Плохо воспитывал добрый родитель юнцов…
Не обнаружен наследник царя, к сожаленью,
Надо Ареса искать по следам близнецов».
71
Быстро домчался Гермес до земель этолийских —
Братья в пути оставляли разрухи следы.
В рощах, дубравах, полях, на лугах ливадийских
Были видны отпечатки грядущей беды.
Остановился Гермес у высокого грота,
Вход в глубь горы был завален огромной скалой,
Бог поразился такому: «Вот это работа!
Только пещера не кажется мне нежилой…»
72
Он осмотрел этот камень, потрогал десницей,
Не довелось богу прежде таскать валуны:
«Эта пещера могла б стать Аресу темницей,
Только не слышно его из глухой тишины.
Вижу, дубина Зевсида лежит на граните —
Знать, Алоады его заманили туда!»
Вспыхнули очи Гермеса огнём в хризолите,
Он отодвинул от входа скалу без труда!
73
Быстро вошёл Быстроногий в обитель злодеев,
С пифоса медного глыбу свернул сгоряча:
«Ясно! Пошли на Олимп, зло с Аресом содеяв,
И по пути языками вовсю грохоча!»
Сдвинул тяжёлую крышку Гермес с горловины:
Крикнул с волненьем во тьму он: «Арес! Ты живой?»
«Да, брат, живой, не дождался бесславной кончины,
Радость одна, что сижу здесь ещё с головой!»
74
Вниз опустился Гермес, словно птица в ущелье,
Вынес Ареса в полёте, держа на руке:
«Много оставил напрасно ты сил в подземелье,
Видно, причина твоих злоключений в клинке…»
Вышли Зевсиды поспешно из тёмного грота:
«Ах, до чего же свобода, Гермес, хороша,
И воевать ради крови пока неохота…
Я ослабел, и желает покоя душа».
75
Встретил наследника лаской тиран Олимпийцев:
«Рад я, мой сын, видеть снова тебя во дворце!
Жаль, что попал ты, Арес, в западню этолийцев —
Зрили они простодушье твоё на лице,
Вот и сумели легко обмануть великаны,
Мы же искали тебя, не жалеючи ног —
К новой войне с пантеоном готовы титаны!»
«Царь, виноват! Загляделся на этот клинок…»
Любовь Ареса
76
Дни в Ойкумене летели подобно сапсанам,
Не уставая возил души в лодке Харон,
Бой окончательный дали Крониды титанам,
И златорукий Гефест был введён в пантеон.
Были забыты Аресом навек Алоады,
Жил, как и в юности, бог лишь кровавой войной,
Где получал иногда он отпор от Паллады,
Не пожелавшей Гефесту стать верной женой.
77
Одолевала наследника частая скука,
И не встречал он богинь по душе на пирах,
Гера желала увидеть законного внука,
Сын же любил наводить на воюющих страх.
Случай – шутливый прислужник судьбы неизбежной,
Вмиг изменил жизнь свирепого бога войны:
Сильная страсть овладела душою мятежной,
Стали все ночи Ареса мечтами полны…
78
Как-то, бредя на Олимп после битвы кровавой,
Лёг отдохнуть сын Зевеса у тихой реки,
И не овеянный в мире неслыханной славой,
Быстро заснул он, как делают это хорьки.
Пояс с тяжёлым мечом находился под ивой,
Сверху на нём разместился злачёный шелом.
Сладко спал воин под шёпот протоки игривой
В сочной пахучей траве под могучим стволом…
79
Тёплая ночь дружелюбно пленила Балканы,
Шёпот реки заглушал стрекотанье цикад,
Снилась Аресу пещера, а в ней – великаны,
Следом – девица в объятьях его и гранат.
Не беспокоила воина Эос перстами,
Бережно мчался к Ливийской пустыне Борей,
Заворковала пичуга в тени над кустами —
Шлем золочёный Ареса понравился ей.
80
Голубь хохлатый помог вскоре белой голубке
В шлеме Ареса устроить гнездо, как в скале.
Что-то фатальное виделось в птичьем поступке —
Именно в шлеме гнездо, а не близ – на ветле!
Вечером воин проснулся от лёгкой прохлады,
Сразу исчезла девица и спелый гранат,
Пифос растаял в тумане, а с ним – Алоады:
«Был я доверчив и в бедах своих виноват…»
81
Встал он неспешно, размял онемевшую спину,
К шлему склонился и тут же отпрянул Зевсид:
«Надо бы мне возвращаться сейчас к Властелину,
Только в доспехе моём дом голубкою свит!»
Пробовал выгнать Арес белоснежную птицу,
Громко кричал: «Улетай, неразумная, вон!»
Даже занёс над незваной жиличкой десницу…
Только был смелостью птахи Арес поражён!
82
«Да, оставлять на земле эту птичку опасно —
Станет голубка с птенцами добычей для лис!
Думаю я, белокрылая будет согласна,
Если шелом с ней подвешу повыше – на тис».
Вставил неистовый бог свой доспех меж стволами:
«Можешь спокойно высиживать в шлеме птенцов!
Я ж на пирах у отца посижу за столами,
Только лишь пояс возьму и клинок близнецов!»
