– Кровосос! – бросила Кошкина.
– А я бы приготовил тебе что-нибудь вкусненькое.
– Вкусненькое? Не жру я вкусненького!
– Конфетки… Тортик… – В отсутствие рванувших к Северной Земле духов нгылека Рыбе пришлось выкручиваться самому, и он избрал свою обычную, искусительно-гастрономическую тактику.
– Ну не знаю. Пупу` будет недоволен…
– Пупу? А кто такой Пупу?..
– Не смей называть его Пупу! – взвилась Кошкина и даже пихнула Рыбу-Молота в бок.
– Но ты же сама сказала про Пупу…
– Я сказала, а ты забудь. Только я имею право называть Пупу – Пупу. – С алогичным мышлением Кошкиной за то время, что они не виделись, не произошло никаких изменений в лучшую сторону. – А другие пусть выкручиваются как хотят.
– И как они обычно выкручиваются?
– Называют Пупу Павлундером. Но про Павлундера ты тоже забудь. Павлундером Пупу зовут только близкие друзья.
– А неблизкие?
– Неблизкие? – Кошкина надолго задумалась. – Наверное, Павлом. Так у него в паспорте записано. Хотя и про Павла ты не упоминай. А то он подумает, что я разговаривала о нем с тобой. А он не любит, когда о нем разговаривают за его спиной.
– Как скажешь. – У Рыбы даже голова закружилась от хоровода, который водили вокруг него неведомые Пупу, Павлундеры и Павлы. – Хорошая у тебя машинка… Давно водишь?
– Еще бы! Тачана – высший класс! Это Пупу мне подарил. Не то что ты – трусами и духами отделывался!
Рыба тут же вспомнил, что – помимо трусов и духов – дарил Кошкиной носки, колготки и лифчики, сапоги, косметику, абонемент на фитнес, керамику ручной работы, ароматические свечи, гели и скрабы, а один раз – полушубок из норки. Вообще-то, Кошкина хотела шубу до пят, чтобы иногда, экстрима ради, выходить в ней голой в соседний супермаркет, – но на шубу не хватило денег.
И как это Кошкина все забыла?
– Что же ты хочешь, кисонька! Этот твой… Чье имя нельзя упоминать… Он, наверное, состоятельный человек.
– Да уж, за него можешь не переживать!
– Не буду… А я – человек небогатый.
– Небогатый, нечуткий и неумный. Где были мои глаза, когда я за тебя замуж выходила?
После такого, довольно обидного пассажа Рыбу так и подмывало напомнить, что это Кошкина (а отнюдь не он сам) приложила максимум усилий для регистрации их постылого брака. Но он не стал этого делать, поскольку находился в машине Кошкиной, а не наоборот.
– Теперь-то у тебя все хорошо… Что прошлое перетирать?
– Как же его не перетирать, когда – вот он ты! Свалился как снег на голову, требуешь помощи, требуешь денег…
– Можно подумать, я у тебя миллион требую! Только на билет. И все – нет меня, растворяюсь в пространстве.
– Но до этого приготовишь тортик, конфетки и что-нибудь мясное. Или рыбное! И вот еще что… Я скажу Пупу, что ты брат моего бывшего мужа. – Кошкина бросила на Рыбу-Молота быстрый взгляд и уточнила: – Сводный.
– А зачем так сложно?
– Затем, что ты похож на идиота, – уж прости за ленинскую прямоту.
– Ничего. Проехали…
– Как-то раньше это было не так заметно… В определенных ракурсах только.
– А теперь?
– Еще не поняла… И это ухо твое дурацкое. И правда как будто откусил кто-то. Кому только понадобилось его грызть?
– А ты не предполагаешь, что это могла сделать женщина? В порыве страсти…
Рыба всегда был человеком простодушным и честным и сейчас сказал самую чистую из всех чистых правд. Но Кошкина заржала так, что едва не потеряла управление и не съехала в кювет.
– Да-а, мозгов в тебе не прибавилось! Представляешь, что будет, если я предъявлю тебя как своего бывшего? Пупу подумает, что я была замужем за идиотом. А кто выходит замуж за идиотов?
– Не знаю… Кто?
– Недалекие женщины, вот кто. Женщины с комплексами, вот кто! Или лохушки деревенские, которым все равно, с кем жить – хоть с козлом, лишь бы хоть что-то в штанах тилибомкало. Но ты ведь знаешь, что я не такая?
– Конечно, не такая, – с готовностью подтвердил Рыба. – А ты своему… чье имя нельзя упоминать… вообще про меня рассказывала?
– Ну, в общих чертах, – уклончиво ответила Кошкина. – Сказала, что была замужем, поскольку Пупу нравятся женщины с богатым прошлым. Сказала, что моего бывшего мужа признали новой реинкарнацией Будды и пригласили на Тибет, или куда их там обычно приглашают?
– Не знаю… Куда?
– Как был дураком и неучем, так им и остался! Помнишь, мы еще смотрели киношку про это, с Киану Ривзом в главной роли.
В голове Рыбы забрезжил образ смуглого Киану, сидящего в позе лотоса под огромным деревом: то ли дубом, то ли баобабом. Поскольку дерево было уж слишком большим и ни в одну из ныне запертых кабинок памяти не влезло, Рыба скоренько и без всяких усилий вспомнил название:
– «Маленький Будда».
– Вот! Про что я и говорю!
– И он поверил? Этот твой Пу… человек, чье имя нельзя упоминать…
– Еще бы не поверил! Сказал даже, что хочет с тобой познакомиться, когда ты реинкарнируешься окончательно. Есть у него к Будде несколько вопросов общего… э-э… теософского характера.
