Изначально секс есть тоска по любви или признанию, размышлял Луве. Или просто стремление к чему-то интересному. После того как уляжется первая влюбленность, секс может стать побегом от скуки, от трудноопределяемой меланхолии, серой и пустой. Потом секс становится рутиной, и вполне можно решить, что приятнее взимать за него плату.
Когда я проснулась, в комнате были еще несколько парней, а Мортен лизал мне между ног. Первым делом она потянулась за бутылкой и основательно приложилась. Потом я засмеялась и сказала, что если еще кто захочет, кроме Мортена, то придется заплатить. Не так уж ей было и хорошо, чтобы заниматься этим бесплатно, и после той ночи я стала брать деньги и с Мортена, потому что вся его хорошесть куда-то делась, он оказался в точности как те, другие, только помладше.
Чем старше они были, тем больше у них имелось денег, а больше всего денег водилось у их папаш.
Вот это опасно, подумал Луве. Опасно невольное разделение на “я” и “она”.
С его помощью слагают с себя вину, дистанцируются.
Луве и раньше наблюдал такое поведение, и опыт говорил ему, что подобное с трудом поддается лечению.
Я хочу посмотреть самКвартал Крунуберг
– Дядя? Мамин брат? – Эмилия с сомнением посмотрела на него.
Кевин кивнул.
– Этот скот изнасиловал меня, когда я был маленьким. – Он пожал плечами, чувствуя почти облегчение. Ларс Миккельсен постукивал кончиком карандаша по столешнице. Звук походил на тиканье часов и нервировал ее.
– Кевин, это ужасно, – сказал наконец Миккельсен.
– Прости за вопрос, но какие отношения были у отца с твоим старшим братом?
– Они… – Кевин нахмурился, запнулся. Провел рукой по волосам и откинулся на спинку стула. – У них были неважные отношения, – констатировал он. – Не знаю, как обстояло дело, когда брат был маленьким, он ведь намного старше меня, мы редко общаемся, но… Нет, не может быть.
Он сомневается, подумала Эмилия. По глазам видно.
– Может, вернемся к компьютеру? – Кевин кивнул на ноутбук. – На нем, значит, не было отпечатков, хотя кто-то сунул его в сумку?
Эмилия понимала, что Кевин хочет обелить отца.
– Да, верно, – подтвердила она. – Обнаружены следы изопропилалкоголя, который обычно входит в состав средств для очистки клавиатуры. Но отпечатки там только твои. Хотя вообще должны были бы остаться отпечатки и того человека, который совал компьютер в сумку, если только он не был в перчатках.
– К тому же, – подхватил Кевин, – я позвонил в фирму, которая организовала переезд. Они допускают, что могли забыть одну коробку, но говорят, что вряд ли забыли. Так что не исключено, что эту коробку поставили в коридор уже потом.
Эмилия смотрела на молодого человека, который изо всех сил пытался сделать так, чтобы память его отца не была осквернена. Эмилия его понимала.
– А видеозаписи? – У Лассе был взволнованный вид. – Они могут оказаться поддельными?
Эмилия поразмыслила. Наверняка она знала только одно: голос в видеороликах с несовершеннолетними принадлежал отцу Кевина.
– Прямо сейчас могу сказать, что если речь идет о подделке, то это очень искусная подделка, и я собираюсь проверить записи несколькими разными способами. Испробую все, от очищения звука до проверки подлинности. Мы не знаем, где записаны эти видео, и я, к сожалению, не смогу произвести проверочную запись в том же месте, а такой прием часто помогает. Но я обязательно проверю, не поддельная ли она, у меня для этого есть несколько способов.
Очень часто, размышляла Эмилия, педофилы, делая монтаж, используют фотографии, потому что их проще выдать за настоящее, чем видеоматериалы. Все, что нужно, – программа для обработки изображений.
Получив задание от уголовной полиции, она всю неделю рылась в судебных протоколах. На первый взгляд законодательство могло показаться суровым, но нестрогие наказания в сочетании с расплывчатыми границами между тем, что считать преступлением, а что нет, заставляли обвинителя сомневаться, стоит ли затевать расследование. Плюс в некоторых случаях речь шла скорее о морали в вопросах секса, чем об истинном желании защитить детей от абьюза.
Эмилия припомнила так называемое “дело о манге”. Одного переводчика японских комиксов обвинили в распространении детской порнографии: полиция конфисковала иллюстрации, текст к которым, он, собственно, и переводил. Речь шла о хентае, порнографической манге, где подростки изображаются предельно сексуализированными. Верховный суд потом отпустил переводчика с миром, но бедняге пришлось побывать и в суде первой инстанции, и в апелляционном суде.
Если суды и дальше будут слишком часто смотреть не в ту сторону, то под запретом может оказаться любое произведение искусства, где изображены голые дети. И фильмы по произведениям Астрид Линдгрен, и картины Карла Ларссона.
– Во всяком случае, ничто не указывает на то, что ролики смонтированы, – сказал Лассе. – Их смотрел весь отдел, и…
– Мы все иногда ошибаемся. – Кевин опустил взгляд и вздохнул. – Я хочу посмотреть их сам.