83
Колкою шуткой Зевс встретил Ареса без шлема:
«Пухнет от мыслей полезных твоя голова?
Будет в пиру обсуждаться весёлая тема,
Что ты без шлема похож на гривастого льва!»
Чёрные кудри Ареса спадали на плечи,
Тем возбуждая сокрытую зависть отца,
Было заметно – Кронид был не рад этой встрече,
Предпочитая зрить рядом Гермеса-гонца.
84
Царь на пирах видел сына достаточно скромным,
Не нарушал тот течение мирных бесед,
Только Ареса Властитель считал вероломным,
Много воюющим богом кровавых побед.
Не был Арес во дворце после свадьбы Гефеста —
Званье «наследник» тогда перешло к кузнецу,
Воин считал, что ему на весельях не место —
Мойры назначили поле боёв храбрецу…
85
Пир в этот вечер устроил тиран пантеона,
Где из богов появился лишь мирный Арес:
Не было братьев, Гефеста, певца Аполлона,
Сопровождал души в царство Аида Гермес.
Стайкой весёлой на пир прибывали богини,
Слепли глаза от царящей везде красоты,
Этих прелестниц не портили нотки гордыни,
Каждая дева была там прекрасней мечты.
86
Вспомнил Арес все уроки далёкого детства —
Танцам прекрасным обучен был музами он!
Стал замечать бог улыбки и знаки кокетства,
Только никем из богинь не был он увлечён…
А танцевал неустанно и самозабвенно,
Были забыты Аресом и шлем, и война,
Девы ему выражали приязнь откровенно
Так, как, не делает мужу иная жена.
87
Эроса искра запала вдруг в сердце Зевсида
В танце весёлом и быстром с чужою женой —
Очаровала внезапно Ареса Киприда,
Вмиг поразила его красотой неземной!
Вызвали зависть у Зевса танцора манеры —
Быть обходительным в танце не мог Властелин!
Разве он знал, что уроки властительной Геры
Прочно усвоил кровавых полей господин?
88
Не замечал воин колких насмешек Зевеса —
Музыка, руки богини… слилось всё в одно!
Хитрой судьбою игралась прекрасная пьеса —
Чувства пьянили танцующих, словно вино.
Пир у царя завершился спектаклем сатиров…
Эос напомнила, ждут Олимпийцев дела!
Очи Ареса сверкали сияньем сапфиров,
Сердце пылало, как будто пронзила стрела.
89
Долго с Кипридой беседовал он на балконе,
С нежностью глядя на ниже стоявший дворец,
И по-военному думал: «Теперь я в полоне!
Пойман я сетью горящих любовью сердец.
Дивные волосы девы – прекраснее злата,
Не устоять перед нежностью ясных очей —
Блеском лазурным сияют два крупных «агата»,
Голос красивый звенит, как прозрачный ручей.
90
Жаль, что Киприду сосватали старшему брату —
Счастья не понял всемирно известный кузнец!
Он посвятил жизнь огню, ожерельям и злату,
Предпочитая искусство биенью сердец…»
«Я провожу до дверей, – бог сказал титаниде. —
Ждёт, я уверен, супругу Гефест у окна…»
«Ради меня ювелир не изменит планиде,
Я во дворце коротаю все ночи одна…»
Женитьба
91
Несколько дней бог Арес провожал Афродиту,
Но не пытался проникнуть за двери дворца.
Лишь прикасался десницей к его малахиту:
«Эта обитель прекрасней покоев отца!
Крыша хрустальная, мрамор и множество арок,
Окна широкие, двери, просторный балкон…
Брат хромоногий построил ей дивный подарок,
Чем удивил и Зевеса, и весь пантеон!»
92
Славный дворец у прекрасной Киприды, нет спора,
Но никогда не сравнится с её красотой,
Роскошь для крепкого чувства – плохая опора
И уживается редко она с добротой.
«Что-то ты робок с прекрасной богиней, воитель,
Иль в обороне сидишь на привычной войне?
Я с нетерпеньем тебя приглашаю в обитель,
Видеть Ареса в гостях – очень радостно мне!»
93
Смело за двери ступил бог войны и раздоров,
И положил осторожно доспехи на пол,
Вскоре узнала Киприда неистовый норов,
И как прекрасен любовник, когда полугол…
Больше не видели их на пирах пантеона —
Дело влюблённых не терпит назойливых глаз!
Только узрел это Гелий с высот небосклона
И рассказал всё Гефесту без лишних прикрас.
94
Выслушал весть Огневластец о низости брата,
В кузнице снова сокрылся на несколько дней —
Не велика для таланта супруги утрата,
Есть для богов неизбежность какая-то в ней!
В тихой беседе влюблённых о грозном тиране,
Молвила дева Аресу, любовью горя:
«Видеть в доспехах желаю властителя брани —
В них ты сияешь, любимый, сильней янтаря!»
95
Вмиг призадумался воин о крепком шеломе:
«В нём белокрылая птица выводит птенцов,
Маленьких, пухлых, возящихся в рыхлой соломе,
Будущих вестников почты, воздушных гонцов!»
«Хочешь увидеть в доспехах меня, Афродита?
Что ж, нам придётся на землю спуститься тогда!» —
Очи любовника стали сочней лазурита —