– Какого характера? – насмерть перепугался Рыба.
– Теософского. Мистические учения типа… С элементами оккультизма. Пупу в таких вещах большой дока. Брошюры там всякие, амулеты, благовония… Ну и попросить он кое-что хотел… Так, по мелочи. Не для себя, конечно, – для человечества.
– Вряд ли у меня получится ему помочь.
– А тебя никто и не просит. Ты же не Будда…
Не Будда, точно. Но при помощи духов нгылека он мог предстать перед бывшей женой кем угодно. Тем, кто вызовет в ней страсть, обожание и готовность идти на все, лишь бы Рыба-Молот всегда оставался в поле ее зрения. Возможно – Д. Аронофски, возможно – кем-то из концептуальных корейцев или китайцев, возможно – тем самым, только возведенным в десятую степень Пупу. Нынешних предпочтений мимикрантки Кошкиной Рыба не знал, но просканировать ее изменчивый умишко духам нгылека не составило бы особого труда. Эх, где же вы, гаврики?..
Но гаврики упорно не выходили на связь, и до самого МКАДа Рыбе пришлось выслушивать сравнительные характеристики:
Пупу и себя;
Пупу и знакомых Кошкиной мужчин;
Пупу и мужчин, незнакомых Кошкиной, но богатых и знаменитых;
Пупу и мужчин, незнакомых Кошкиной, но – возможно – знакомых Пупу. О них не принято говорить вслух, хотя именно они влияют на все процессы, происходящие в мире.
Все характеристики (кто бы сомневался!) оказались в пользу Пупу. А въехав на МКАД, Кошкина вообще заявила, что Пупу – масон.
– Жидомасон? – уточнил Рыба.
– Я бы попросила!.. Масон – значит масон. Их вообще двадцать человек на всю планету наберется, не больше.
– Надо же! И что делают эти двадцать человек?
– Определяют, как нам жить дальше и куда двигаться. Думаю, что Пупу отвечает за развитие культуры. Но это большая тайна, он ее даже мне не доверяет. И ты забудь, что я тебе сейчас сказала.
– Уже забыл, – заверил Кошкину Рыба. – А как поживают твои подруги?
– Какие подруги?
– У тебя же их миллион был! Палкина с Чумаченкой, к примеру…
– Даже имена их при мне не упоминай! Заезжали как-то эти мрази в Москву, на какую-то бабскую конференцию, думали у нас тормознуться на халяву. Да Пупу быстренько их раскусил и погнал ссаными тряпками!
– А я тебе что говорил?
– Ты говорил? Не смеши!.. Это Пупу раскрыл мне глаза на жизнь!
Осанна Пупу длилась еще минут сорок, пока Кошкина скакала по московским пробкам, лихо сворачивая под запрещающие знаки, беспрерывно выезжая на встречку и раздавая «факи» всем желающим.
– Лихо ты водишь, – заметил Рыба, без особого, впрочем, осуждения.
– А то! Это Пупу меня научил. Он вообще – король трассы. У него джип, а еще – квадроцикл, а еще – мотоцикл «Харлей», классическая модель. А еще он серфингист, и зимой мы катаемся на снегоходах…
– И когда только работать успевает при такой тотальной занятости? И отвечать за мировую культуру…
– За него не волнуйся! Пупу – бог.
…Бог (он же – серфингист, он же – владелец классической модели «Харлея», он же – масон и один из двадцатки правителей мира) проживал вместе с Кошкиной на Ботанической улице, неподалеку от телецентра «Останкино», в типовой панельной хрущобе. Рыба порыскал глазами по стихийной парковке у дома в поисках мотоцикла, квадроцикла и (на всякий случай) – снегохода. Но ничего такого не обнаружилось, кроме двух джипов – пожилого «RAV‐4» и относительно свежей «Тойоты Лэнд Крузер».
– Ваша? – ткнул он пальцем в Тойоту.
– Нет, у нас «Вольво» белая. Кожаный салон, полный фарш и даже два телика есть. В спинки сидений вмонтированы. Только она сейчас в ремонте, какие-то мрази весь передок битами расхерачили.
– Заговор против мировой культуры? – без всякой иронии спросил Рыба.
– Да вряд ли, – на полном серьезе ответила Кошкина. – Дауны местные дуркуют. Гопота. Райончик тот еще… Но это временно, Пупу дом строит. Квартиру на Ленинском… он там раньше жил… пришлось его бывшей отдать.
– Благородно…
– Пупу вообще благородный человек. Махатма Ганди во плоти. Вот ты, Рыбец, отдал бы свою квартиру жене, хоть и бывшей?
– Ну, не знаю, кисонька, – честно признался Рыба. – А где бы я сам жил? У меня ведь нет таких возможностей, как у твоего Пу… человека, чье имя нельзя упоминать.
– Так я и знала! Ты мелочный, Рыбец. Нет в тебе широты души. Все понял, что нужно говорить? Ты – сводный брат моего мужа, новой реинкарнации Будды. Которая ныне проживает на Тибете, или что-то в этом роде.
– А в каком месте я сводный брат? По отцу или по матери?
Кошкина еще раз внимательно посмотрела на Рыбу, нахмурилась и сказала:
– Ни капли общей крови, ни клочка общего гена у тебя и реинкарнации Будды нет и быть не может. Вы просто свод-ны-е! Ты от одного родителя, а он – от другого. И никаких точек соприкосновения.
– Ни капли, ни клочка, никаких точек. Сообразил! А я – старший или младший?
– Неважно.
– А Ив Монтан – «Ля бисиклетте»… Жак Брель и Жорж Брассенс, Жорж Брассенс, Жорж Брассенс – они еще в силе?