– Джонатан Ливингстон? – переспросил дракон, и его левая бровь приподнялась и с легким шорохом раскрылась, как раскрываются веера или крылья летучей мыши. – Это псевдоним, что ли? Впервые слышу, что у поваров существуют псевдонимы.
– Это имя чайки из книги. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Слыхали про такую?
Теперь уже приподнялась правая бровь Панибратца.
– Ты меня за дурака держишь?
– Нет.
– Ты сам дурак?
– В хорошем смысле этого слова… Да.
Рыба и глазом моргнуть не успел, как увидел перед собой самого настоящего дракона, а не его аллегорию. Лицо Панибратца (до этого вполне человеческое) изменилось до неузнаваемости: рот вытянулся в сплошную линию едва ли не от уха до уха, на щеках проступили кожаные наросты, похожие на плавники, желтые глаза округлились, и зрачки в них приобрели сходство с вертикально поставленными зрачками любой из существующих рептилий.
– Интересные какие линзы у вас, – холодея от страха, пролепетал Рыба.
Внутри Панибратца что-то заклокотало, как будто там шли неведомые геологические и геотектонические процессы, безгубый длинный рот приоткрылся, из него вылетело облачко пара, а следом показались отблески огня, основная масса которого застыла на уровне гортани.
Тут Рыба заметил, что прямо перед его носом непринужденно упала заслонка, отделяющая заднее сиденье от передних. Мощный загривок шофера и утонченный затылок секретаря Вадика скрылись (не исключено, что навсегда), а Рыба-Молот оказался во власти огнедышащего Панибратца – без всякой надежды на спасение. В том, что Панибратец с минуты на минуту пустит огонь в дело, можно было не сомневаться. Как и в том, что салон бронированного автомобиля используется по двойному назначению, – еще и как печь крематория. Об этом свидетельствовали закопченный потолок и еще одна пара таких же закопченных заслонок, опустившаяся на стекла.
Вот и карачун мне… Пришел, откуда не ждали, – тоскливо подумал Рыба, сожалея лишь о том, что в кармане у него нет фаустпатрона или, на крайняк, гранаты «РГД‐5»: тогда еще можно было выторговать несколько минут жизни и отправиться в мир иной, нанеся Панибратцу незначительные телесные повреждения косметического характера.
Но Рыба-Молот недооценил свой карман: там – совершенно неожиданно – заиграли первые такты культовой композиции депешей «Back Celebration». Инстинктивно потянувшись за своим телефоном, Рыба с удивлением отметил, что и Панибратец потянулся за своим: сунул руку во внутренний карман пиджака.
– Вообще-то, это меня. Мой телефон, я имею в виду, – заявил Рыба. – Вы позволите принять сообщение?
Опешивший Панибратец кивнул головой.
«СОВСЕМ ОЧУМЕЛ, ИДИОТ! – писала сеть PGN. – ПОМНИ ИМЯ СВОЕ!»
Далее следовали паспортные данные А. Е. Бархатова, его домашний адрес с индексом, адреса всех ресторанов, в которых он работал, и прочие сведения, которые десять минут назад затребовал Панибратец. Венчала сообщение таинственная приписка:
«АЛЛЕРГИЯ НА СТАНДАРТНУЮ ПРИВИВКУ ПРОТИВ МАЛЯРИИ. ТРЕБУЕТСЯ ВВЕДЕНИЕ АНАЛОГОВОГО ПРЕПАРАТА. СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!»
Дочитав его до конца и вспомнив о себе все, даже давно забытое (порочную мимолетную связь с уборщицей туапсинского летнего кафе и порочные мимолетные мысли относительно секса с покойной Индирой Ганди и ныне здравствующей Лорой Буш, как бы это выглядело), Рыба-Молот поднял глаза на Панибратца.
– Любишь «депешей»? – миролюбиво спросил дракон-олигарх. Теперь – больше олигарх, чем дракон.
– Люблю. У меня и автограф есть. Дейва Гэхана. Показать?
– А у меня есть фото, где мы с Дейвом отдыхаем на Карибах. Показать?..
Последующие полчаса Панибратец, оказавшийся ярым фанатом группы «Депеш Мод», рассуждал о ее влиянии на развитие современной поп- и рок-культуры. Он вытащил из портмоне и продемонстрировал Рыбе карибское фото, на котором были изображены олигарх и фронтмен – в обнимку и в одинаковых купальных трусах. Потом наступила очередь телефона, и Панибратец трижды проиграл на нем «Back Celebration».
– Бывают же такие совпадения вкусов! – восхитился Рыба, позабывший о том, что песня «Депеш Мод» вместо сигнала стояла у него на телефоне триста лет назад. И то это была совсем не «Back Celebration», а «Barrel of a Gun».
– Бывают, но редко. – Теперь Панибратец смотрел на Рыбу гораздо более благосклонно, чем в начале знакомства. – Имя-то свое, поди, от страха позабыл?
– От него…
– Теперь вспомнил?
– Теперь да.
Дракон-олигарх поднял перегородку, разделявшую салон, одной силой взгляда, и перед Рыбой снова возникли затылки шофера и секретаря Вадика.
