Разве что выросший там необычный цветок!
Возле него и откроется путь к подземелью…
План мой надёжен и точен, хотя и жесток…»
170
Так и содеял Властитель подземного мира,
К Гее великой явился влюблённый тиран:
«Вырасти, Гея, цветок мне прекрасней сапфира,
Чтобы исполнил я Зевсом подсказанный план!»
Не удивилась богиня такому коварству —
Качеством этим страдала порою сама:
«Коль Данаид недостаточно тёмному царству,
Будет в Нисейской долине цветок у холма!»
171
Нимфы гуляли в лугах, собирая букеты,
И Персефона была в том весёлом кружке,
Девы друг другу, смеясь, поверяли секреты,
Вдруг увидала богиня цветок вдалеке.
«Ах, это мой он!» – воскликнула дочерь Деметры. —
Я обнаружила в травах его раньше всех!»
Дева помчалась к ущелью быстрее, чем ветры,
Через мгновенье замолк там красавицы смех…
172
Видел влюблённый Властитель: сквозь толщу земную,
Вырос на поле зелёном чудесный цветок,
Тут подбежала к нему Персефона вплотную,
И совершился в полёте за нею виток.
Вырвались к свету свирепые чёрные кони,
Девушку мощной рукой подхватил Властелин,
И не узнала Деметра об этом уроне,
Кражи свидетелем был только Гелий один…
Любовь Аида
173
Чёрную тень с ярким блеском узрели девицы,
Дивный цветок с Персефоной исчез без следа,
Молнии свет не признали за бег колесницы,
Но осознали они: у Деметры – беда…
В страхе богиня сомкнула небесные очи,
Быстро летела повозка средь мрачных камней,
Путь в глубину оказался темней чёрной ночи,
Возле дворца осадил бог могучих коней.
174
Крепкие двери открылись легко перед богом,
Внёс на руках он невесту в обитель свою:
«Пусть станет встреча с тобою счастливым прологом,
Будем теперь сообща строить в бездне семью!
Много прошёл я долин и отрогов лесистых,
Взгляды бросал на девиц с высоты журавлей,
Видел немало я нимф на полях шелковистых,
Но, Персефона, ты сердцу Кронида милей!
175
Издалека ты пленила изящностью стана,
Твой удивительный голос звенел, как поток,
С первого взгляда ты стала, как воздух желанна,
Славно помог нашей встрече прекрасный цветок!
Ты будешь самой богатой царицей на свете —
Наших сокровищ хватило б на пять Ойкумен,
Не сожалей о потерянном ныне букете,
Выращу много садов всем наземным взамен!»
176
Стройный, высокий, уверенный в собственных силах,
Знающий каждому слову и цену, и вес,
Но и упорный, как ветер в широких ветрилах —
Вызвал красавец у девы к себе интерес!
Но не спешила вступать в разговор Персефона:
«Пусть изольёт мне всю душу свою, женокрад!
Нет, не случайно гулял он вблизи Геликона —
Этот не будет искать мимолётных услад!»
177
«Есть у меня, дорогая, озёра и горы,
Что драгоценных камней и металлов полны,
Чистые реки, ключи, луговые просторы,
Но не хватало для счастья любимой жены!
Ты здесь сияешь прекрасней любых ожерелий,
Любящий муж для жены – это выше мечты!
Сердце моё для тебя воспылало, как Гелий,
Хватит тебе, дорогая, его теплоты!
178
Если со мною быть рядом тебе неприятно,
То мне скажи, Персефона! Исправлюсь тотчас:
На колеснице тебя возвращу я обратно…
Что же не слышу я твой изумительный глас?»
Встала неспешно она с золотого сиденья
И обошла лёгкой поступью царственный трон:
«Сладкая речь для наивных девиц – наслажденье,
Но без любви быть женой не хочу, Кронион!»
179
Царь подошёл к Персефоне и замер на месте:
«Жизнь без тебя, дорогая, как пытка в огне!
Я обращаюсь к тебе, как к желанной невесте,
Но предпочёл бы сказать: как к любимой жене!
Разве не смог взволновать я сердечко юницы
И полюбивший тебя буду вновь одинок?
Ты пережить хочешь заново бег колесницы,
В сердце Кронида отказом вонзая клинок?»
180
Дева, волнуясь, взглянула на свод из сапфира,
Мысль промелькнула: «И здесь «небосклон» голубой!»
И, посмотрев на тирана подземного мира,
Тихо сказала: «Ты мне предназначен судьбой!»
Ласковый взор не сводя с молодого Кронида,
Нежно добавила: «Царь, не смущай деву зря!
Нет никого на земле мне дороже Аида!»
И запылали ланиты её, как заря…
181
Брачный обряд совершился в обители бога,
Свадебный пир был роскошнее многих других.
В сад плодородный ушли муж с женой от порога,
Спелый гранат поделили они на двоих…
Мудрость богов
182
Гости покинули пышную свадьбу Аида,
Первая свадьба игралась под твердью земной,
Пусть непричастной к любви оказалась Киприда,
Всё же любовь захлестнула супругов волной.
