Быстро Семела попала под сильную власть…
Женщиной юной царевна прощалась с мужчиной:
«Я на закате сегодня вернусь вновь сюда,
Будет свидетелем встречи туман над стремниной…»
И приняла её нежно в объятья вода.
13
Странник смотрел на царевну, улыбкой сверкая,
Как та красиво и быстро плыла на спине:
«Вот же она, эта сила любви колдовская —
Страсть подарила мне та, что сейчас на волне…»
Вечером встретились снова они за скалою,
Лёгкая дымка повисла над гладью воды,
Тишь нарушали рыбёшки под тёмной ветлою
С плеском снующие в поисках вкусной еды.
14
В небе от счастья витали влюблённые оба,
Не уставали от страсти и бурных бесед,
А о мечтаньях вещала царевна особо:
Очень хотелось раскрыть ей любовный секрет.
Сильно желала она скорой свадьбы с любимым,
И чтоб стоял он с Семелою пред алтарём,
И не считался желанный лишь странником мнимым,
А пред царевной предстал всемогущим царём!
15
…Реже и реже встречались они за скалою,
Осень пришла, потемнел голубой небосвод,
И не плескались рыбёшки под голой ветлою,
Но округлялся уже у царевны живот.
Первой заметила эту округлость Бероя,
Что воскормила царевну своим молоком.
Видела, нет у девицы на радость настроя —
Та надевала одежду с другим пояском.
16
Как-то старушка осталась у девы чреватой
И начала откровенный для той разговор:
«Вижу, считаешь себя за любовь виноватой,
И потускнел от тоски твой сияющий взор.
Скоро твоё положенье увидит родитель,
Дочь не простит он за этот нагулянный плод,
И, вероятней всего, ты покинешь обитель,
Жить будешь нищей без дома, богатств и красот…»
17
«Няня моя, не спеши убивать деву словом!
Я расскажу о печальном тебе лишь одной!
Часто встречалась я с ним при закате багровом,
Чтоб не мешали свиданьям прислуга и зной.
Стал он к утёсу теперь приходить в полнолунье,
И предварялся сиянием молний приход.
Можешь ли, няня, узнать про него у колдуньи?
Только мне снится, что царство его – небосвод!»
18
Девушка робко смотрела на няню Берою,
Женщина, думая, тихо стучала клюкой —
Мысли витали подобно пчелиному рою,
Впору отмахивать думы ослабшей рукой:
«Трудно порой молодых удержать от проступка,
Только и старым, увы, наша жизнь не видней!
Как же бывает для нас благоденствие хрупко…
Знай же, дитя, будет утро всегда мудреней!
19
Ты попроси, чтоб поклялся исполнить желанье,
А пожелай, чтоб открыл он свой истинный лик!
Если приложишь и ласку, и плач, и старанье,
То ты узнаешь: он прост или очень велик.
Может желанье твоё стать невольной разгадкой —
Выскажи просьбу свою, не стесняясь его!
И наблюдай за любимым мужчиной украдкой,
Вот и увидишь на лике его волшебство!»
20
Нянин совет услыхала не только Семела,
С грустным лицом, отстоявшая ночь у окна.
Злобная сила вникала в любовное дело —
Кто это был под окном, знает Нюкта одна…
Гибель Семелы
21
Боги Олимпа вмешались в судьбу чаровницы:
В поисках Зевса спустилась на землю жена —
Видела Нюкта фигуру великой царицы,
Что неподвижно стояла во тьме у окна.
Слушая речь под окном, Гера строила планы,
Как погубить можно дочерь земного царя:
«Я потушу скоро этой любови «вулканы»,
И перейду я к тому, лишь займётся заря!»
22
Солнце взглянуло на стены фиванского царства,
К югу свирепый Борей отгнал облака,
Гера на землю сошла для свершенья коварства,
Действо которого ясно узрила река…
Няня пришла поутру к ней за чистой водою,
Быстро наполнила влагой красивый кувшин,
И, поднимая сосуд над главою седою,
Пала внезапно на брег возле голых крушин.
23
Ярко блеснул над рекою павлин опереньем —
Гера явилась сюда для коварных интриг.
