С чем вас и поздравляю. – Рыба, откинулся на белый песок и закрыл глаза. – Не спятить бы от такой радости!
Сколько он пролежал вот так, с закрытыми глазами, Рыба-Молот не знал. Наверное, не очень долго: ровно до тех пор, пока на его лицо не упала неожиданная тень. Неожиданная и тревожная. Это не была тень от пальмы и не была тень от облака. Корни ее были гораздо крепче и не подчинялись ни ветру сирокко, ни ветру памперо. Ни даже звездному ветру. И «Поппинс! Мэри Поппинс!», величайшая женщина на свете, ничего не смогла бы сделать с этой тенью, как бы ни старалась. По спине Рыбы-Молота пробежал холодок, но он все же слегка разлепил веки, чтобы исподтишка взглянуть на столь диковинное природное явление.
Рядом с ним сидел на корточках мужчина – и именно ему принадлежала тень, часть которой своевольно заползла на Рыбу. На вид мужчине было около сорока, и его бесцветная внешность ни о чем не говорила Рыбе.
Вот только сильно разветвленный шрам под подбородком… Определенно, Рыба где-то видел его! Но где?
– Чудесная страна – Вьетнам, не правда ли? – сказал мужчина, моментально ухватив взгляд Рыбы и более не отпуская его.
– Да… Ничего себе странишка. – Рыба приподнялся, сел и стал стряхивать с себя песок.
– Давно здесь?
– Три недели.
– Отдыхаете?
– Не совсем. Но стараюсь совмещать приятное с полезным.
– Получается?
– Когда как.
– Много работы?
– Людей вокруг много…
– Достает?
– Бывает.
– Хотелось бы уменьшить их количество?
– Иногда.
– Кардинально уменьшить?
– Еще бы! Хотя бы до трех.
– А до одного?
– До одного – это из области несбыточных мечтаний…
– Отнюдь.
– …Как если бы я был личным поваром генерала де Голля. Слыхали про такого?
– Де Голль давно умер.
– Да, меня ввели в курс дела. Жаль его. Мощнейший был старикан, я вам скажу. «Ибо Франция не одинока! Она не одинока! Она не одинока…»
– Он умер, но многие другие живы. И собираются жить еще долго. И приносить исключительную пользу обществу.
– Флаг им в руки. – Рыба произнес это самым беспечным тоном.
– Я бы даже уточнил: президентский штандарт.
– А есть разница?
– Вы идиот, что ли? – не удержался от традиционного вопроса мужчина.
Теперь (только теперь!) Рыба наконец-то вспомнил его. Они вместе летели в Салехард, и тогда Рыба принял мужчину за энтомолога. Охотника за редкими видами насекомых, который никогда не попадается на контрабанде.
– Я вас знаю! Мы с вами как-то летели в одном самолете! В Салехард, помните?
– Да. – Мужчина не выказал никаких признаков удивления. – Летели. Пути господни неисповедимы, не так ли?
– Так, – задумчиво повторил Рыба. – Пути господни неисповедимы.
– Меня зовут Андрей Андреевич. Будем знакомы.
– Будем. Меня зовут…
– Александр Евгеньевич Бархатов.
– Так вы тоже меня знаете? – изумился Рыба-Молот.
– По долгу службы.
– А вы кто?
– Об этом позже…
– А я, если честно, принял вас за энтомолога. Еще когда мы в Салехард летели.
– Есть немножко, – честно признался Андрей Андреевич.
– А вы сами… За кого меня приняли?
– А то вы не знаете! За кого вас все принимают… Но вы при этом человек честный. И отменный повар. И вообще, есть в вас что-то такое. Иррационально-притягательное. Одним словом, вас нам уже давно рекомендовали. На самом верху.
– На самом? – Рыба неожиданно почувствовал сухость во рту. – Или на самом-самом? Или на самом-самом-самом?
– Наверное, все-таки на самом-самом. Потому что на самом-самом-самом – это, простите, уже небесная канцелярия.
– И что же вы от меня хотите?
– Согласия на работу.
– У кого?
– Вы идиот, что ли? – снова повторил самый популярный вопрос десятилетия Андрей Андреевич. – Я же объяснил: президентский штандарт! А у кого президентский штандарт?
– У кого?
– У первого лица.
– Того самого, который на пресс-папье?
– Не понял? – насторожился Андрей Андреевич.
– Это так, к слову. – Рыба понял, что сморозил глупость, и попытался исправить ситуацию. – Вообще-то, я не против. Но у меня уже есть работа.
– Этот вопрос мы уладим.
– И долг немаленький. Примерно столько, сколько весит священный камень Кааба. И не в тоннах, заметьте, а в килограммах.
– Пустяки.
– Ну-у… Если вы все берете на себя…
– Все.
– Тогда я готов. Когда приступать?
– Да прямо сейчас и отправимся.
– Нет, сейчас не получится. Мне нужно вернуться и попрощаться со всеми. И документы взять, паспорт хотя бы. А еще у нас сегодня премьера в индонезийском театре марионеток! Хотите посмотреть?..
– Нет.
Андрей Андреевич неожиданно придвинулся и почти по-дружески похлопал Рыбу-Молота по плечу.
– Ты хоть понимаешь, что счастливый билет вытащил? Как будто сам Господь за тебя, идиота, хлопочет, честное слово!
– Может, и хлопочет, кто знает… Кстати, – осенило Рыбу. – Счастливый билет у меня и до вас имелся! На трамвай! Семь лет не ел, берег! Как думаете, съесть его теперь или все-таки повременить?
– Тебе решать.
Рыба-Молот вздохнул и с легкой грустью посмотрел на набегающие на песок волны. Где-то там, на волнах, покачивалась его с этой секунды прошлая жизнь – и совершенно неизвестно, какой будет новая. Вряд ли веселее прежней, но уж точно занимательней – с бегущей строкой внизу, где жмет на кнопки официальная хроника, орет в правозащитный мегафон неофициальная хроника, заламывают руки новости культуры и прыгают на скакалке новости спорта; где указаны курсы валют, биржевые индексы и погода в Сыктывкаре.
– Тебе решать, – снова повторил Андрей Андреевич.
– Тогда повременю.