– Произошло досадное недоразумение, мой дорогой, – ответствовала Марь-Сергевна. – Казус, если можно так выразиться… Я и сама хотела рассказать вам… Чтобы мы посмеялись вместе…
– Что же не рассказали?
– Не успела. Меня, видимо, опередили?
– Видимо. – Горчинка в голосе Панибратца перешла в горечь.
– Представляю эти комментарии, дорогой мой!
– Нет, вы их не представляете, моя дорогая.
– А вам не кажется, что, мы окружены недостойными людьми, которые спят и видят, как бы вбить клин между нами?
– А вам не кажется, что, очутившись в неположенное время в неположенном месте и непотребном виде, вы выставили меня на посмешище?
– Если бы вы знали все обстоятельства дела, вы бы так не говорили…
– Так расскажите же мне про эти чертовы обстоятельства!
Здесь в разговоре возникла пауза, а фонендоскоп семейного доктора Дягилева зафиксировал легкие атмосферные колебания и подвижки в воздухе кабинета. Эти подвижки предшествовали традиционной ведической практике самовозбешения, которую частенько использовал дракон-олигарх. Также фонендоскоп зафиксировал прерывистое дыхание поставленной в тупик Марь-Сергевны. Телепортация (в которую Панибратец мог и не поверить) была следствием бесконечной войны с Варварой. А война с Варварой, как и всякая другая война, имела свои причины. И свои отправные точки в лице Ступина, Фрязина и Шатуры. Но стоило ли напоминать мужу о своем собачье-кормовом прошлом, слабо коррелирующем с французскими корнями, Роденом и Габеном?..
– Это все сучка Варвара, – решилась наконец на откровение Марь-Сергевна.
– Так это она загнала вас на памятник?
– Нет, но…
– Значит, не она. Значит, вы – по своей собственной блажи и прихоти…
– О, если бы это были блажь и прихоть!..
– Значит, не блажь! Значит, вы оказались там, сознательно преследуя какую-то цель.
– Никакой цели… И совершенно несознательно.
– Бессознательно?
Снова возникла пауза, прерываемая шорохом страниц: это Панибратец листал материалы дела.
– Вы на Фрейда намекаете? – осторожно спросила Марь-Сергевна.
– Я ни на что не намекаю. Зато в прессе куча намеков. Эксгибиционизм, лунатизм, суицидальные мотивы, еще какой-то флэш-моб приплели… Что это еще за флэш-моб?
– Понятия не имею…
– А вот еще интересные заметки с места событий. О том, что вы якобы стояли там с плакатом «Свободу узникам совести». Был плакат?!
– Не было!
– А плакат «Освободим Москву от Церетели!» был?
– Побойтесь Бога, дорогой мой…
– А это что такое? Это что, я вас спрашиваю?!
– Что?
– Ваша фотография, вот что! Компрометирующая, заметьте, не вас, а меня. Почему без бюстгальтера?! – неожиданно рявкнул Панибратец.
– Забыла надеть…
– А на памятник влезть не забыли? Да надо мной вся Москва потешается! Вчера вообще из «Плейбоя» звонили… Предлагали поставить вас на обложку! Жену Панибратца – в порножурнал, это уму непостижимо!
– Тут вы ошибаетесь, дорогой мой… Это не порножурнал! А высокоинтеллектуальное издание с элементами эротики, – проявила неожиданную вовлеченность в тему Марь-Сергевна.
– То есть вы полагаете, что выглядите эротично?..
– Ну уж если сам «Плейбой» заинтересовался…
– Во-он!..
К полнейшему разочарованию слушателей, Марь-Сергевна покинула кабинет в целости и сохранности, нисколько не испепеленная. Но безумная надежда попасть на страницы главного эротического издания с тех самых пор не покидала ее сердца. Теперь она шлялась по замку при полной боевой раскраске и в соответствующей экипировке; втайне от мужа она прикупила себе сапоги-чулки из кожи нильского крокодила и провокационное leather-боди, надевавшееся под пеньюар. Выглядело все это довольно комично, а Рыба, по своему обыкновению, снова впал в тяжкое раздумье об олигархических вкусах. Как так получилось, что всемогущий Панибратец (мужчина видный, не лишенный обаяния и в самом расцвете лет и сил) выбрал себе в спутницы жизни не супермодель, не певицу, не мисс Вселенную, а самую обычную бабищу. Рыночную торгашку. Хабалку без капли ума.
Не придя ни к какому выводу и посчитав извращенный выбор хозяина гримасой судьбы, Рыба полностью переключился на кухню. Тем более что готовка на девять душ детей разного возраста, да еще на вдвое большее количество взрослых, да еще на Володеньку с Варварой свободного времени не оставляла вовсе. И Марь-Сергевна с ее постоянным «того не хочу, этого не хочу, говна хочу» одна стоила как минимум десятка гурманов. К тому же по поместью поползли слухи, что Панибратец за бешеные деньги (составляющие годовой оборот торговой сети «Перекресток») выписывает из Лондона супер-пупер-мега-квадро-квази-нано-техно-порно-десять-в-двадцать-четвертой-степени НЯНЮ, которая должна возглавить штат гувернанток и гувернеров, дабы все девять детей получили первоклассное домашнее образование и соответствующее воспитание.