Царская пара явилась для смертных примером —
Молодожёны ценили любовь и очаг,
Радугой жизнь их сверкала в миру тускло-сером,
Мёдом душистым сочился у них солончак.
183
Более мягкими стали теперь наказанья,
Осознавали быстрее злодеи вину,
Глуше и реже звучали виновных стенанья,
И восхваляли все души Аида жену.
Не было в царстве к тирану былой неприязни —
Тени виновных желали скорее суда.
Льнули к супружеской паре они без боязни,
Зная, что прошлое в них не оставит следа.
184
В дымку туманную пали жены вспоминанья
О постоянных прогулках по дивным лугам,
В царстве подземном ценили её начинанья,
И не стремилась богиня к родным берегам.
С душами часто вступала она в разговоры
И во дворце принимала несчастных гостей,
С ними она разбирала земные раздоры,
И получала немало от них новостей.
185
Стала она замечать прибавленье потока
Горем великим истерзанных, плачущих душ:
«Мы, – говорили они – умираем до срока,
Пусть разберётся с бедой твой влиятельный муж!»
С просьбою к мужу тогда обратилась царица:
«Грозный Аид, наверху происходит беда.
Кажется, снова нужна нам твоя колесница,
Чтобы слетать на разведку немедля туда!»
186
Ласково царь посмотрел на свою Персефону:
«В жизни у смертных бывает немало чудес.
Только негоже разведчиком быть Крониону,
Если для этого есть быстроногий Гермес!
Кстати, смотри, вон Зевсид гонит серое «стадо»,
Правильно все говорят, что он мысли быстрей…»
Вмиг тот явился пред ними: «Вам знать что-то надо?
Вас удивляет толпа, что течёт из дверей?»
187
«Если ты мысли читаешь, – продолжил Властитель,
То на безмолвный вопрос сообщи нам ответ!»
«Дядя, Деметра узнала, что ты – похититель,
Вот и горюет, что дочери рядом с ней нет!
Знаете, как выражается горе богини?
Всё, что растёт и живёт, погибает сейчас!
Вместо полей и лугов возникают пустыни,
Не помогает Зевеса могучего глас…
188
Эта толпа, дядя – жертвы разгневанной тёщи,
Верящей в то, что ты дочерь взял в тягостный плен!
Знаешь, Аид, наверху погребённые мощи
Лишь усыхают, но их не касается тлен!
В горе нарушила мать все законы природы,
Гибель грозит Ойкумене и миру людей,
Не помогают планете могучие воды,
Не проливает Нефела над сушей дождей!
189
И не пугают Деметру пустые долины,
То, что без пастбищ погиб обессиленный скот,
Что без живительной влаги засохли маслины,
И вымирает от голода слабый народ…
В вас видят боги спасенье земли плодородной,
К Зевсу спеши Персефоны похищенной муж!
Или случится, что станет вся Гея бесплодной —
Выжжет живое на ней необычная сушь!»
190
«Да, Персефона моя, оказалась ты правой —
Надо готовить к поездке могучих коней!
Тёща не дружит поистине с логикой здравой,
Сосредоточено много жестокости в ней!»
…С Зевсом беседа была напряжённой и трудной,
Молвил Аид: «К бедам смертных ты слишком терпим!
Разве не ты сделал нашу сестрицу «подсудной»?
Нет у тебя оправданья пред братом своим!»
191
«Нет оправдания мне, я с тобою согласен,
И перед ней не смогу я загладить вину…
Разве я знал, что характер Деметры ужасен?
Что принуждает отнять у Аида жену?»
«Я не желаю расстаться с моей Персефоной,
Надо решить полюбовно с сестрою вопрос!»
«Пробовал всё я, грозил ей расправой законной,
Но получил лишь десяток ответных угроз!
192
Думал, разжалобят грозную матерь прошенья…
К ней отправлял я Гермеса с указом моим,
Гера с Иридой послала сестре утешенья,
Только характер Деметры с гранитом сравним…»
Зевс, потирая виски, вдруг промолвил устало:
«Может быть, просьба твоя ей указа важней?
Увещеваний моих было, видимо, мало…
Но обещал я, что Кора воротится к ней…»
193
С места рванулись в долину могучие кони,
Твёрдой рукой управлял колесницей Аид,
Думал о страшной беде, о своей Персефоне
И о попытках разбить в сердце тёщи гранит…
Ветра быстрее примчался Аид к Элевсину,
Лёгкой походкой вошёл в изумительный храм,
В зятя вонзился взгляд тёщи, как нож в древесину:
«В эту обитель нет вольного входа ворам!»
194
Пал пред великой богиней Аид на колено.
И попросил, чтоб внимала Деметра ему:
«Нет для супруги моей ни оков и ни плена,
Пусть и увлёк я девицу в подземную тьму!
В царстве моём для неё есть зелёные травы,
На Елисейский полях – в изобилье цветы,
Там же листвою шумят молодые дубравы,
Мир твой наземный не видел такой красоты!
195
А под землёй Персефона со мной добровольно,