Внутри, в тесных, низких коридорах и на узких лестницах, держался сырой, могильный запах. Прогнившие полы и потолки были одинаково изъедены червем. В коридорах валялись большие куски отвалившейся от стен штукатурки. В бесчисленные трещины и щели постоянно задувал ветер, и в больших, унылых комнатах то и дело слышались какие-то вздохи, шорохи, шелест, и это производило впечатление чего-то почти сверхъестественного»[120].
Легенда о призраке Хемптонского аббатства повторяет бытующие в народе представления о жизни монахов. Населяющие обитель доминиканцы утратили былую святость, предаваясь разгулу, попойкам и злодеяниям. Их грозит вывести на чистую воду новый послушник, юный и набожный. Монахи, устрашившись разоблачения (да и воды тоже — после вина-то!), запирают ревнителя в подвале, где его съедают голодные свирепые крысы. Дух жертвы слоняется по дому, построенному на месте проклятого монастыря. Полагаю, читатель и без моей помощи пройдет тест под заголовком «Отметь стереотипы».
Народные поверья всплывают и в романе «Собака Баскервилей» (1901). Речь идет, конечно, о пресловутых черных псах. Дотошные исследователи творчества Конан Дойла установили прообраз Баскервиль Холла — поместье Кромер (Норфолк). Когда в 1901 г. писатель возвратился из Южной Африки, мучаясь от брюшного тифа, журналист Бертрам Робинсон повез его отдохнуть на восточное побережье. Владелец поместья Бенджамин Бонд-Каббелл пригласил друзей на обед в Кромер и рассказал им о своем предке Ричарде Каббелле, проживавшем в XVII в. в Девоншире.