- Разве что чайку и твердой колбаски, - тоном английского лорда сказал он, сделал паузу и мечтательно добавил: - Бутербродов так десять-двадцать. Погони и преследования, знаете ли, разжигают аппетит…
- И нам, и нам твердой колбасы! - Лихим галопом влетел в кухню их младший отпрыск. Следом степенно вошел старший.
Олег вложил сигарету обратно в пачку, закрыл форточку и вздохнул:
- Не судьба…
Лана тем временем уже и колбаску порезала, и чай заварила. А еще оставшуюся от обеда картошку разжарила на деревенском сале и накрошила зеленого лучку в квашеную капусту, привезенную от бабы Ксении…
- Садись, семья! Значит, так договоримся: сначала все едят картошку с капустой, потом два кусочка колбасы. Это Тимки касается. Тошка и Олег могут съесть больше двух.
- Почему? - возмутился Тимка.
- Не перечь маме, - строго сказал Олег. - Тебе по всем правилам науки о питании мелкого организма и нюхать такую еду нельзя…
- Не мелкого, а растущего, - тоном глубоко оскорбленного человека буркнул Тимка.
- Тимыч, я тоже могу себе позволить не больше двух кусочков, - важно сказал Платон, первым усаживаясь на Диван. - Мам, ты, наверное, забыла, что я пребываю в пубертатном периоде жизни и есть копчености мне вредно. Зато капусты нам с Тимом давайте побольше.
Олег с Ланой переглянулись: ишь какие педагогические таланты у старшего!
Побрившись и приняв душ, Олег повертел головой в поисках халата, не нашел его, обмотался полотенцем и пошел в спальню. Ланка стелила постель. Он на цыпочках подкрался к ней, обхватил сзади:
- Ага, попалась! - и развернул к себе лицом, собираясь поцеловать. Но Ланка уперлась ладонями ему в грудь и увернулась от поцелуя.
- Нет, Олежка… Подожди! Нам договорить надо.
- Потом поговорим… - Олег одной рукой снова прижал жену к себе, другой потянул поясок ее халата, напевая: - Потом, все потом…
- Нет! Сейчас.
Лана решительно вывернулась из его объятий. Олег опустил руки, с недоумением и даже с некоторым испугом глядя на нее: никогда она не вела себя так… Лана тем временем опять завязала пояс - туго завязала, демонстративно: граница на замке.
- Давай сядем, - не глядя на него, сказала она и опустилась в кресло. Олег присел на край постели.
- Так о чем нам поговорить надо? Ты меня не пугай…
- Не поговорить, а договорить. Ты же сам этот разговор начал. А потом эта «мазда» помешала.
- Ах, да! - вспомнил Олег. - Ну, так это я хотел выяснить, о чем вы все умалчиваете - и Васильев, и Сашка, и ты. Ведь умалчиваете, а?
- А я тебе сказала, что все, конечно, расскажу. Но прежде ты объясни мне, почему притворялся, что не узнал женщину на тех фотографиях.
- Я? Притворялся?! - поразился Олег. - Зачем? Я ее и вправду не узнал тогда!
- А когда ты ее узнал?
- Гораздо позже. Я ее и на допросе у Приходько еще не узнавал. Только потом узнал, когда мне Васильев кавказскую фотографию показал… Лань, ты что?! Ты думала, что я тебя обманываю?! Ну ничего себе!…
Лана словно превратилась в сверхчувствительный радар, ее нервы могли сейчас уловить мельчайшую частичку лжи. Но - не улавливали. Она молчала, уже стыдясь и этого допроса, и того, о чем все-таки хотела спросить.
- Ты с ней когда познакомился - в первой или во второй командировке?
- Во второй я, слава богу, в госпиталь не попадал. В первой… - Олег неожиданно наклонился, выдернул Лану из кресла и усадил ее себе на колени.
- Я думал, что это я ревнивый дурак. А ты у меня, оказывается, тоже?
Лана локтем отпихнула его от себя:
- Я не «тоже». Я просто думала, что ты мне врал, а маленькая ложь рождает большие подозрения, не помню, кто сказал.
- И что же вы заподозрили, мисс Марпл?
- Мисс Марпл, между прочим, потому так хорошо расследовала преступления, что искала сходство человеческих типов. - Лана вывернулась из рук Олега и пересела обратно в кресло.
- Та-ак! - весело протянул Олег. - И к какому типу вы относите меня, мисс?
Лана посмотрела на него печально:
- Я всегда думала, что ты совершенно особенный человек, ни на кого не похожий, ни на какого… типа! А теперь мне стало казаться, что ты меня просто дурачил все эти годы…
- Дурачил?! Лань, ты о чем?
- Ну, мне же было девятнадцать, когда мы поженились. А тебе - двадцать восемь! И у тебя, наверное, были до меня… любовные истории. Ведь были?
Олег пожал плечами:
- Я вообще-то не в монастыре жил… У Ланы екнуло сердце.
- Ладно… Это правильно, конечно… А… при мне? Олег захохотал и опять сгреб Лану к себе на колени.
- Вот детективы про мисс Марпл ты читаешь… А глянцевые журналы - нет! Сразу видно.
- Почему ты так думаешь? - сопротивляясь ласкам мужа, пробормотала она.
- А потому, что там все время предостерегают жен от таких вопросов мужьям.
Лана снова вывернулась из Олеговых рук и отошла в другой конец комнаты.
- Олег, я совсем не шучу с тобой сейчас. Это очень серьезный разговор. Если я не буду убеждена в том, что я и мои дети для тебя самое важное в жизни и что ты мне не лжешь и не лгал никогда, то… то случится… случится…
Лана не могла даже подумать о том, что случится, а уж вслух сказать…
Олег наконец стал очень серьезен. Он тоже поднялся, надел лежавший на спинке кресла халат.
- Я пойду покурю.
- Олег!… - пораженно ахнула Лана.
- Я. Пойду. Покурю.
Такого она никак не ожидала.
- Олег. Не уходи, - с ровной интонацией, которой всегда и все слушались, сказала Лана.
Он посмотрел на нее как-то очень непонятно - и ушел курить.
От разговора ушел. Это было очень страшно.
Если бы он был ни в чем не виноват, он бы так и сказал. Или нет? Может, пойти к нему?… Это тоже было страшно.
Лана забралась в кресло, сжалась в комочек, ждала.
Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Олег все не шел.
Прошло полчаса. Олег все не возвращался.
В общем, так: она хочет пить. Она даже чаю хочет! И вообще…
Она вскочила и почти побежала на кухню.
Олег сидел на Диване и встретил Лану суровым взглядом.
- Пить хочу, - отводя глаза, сказала она. - Чай будешь?
- Ты сказала: «моих детей», - ровным голосом произнес Олег.
Она обернулась от плиты, посмотрела непонимающе.
- Ты сказала: «моих детей», - тем же тоном повторил он. - Это значит, что ты с пацанами - одно, а я так, сбоку припеку?
- Я ничего такого не имела в виду… Я…
И тут Лана отчетливо поняла, что все ее подозрения - просто бабий вздор. Если Олега так ударил такой пустяк, как местоимение «мои» вместо «наши»… Она грохнула чайник на так и не зажженную конфорку и, подбежав к Олегу, плюхнулась к нему на колени. Он даже не шевельнулся.
- Олежка, родненький, прости ты меня, - залопотала она, обнимая его и утыкаясь носом ему в шею. - У меня просто… гормональный сдвиг начался, вот дурь в голову и полезла!
Олег на мгновение еще больше напрягся, а потом оторвал Ланку от себя и заглянул в ее лицо:
- Что ты хочешь сказать?! Ты…
- Я беременная.
Он еще посмотрел на нее немного, потом осторожно привлек к себе и пристроил ее голову на свое плечо:
- Только знаешь что? Давай это будет, наконец, девчонка! А то всегда одно и то же…
Глава 15
- Что это вы, и не загорели даже? - Татьяна придирчиво осмотрела Лану с ног до головы. - А ты, Камнева, поправилась! Пузцо наела на киприанских харчишках. Ну, как он там?
- Кто? - рассеянно спросила Лана, бегло просматривая вышедший в их отсутствие номер «Объектива».
- Кипр, конечно!
- Тань, с чего ты взяла, что мы были на Кипре?
- Как с чего? Дядя Боря сказал.
- А-а!… Танюш, ты лучше расскажи, как дела с газетой. Что, по-прежнему бойкотируют?
- А вот и нет! Вот этот номер, что ты смотришь, в момент размели! Хотя в нем ничего особенного нет. Ни Сашкиных… Ой, а ты знаешь, что его ранили позавчера? А Сереженька, наш херувимчик, оказался убийцей. Он, говорят, кого-то в заложники взял, то ли соседку, то ли знакомую… А когда…, Здрасте, Олег Дмитриевич! - Заметила она заглянувшего к ним Олега. - Планерка будет?
- Добрый день, Таня. Через полчаса, как обычно. - Он внимательно посмотрел на Лану и вышел.
Костик клацает по клавишам своего компьютера, торопится что-то до планерки сдать дяде Боре, Татьяна, как всегда» тарахтит над ухом, Ниночка в коридоре цокает каблучками. Как хорошо…
Только пустуют в их комнате два стула да два монитора не светятся. И когда еще засветятся? Врачи говорят, что Саша еще не меньше месяца пролежит, а Сергей…
Очень странное чувство испытывала Лана к Сергею. При жизни, пока он досаждал ей своей тихой влюбленностью, она раздражалась слегка, но, в общем-то, чаще всего его просто не замечала.
А потом, когда все это произошло и на ее глазах голова с красивыми волнистыми волосами превратилась в отвратительное месиво, ей стало очень жаль Сергея, такого молодого, такого, как оказалось, одинокого и с такой несчастной судьбой.
Лана полезла в ящик стола, чтобы взять блокнот и ручку, и увидела, что из-под папки с ее «фактурой» выглядывает краешек незнакомого ей конверта. Она подняла папку: толстый заклеенный конверт, на нем крупно: «Светлане Камневой. Лично в руки».
Такие письма уже не раз приносили ей, чаще всего это были какие-то житейские истории с просьбой помочь через газету.
Лана глянула на часы - минут пятнадцать у нее еще было - и вскрыла конверт. В нем лежали несколько тетрадных листков в клетку, исписанных мелким неустойчивым почерком, а когда Лана стала их разворачивать, выпал еще и диск. Лана отложила его в сторону и начала читать:
«Любимая моя!
Если ты читаешь это письмо, значит, мой план провалился и ты не летишь со мной в Грецию, а вернулась в редакцию, и твоя ссылка кончилась.
Я знаю, кто и почему на вас «наехал».
Хочешь знать, как было с твоим сыном и как должно было быть? Его мы должны были увезти в один лесной домик (куда я должен был теперь привезти и тебя и где я буду все-таки ждать тебя до 5 января). Выкуп за него назначался такой: твой нынешний муж должен был вернуть Царькову «Объектив», предварительно покаявшись на его страницах, что все статьи о нем были ложью, и уехать из нашего города.