– Тоже удумал, – жаловалась Рыбе Нинель Константиновна. – Своих ему мало, варягов призывает, басурманов! Думаешь, не видели мы этих чертей? Еще как видели – и в фас, и в профиль, и боком, и раком! И французы здесь были, и немцы, и итальяшка один. На клавесине все музицировал, детей пению обучал. А потом сбежал со скрипкой Страдивари, которую хозяин на аукционе купил за два лимона зелени. Еле перехватить успели на подъезде к «Шереметьеву»! Хозяин тогда сильно разозлился.
– И что?
– А что? Испепелил итальяшку, обычное дело. И двух немчур тоже, но немчур позже уже… Или раньше?
– Этих-то за какие грехи? – удивился Рыба.
– А смывать за собой дерьмо забывали. Унитазы загадили так, что пошли нежелательные отложения, один треснул даже.
– Немчура?
– Унитаз! Вот тебе и иностранные специалисты, мать их за ногу…
Как бы ни скрежетала зубами Нинель Константиновна, приезд суперняни был делом решенным и вопрос шел только о сроках. А пока сроки не наступили, Рыба (в промежутках между готовками) капитально прошерстил английскую кухню, выбирая, чем бы встретить дорогую гостью из Лондона. Причем – с таким размахом и помпезностью, чтобы она запомнила кулинарный прием надолго. В порядке эксперимента Рыба смешивал шотландские блюда и блюда из Уэльса, добавляя в них немного йоркширской утонченности и сассекского аристократизма. Он даже скормил несколько таких блюд егерю Михею, но Михей со свойственной ему пейзанской прямотой сказал, что все это – отрава хуже детских смесей и затребовал гречи с подливой и потрошками. Панибратец – вот кто бы мог оценить усилия Рыбы-Молота. Панибратец неоднократно летал в Британию и наверняка был хорошо знаком с тамошней кухней. Но подкатить к Панибратцу не представлялось никакой возможности:
он не ел дома.
Ни вместе со всеми, ни по отдельности – у себя в рабочем кабинете. Понятное дело, уезжал он рано, а возвращался поздно. Но и вернувшись, не притрагивался к еде, обходясь лишь стаканом виски или бокалом вина.
– А чего это хозяин не ест совсем? – поинтересовался как-то Рыба у старшей горничной Анастасии. – Брезгует моей стряпней, что ли?
– Кто ж его знает, – ответила Анастасия. – Может, брезгует, а может, и нет. Мы его за столом тоже не видели. Наверное, у себя в офисе, в Москве кормится. Или на спецдиете сидит для улучшения мозговой деятельности. Или от солнца питается, слыхал про таких людей?
Рыба тотчас вспомнил сюжет, который они с Рахилью Исааковной видели по телевизору: в сюжете рассказывалось о некоей секте, чьи адепты не жрали десятилетиями, утверждая, что все необходимые калории, а также витамины и минералы получают от солнечных лучей. При этом дистрофиками эти адепты не выглядели, а выглядели прохиндеями, оторвавшимися от гамбургера и жареной картошки только для того, чтобы дать интервью. Всемогущий дракон-олигарх Панибратец прохиндеем не был, и Рыба, поколебавшись, отдал свой голос в пользу спецдиеты, способствующей улучшению мозговой деятельности. А также – в пользу таинственной (не исключено, что тибетской или ацтекской) кормежки в офисе.
Отдал – и немного успокоился.
Сколь же велико было удивление Рыбы, когда в один прекрасный четверг (ровно через три недели после вселения в замок) Панибратец вызвал его в свой рабочий кабинет. Впервые Рыба оказался в небесных чертогах, куда до него входили лишь жены и близкие родственники в лице Володеньки и Варвары. Младшим детям входить в отцовский кабинет запрещалось. Так же, впрочем, как и их воспитательницам, гувернерам и прочей обслуге. Даже старшей горничной Анастасии вход туда был заказан, и уборкой занималось доверенное лицо Панибратца, никогда кабинет не покидавшее, – Имаму`ра, робот из Японии.
Имамуру никто и никогда не видел, но о нем ходили легенды похлеще, чем легенда о Семи Самураях. Женская половина замка утверждала, что он и есть самурай – в самурайской прическе, в самурайской одежде и с самурайским же мечом. Более рассудительная мужская считала, что Имамура никакой не самурай, а гейша – с зонтиком, в кимоно с широкими рукавами и в деревянных сандалиях на танкетке. И что, кроме исполнения своих прямых обязанностей, Имамура делает хозяину расслабляющий массаж и читает пятистишия «танка» – собственного сочинения. Поговаривали, что Имамура жрет пыль и, не отходя от кассы, вырабатывает из нее электроэнергию. Что он/она утилизирует перегоревшие лампочки, превращая их металлическую часть в банки для кока-колы, а стеклянную – в богемский хрусталь. Среди других подвигов и чудес, приписываемых Имамуре, значились:
– добыча экстракта мумиё из обыкновенных тараканов;
– изготовление чаев для похудания и биологически активных добавок из двустороннего скотча;
– уничтожение грызунов ультразвуком;
– предсказание роста и падения биржевых котировок посредством ватных палочек для ушей;
– телепатическая связь с летательным аппаратом «Вояджер», исследующим Юпитер и его спутники.
Не мудрено, что Рыба-Молот несколько взволновался, получив приглашение посетить хозяйский кабинет: ведь теперь у него появился шанс увидеть легендарного/ую Имамуру. Как и все остальные мужчины в замке, он втайне надеялся, что Имамура – приятственный для глаз робот женского пола. За час до назначенного времени Рыба принял душ, побрился и загелил волосы. За полчаса – выдавил прыщ на скуле. За пятнадцать минут получил отрезвляющее сообщение от сети PGN: