Словом решительным Зевс пригласил внутрь царицу:
«Мать, посмотри на живот! Как огромный курган!»
26
«Кто это, Рея, ужели твой сын незаконный,
Или с последним ребёнком свершила подлог?»
«Я – твой наследник, на вольную жизнь обречённый,
Тот, кто завяжет на нити судьбы узелок!
Я предлагаю исторгнуть живущих в желудке,
Ты, властелин, безобразен с таким животом!
Если откажешься, будут мучения жутки,
И пожалеешь безмерно об этом потом!»
27
«Ты, самозванец, меня разозлил не на шутку! —
Молвил тиран, поднимаясь с широкой скамьи. —
Голодно стало вдруг что-то родному желудку,
Будешь ты там, где все братья и сёстры твои!»
Злобой наполнились очи великого Крона,
Ненависть к сыну тотчас растеклась по лицу,
В резком движенье слетела с тирана корона,
Рык, заглушающий всё, пролетел по дворцу.
28
Рот у царя становился размером с пещеру,
С лёгкостью Зевс мог в него залететь, как орлан,
Вымолвил юноша смело: «Закрой эту сферу,
Будет смеяться сейчас похотливый Уран!»
В быстром прыжке он схватил властелина за ногу,
Перевернул повелителя вниз головой!
Рея невольно в душе ощутила тревогу,
Будто она становилась царицей-вдовой.
29
Медленно стала сужаться живая пещера,
Выпала вскоре юница на пол из неё,
«Эта девица – последняя дочь наша Гера!
Ты невредимая, милое счастье моё!»
Рея поспешно схватила родную юницу,
Крякнул внезапно висящий ногами вверх Крон,
Крепко удерживал сын с властелином десницу,
Радостный крик прозвучал во дворце: «Посейдон!»
30
Были исторгнуты Кроном Деметра с сестрою,
Стали одна за другою на чёрный гранит,
Снова встряхнул Зевс тирана над главной горою,
Вышел на свет тёмноглазый красавец Аид.
Стукнул Зевес о гранит головой властелина,
Наглухо сразу закрылся зияющий зев.
«Быстро размяк мой супруг, словно влажная глина!» —
Молвила Рея Зевесу, приличья презрев.
31
Кровью заплыли глаза побеждённого Крона,
Как сталактиты висели ручищи царя,
Он отказался от власти верховной и трона,
От наказанья готов был бежать за моря.
Зевс опустил властелина на чёрное ложе:
«Я не намерен с тобой поступать, как Уран,
Но и царить побеждённому Крону негоже,
Будешь теперь выполнять мной задуманный план!
32
В западных водах, на самом краю Ойкумены,
Твердь над волнами возникнет из тёмных глубин,
Ждут там тебя, мой несчастный отец, перемены —
Будет сверкать царство Крона, как яркий рубин!
Вижу по пленникам я, ты над временем властен,
Можешь хранить бесконечно чужие года,
Будешь к питомцам своим ты всегда беспристрастен,
Станет Элизиум царством твоим навсегда!
Братья и власть
33
Кронос молчал, а супруга промолвила мненье
Об Ойкумене, о муже, и вскользь о себе:
«Доброе царство оставил вам Крон в управленье,
Правда, свершилось такое в тяжёлой борьбе…
Очень надеюсь, что власть вам не станет помехой,
Пользуясь ею, не требуйте, дети, лишь благ —
Крону с Ураном она послужила утехой,
Но упоение властью – правителя враг!
34
Крона ошибка – вся власть в Ойкумене в деснице,
Только в одной, хоть и в самой могучей руке!
Не доверял он ни братьям своим, ни царице,
Глупо считая, что мудрость – в его кулаке.
Дети, простите, но я не оставлю супруга,
С ним разделю забытьё и бесславный полон!
То, что вы есть на земле – это мужа заслуга,
От одиночества женского Крон – мой заслон!»
35
Слушал внимательно Зевс, что промолвила Рея,
С Офриса пристально глядя на горы вдали,
И рассуждал сам с собою, душою добрея:
«Пусть строят царство своё на задворках земли!
Кто будет править Вселенной, пока неизвестно —
Это решать должен только семейный совет!
Стать повелителем Мира мне было бы лестно,
Выбор же сделает собранный вместе секстет!
36
Матери молвил Зевес: «Ждёт вас край чужедальный,
Для героических душ будут там острова.
Станет хранителем времени предок опальный,
Занята будет делами его голова!
Мать, подскажи, что за глыба нависла над тучей?
Ярко сверкает она, как огромный алмаз!»
«Это вознёсся Олимп молодой и могучий,
На доминанту земли ты нацелил свой глаз!»
37
«Там, на вершине, воздвигнем дворцы и покои,
На высоте той представится сказочный вид!
Будут Вселенною править отныне лишь трое:
Я, средний брат Посейдон и красавец Аид!»
Принял кронидов трёхглавый Олимп неохотно —
Дули неистово ветры на пиках горы.