Лассе кивнул и взглянул на часы. Эмилия почувствовала отвращение к тому, что ее ожидает, но Лассе поднял крышку ноутбука и развернул компьютер экраном к ним.
Кевин запустил запись. Когда Эмилия увидела отражение кадров в его глазах, она опустила веки и стала слушать.
Сначала музыка – тихая, фоном, вероятнее всего – старое аналоговое радио. Веселая музычка, и тем болезненнее контраст с агрессивными голосами.
А ну встань, засра…
Девочка послушно встает спиной к камере, наклоняется, отставляет зад; камера снимает ее влагалище крупным планом.
Сколько же грязи.
– Да, это папа. Значит, видео записали пять лет назад? – произнес голос Кевина.
Эмилия вздрогнула и открыла глаза.
Кевин пошевелился, челюсть у него напряглась.
– Неизвестно, – ответила Эмилия – Ее переписали с камеры пять лет назад, и, по словам одного из экспертов, кто-то подкорректировал свет при помощи редактора. Запись могли сделать лет пять-десять назад. Но не больше десяти.
Кевин вздохнул и закрыл крышку ноутбука.
У него изменилось лицо, поняла Эмилия. Теперь Кевин выглядел совсем уставшим и, кажется, постаревшим.
Опоздают на физкультуруСкутшер
Перед Ботническим заливом, у фабрики в Скутшере, Дальэльвен разделяется на восточный и западный рукава, отчего образуется несколько островов. Самый крупный из них называется Рутшер, южная оконечность острова покрыта лесом, где попадались следы и волков, и медведей.
К двум деревьям у тропинки, которая близко подходит к крутому берегу реки, прислонены два велосипеда. На лесной опушке склонились над чем-то двое мальчишек.
Вообще-то мальчишки заехали сюда поискать бабочку-вампира. Они страшно редкие и во всей Швеции водятся только здесь, а еще они сосут кровь, как самые настоящие вампиры. При случае даже человеческую. Это интереснее, чем какие-то волки и медведи.
Мальчишки искали бабочку почти всю большую перемену, но сдались и на обратном пути наткнулись на могилу.
Твердую землю присыпало снегом, но у них получилось разрыть ее руками. На дне ямы виднелось что-то, по очертаниям похожее на пластиковый пакет.
Возле ямы размером с футбольный мяч был воткнут в землю маленький крест. Две палочки, связанные черной резинкой для волос.
Мальчишки опоздают на физкультуру минут на десять.
Надеяться на чудо“Ведьмин котел”
Шведы не любят разговаривать с чужаками, однако всегда здороваются с незнакомыми людьми. Их национальное блюдо – пицца, национальный напиток – спиртное. Я выучилась пить, и это стало первым признаком того, что я потихоньку интегрируюсь в шведскую культуру.
Луве отпил кофе, но тут же выплюнул его обратно в чашку. Кофе остыл. Открутив крышку термоса, чтобы налить нового, Луве обнаружил, что кофе кончился.
Луве ушел на кухню и включил кофеварку. Слушая, как пыхтит машина, Луве пытался увидеть мир с точки зрения Мерси.
Мерси возмущает, что никого в Швеции, похоже, не интересует, как обстоят дела в Нигерии. После мятежа “Боко харам” террористическая группа сделалась сильной, как никогда, а ее новый лидер оказался куда харизматичнее прежних. Теперь “Боко харам” обрушилась и на мусульман, на всех недостаточно правоверных, и хотя в боевиков стреляли, они продолжали нападать; под действием наркотиков им все было нипочем. Они как зомби, как и она сама, как Мерси Беспощадная, черный разлом.
В мире Мерси все клокотало, перекипало и исходило бешенством.
Если учуешь в толпе сильный запах духов, надо насторожиться. Террористам-смертникам вдалбливают, что они гарантированно попадут в рай, поэтому они, прежде чем взлететь на воздух, поливаются духами.
Отец говорил Мерси: тот, кто не стоит любви, не стоит и ненависти. Астагфируллах.
Луве поздоровался с уборщицей, потом с медсестрой, которая совершала первый обход. “Ведьмин котел” потихоньку просыпался.
Луве спал плохо, но таблетки ему все равно не понадобились.
Он вышел в регистратуру, проверить почту. Могло прийти несколько новых заявлений насчет возможных насельниц, надо на них ответить. После ухода Алисы и исчезновения Новы и Мерси в интернате освободились три места, а частному предприятию не выгодно, чтобы эти три места пустовали дольше необходимого. Государство платит за каждую койку, и пустые койки означают потерянные деньги.
В почтовом кармане лежал конверт, адресованный Луве Мартинсону. По мнению Луве, в конверте содержалось не заявление от соцслужбы с предложением принять новую девочку.
Похоже, в конверте было частное письмо.
Едва Луве вскрыл конверт, как тут же понял, что там нечто гораздо большее.
Чудо означает, что произошло что-то хорошее, и само собой разумеется, что чудо – дело крайне редкое, в принципе несуществующее по сравнению с какими-нибудь страшными событиями. Катастрофами, например.