– Данный номер ИНН, – как ни в чем не бывало сказал Вадик, – зарегистрирован в налоговой инспекции Петроградского района города Санкт-Петербург и принадлежит…
– Бархатову Александру Евгеньевичу, – закончил вместо Вадика Рыба. – Бархатов Александр Евгеньевич, 1973 года рождения, – это я. Место рождения – город Шахрисабз Узбекской ССР. Паспорт мой – вот он…
И Рыба, расстегнув молнию и две английские булавки, вытащил паспорт с заложенной в нем салфеткой с автографом Дэйва Гэхана. Каким образом автограф, всегда лежавший отдельно, оказался в паспорте, Рыба-Молот понять не мог, но… Оказался и оказался.
– Отдай паспорт Вадику, и закроем тему.
– С возвратом? Документ все-таки…
Вадик получил паспорт на руки и углубился в свой ноутбук. А дракон-олигарх поведал Рыбе, чем он будет заниматься в самом ближайшем будущем. Это заняло гораздо меньше времени, чем ностальгические рассуждения о «Депеш Мод».
Короткая речь Панибратца сводилась к следующему:
с сегодняшнего дня и до особого распоряжения Рыба-Молот исполняет обязанности семейного повара;
он занимается закупкой продуктов и приготовлением пищи, следит за полноценным рационом и соблюдением санитарных норм;
в случае необходимости (а такая необходимость наступит очень-очень скоро) выезжает с семьей в места отдыха, где исполняет все те же обязанности семейного повара;
с сегодняшнего дня и до особого распоряжения Рыба-Молот проживает в загородном доме Панибратца, с предоставлением ему отдельного жилого помещения;
зарплата выдается двадцать третьего числа текущего месяца и составляет три тысячи условных единиц. Учитывая жилье и полный пансион, это весьма немаленькая сумма.
– Все ясно? – переспросил Панибратец, когда условия работы были оглашены.
– Условные единицы – это доллары или евро?
– Доллары.
– А в случае падения курса?
– В случае падения курса, будешь падать вместе с ним.
Подведя таким образом черту под разговором, Панибратец (силой взгляда) включил аудиосистему, и из динамиков полился «Депеш Мод».
…Загородный дом Панибратца оказался намного внушительнее, чем предполагал Рыба-Молот. Точнее было бы назвать его усадьбой или поместьем – с полутора тысячью гектарами земли, реликтовым сосновым бором, реликтовой березовой рощей, вертолетной площадкой, полем для гольфа и полем ни для чего, но с мельницей в староиспанском стиле. В комплект также входили река, два озера и искусственный горный массив. Силуэт горного массива полностью повторял силуэт горного массива Монблан с одноименной горой в центре композиции.
И посреди всего этого великолепия стоял готический замок, увенчанный двумя башнями – «Южным Панибратцем» и «Северным Панибратцем». О названиях башен, куда никто и никогда не входил, кроме хозяина, Рыба-Молот узнал чуть позже. Как и о том, что из подвала башни «Северный Панибратец» проложен подземный ход в Кремль и по подземному ходу курсирует экспресс. Что курсирует из подвала башни «Южный Панибратец» и куда именно курсирует, доподлинно неизвестно. Но известно, что на территории поместья существуют еще две башни – «Западный Панибратец» и «Восточный Панибратец». Это – башни-призраки, они появляются на закате дня и в совершенно разных местах. В их подвалах тоже существуют подземные ходы, ведущие соответственно в Америку и Китай.
В башни-призраки можно было верить, а можно – не верить, но Рыба-Молот поверил сразу и безоговорочно.
Пока они ехали к замку – мимо Монблана, реликтовой березовой рощи, лыжного трамплина и множества построек неизвестного предназначения, – Рыба-Молот прикидывал, какое количество человек здесь проживает. И сколько детей и жен имеется в активе Панибратца. О моногамности или, напротив, полигамности драконов Рыбе не было известно ничего, но человеческая ипостась его нового хозяина выглядела вполне европейской, следовательно – моногамной.
Одна жена, – решил про себя Рыба, – но не первая, а третья или четвертая. Он их меняет каждые три года, а то и чаще, – обновляет автопарк. Нынешняя жена моложе его лет на двадцать – двадцать пять и является ровесницей его детей от первого брака. Не исключено, что она уже родила ему ребенка, может, даже не одного.
Двух максимум.
Или два раза по двойне.
Или раз по тройне.
Или – р-раз! – и из известного места выскочил один, а потом уже вывалилась тройня.
Вряд ли старшие дети живут с отцом, равно как и их матери, бывшие жены. Итого в семье может насчитываться человек шесть. Плюс обслуга, мамки-няньки, гувернантки, бонны, шофер, составитель личных гороскопов и тренер по верховой езде. Неизвестно почему Рыба-Молот приплел еще и тренера с составителем, но вместе с ними стадо возросло до двадцати голов.
Готовить на двадцать человек ему, профессионалу с пятнадцатилетним стажем, не составит особого труда.
Успокоенный этими подсчетами, но в большей мере – жалованьем в три тысячи у. е., Рыба-Молот посмотрел на свое будущее с оптимизмом. Непонятно было только, как в это будущее затесалась прививка от малярии, но заморачиваться ею в текущий момент времени Рыба не стал. Что будет – то и будет, а чему быть – того не миновать.
Нельзя сказать, что Молотовская дедукция сработала на все сто процентов, так – на тридцать-сорок. Но и это можно было считать достижением, учитывая сложность и запутанность внутривидовых связей драконьего семейства.