«Строить дворцы нам, крониды, придётся добротно —
Скоро услышим мы здесь голоса детворы!
38
Знаю, отец не смирится с утратой правленья,
К братьям своим обратится за помощью он.
Разве седые титаны хотят обновленья? —
Будет услышан мятежными свергнутый Крон!
Шестеро нас, но для трона не нужно так много,
Хоть и подземье, моря, небеса велики,
Напоминать не должна наша власть осьминога.
Я предлагаю весь мир разделить по-мужски».
39
«Должен Зевес стать верховным царём Ойкумены,
Освобожденьем своим я обязан ему!
И в окружении солнца, небес и Селены
Пусть он царит! Я ж готов на подземную тьму!»
Все согласились с таким предложеньем Аида,
Принял правленье над водами брат Посейдон:
«Создана правильно власти земной пирамида!
И для сестёр мы занятья найдём!» – молвил он.
40
Отданы были Зевесу небесные своды,
Стал он верховным царём среди равных богов,
Среднему брату достались обильные воды,
Недра земли взял Аид, чтоб держать там врагов!
Первое разочарование
41
Яркое солнце клонилось над морем к закату,
Синь бесконечных небес отражалась в воде,
Бог Посейдон гнал волну заскучавшему брату,
Пряча улыбку в кудрявой седой бороде.
Сидя на камне огромном, смотрел Зевс на море:
Весело мчались на остров волна за волной.
Что-то тревожное было в божественном взоре,
Словно расстался тиран со стихией родной…
42
Часто бывал Властелин на загадочном Крите,
Вот и сейчас оказался на острове том.
Здесь титанидой рождён он в большом мегалите,
Меж настоящим и прошлым стал остров мостом.
Душу терзали о жизни своей вспоминанья:
«Я – Громовержец, правитель бескрайних земель,
Вынужден был укротить из-за Геры желанья,
Лодку семейную мы посадили на мель…
43
Спрятана дева была у жены Океана,
Там, где поздней вырос сад золотых гесперид,
И воспитала невесту супруга титана,
Стала богиня прекрасней чудесных харит!
В те времена в красоте Гере не было равных,
Я не случайно нацелил на девушку взор —
О, если б я не узрел Геру в кущах дубравных,
Не оказался бы в брачных деяниях скор!
44
Впрочем, не прав, выражая сейчас сожаленье —
Помню, как был я в прелестницу эту влюблён!
Нет, не забыть никогда в жилах крови бурленье,
Верил, что первой любовью навек вдохновлён!
Гера тогда избегала свиданий со мною,
Пряталась в дивном саду меж кустов и дерев,
И уходила от встречи тропой потайною,
Чем вызывала порою досаду и гнев.
45
Я, молодой и красивый тиран Ойкумены,
Встречи с сестрою искал, как земной пастушок!
Разве она появилась на свете из пены
И с золотыми власами, а в них – гребешок?
В Аргосе я обернулся несчастной кукушкой,
Тихо лежащей с подбитым крылом на камнях.
Гера ходила по склону, звеня погремушкой,
Как это делали все пастухи в деревнях.
46
Думала девушка в Аргосе скрыться надёжно
И притворилась невинной пастушкой она,
Только сбежать от меня никому невозможно,
Там и нашёл я её, где бродила одна.
Юная Гера пригрела несчастную птицу,
Спрятав кукушку на девичьей нежной груди.
Облик вернув, я обнял молодую девицу,
Крепко уверовал, свадьба у нас впереди!
47
Долго смущалась и плакала дивная Гера,
Но согласилась быть верной и доброй женой.
Стала семейная жизнь хороша для примера,
Только несчастье нависло потом надо мной…
Помню, как я выбирал имя славное сыну —
В доме уютном рожала ребёнка жена!
Я, как юнец, трепетал, видя ясно картину:
В ней только радостью жизнь наша будет полна…
48
Но не услышал я первого детского крика,
В дом я вошёл и спросил у супруги: «Где сын?»
Гера, лежащая томно, сказала: «Владыка,
Мальчик мной сброшен в пучину с высоких вершин!
Этот ребёнок родился весьма безобразным,
Нам не годится иметь некрасивых детей,
Лик у младенца был грубым, плаксивым и красным,
Бросила с гор я уродца без всяких затей!
49
Будут у нас, властелин, лишь красивые дети!
Я молода, и желаю пожить для себя,
Много прекрасного хочется видеть на свете,
Будем мы жить, Повелитель, друг друга любя!»
Чувства мои оскорбила поступком жестоким,
За ногу бросив дитя, словно старую ткань!
Гнев на жену у меня был настолько глубоким,
Что я поднял на супругу тяжёлую длань!
50
Только бессовестной Гере хватило замаха,
Чтоб испытать всей душою мгновенный испуг —
В обморок сразу упала царица от страха,
Словно от ветра могучего сломанный бук.
Бросился в поиски я по лесистому склону,
К морю восточному резко направил свой бег,
С берега я обратился тогда к Посейдону:
«Сын мой с Олимпа упал и «растаял», как снег!
51