В сон погружая старушку руки мановеньем,
Переняла у Берои одежду и лик,
Молча, кувшин подняла, вновь наполнив водицей,
И пошагала к дворцу, помогая клюкой,
Там, не спеша, завела разговоры с девицей:
«Слушай, царевна Семела, совет колдовской:
24
Высказать надо мужчине смелее желанье,
Чтобы пришёл в настоящем обличье к тебе!
Клятву возьми, что таким он придёт на свиданье,
Не доверяйся, дитя, никогда похвальбе!»
«Клятву с любимого взять? Няня, это нечестно!
Но представляешь, Бероя, как странник хорош!»
(Было давно это Гере-царице известно,
А похвала – словно в сердце ревнивое нож!)
25
«Непозволительно нам доверяться мужчинам —
Страсть их сгорает быстрее любого огня,
Нас вынуждают они предаваться кручинам!
Водами Стикс пусть клянётся, послушай меня!»
Быстро поверила дева кормилице мнимой,
И вопросила мужчину она у реки:
«В силах ли выполнить ты пожеланье любимой,
Тихо страдающей в царском дворце от тоски?»
26
«Я не оставлю желанье твоё без ответа,
Всё, что угодно исполню в течение дня!»
«Водами Стикс поклянись, что ты выполнишь это,
Если, конечно, ты истинно любишь меня!»
И улыбнулся мужчина: «Чем просьба чревата?
Что пожелать может юная дева сейчас?
Дам ей одежд дорогих, украшений из злата,
Тканей красивых, посуды, огромный алмаз!»
27
«Да, я клянусь, дорогая, подземной рекою:
Выполню просьбу твою, пожелай же скорей!» —
Он, усмехаясь, коснулся бородки рукою —
Разве девица могла быть мужчины мудрей?
«Знай, у меня небольшое желанье, любимый:
Ночью явись в настоящем обличье своём!
Мною ты в девичьем сердце навеки хранимый,
Буду я счастлива только с тобою вдвоём!»
28
Крепко прижал он к широкой груди чаровницу,
Чтобы Семела не видела страх на лице:
«Кто-то коварный решил просветить баловницу,
Но не бывал из бессмертных никто в их дворце!»
Вслух произнёс чужестранец прекрасной Семеле:
«То, что ты просишь под клятвой – закон для меня.
Но не спеши засыпать на уютной постели,
Я появлюсь пред тобою в сверканье огня!»
27
Ночь наступила темней, чем плоды у оливы,
Грустные звёзды мерцали в ночной тишине,
Спали спокойно давно Семивратные Фивы,
Только Семела одна позабыла о сне.
В северной части небес появились зарницы,
Тёмные тучи покинули весь небосклон,
Страх поселился в душе молодой чаровницы:
«Это по чистому небу идёт Кронион!
28
Должен любимый придти при загадочном свете,
Как обещал он сегодня у тихой реки…
Ночи безмолвной осталось не более трети,
Эос прекрасной персты к небосводу близки…»
Дева прижалась к огромным подушкам спиною,
Взор в ожиданье бросала на двери она —
Слышались лишние звуки за толстой стеною,
Ночь не казалась Семеле, как прежде, темна.
29
Вдруг распахнулись огромные двери в палате,
Жаром смертельным пылая, вошёл Властелин:
«Видеть желала в обличье небесном и злате?
Дева, смотри, пред тобою Земли господин!»
Яркие молнии били из рук великана,
Очи его исходили небесным огнём,
Дева себя ощущала, как в жерле вулкана,
В комнате стало светлее, чем солнечным днём.
30
И задымились на стенах царевны хитоны,
Ткани на ложе и столик, и рядом скамья,
Тишь во дворце разорвали ужасные стоны:
«Зевс, помоги! Погибаю во пламени я!»
Ярко пылали к горящей царевне подходы,
Гибла несчастная, жизнью за глупость платя,
И начались у неё преждевременно роды —
С вздохом последним на свет появилось дитя…
31
Пламень на ложе горел исступлённо и жарко,
Но не погиб сын Зевеса в ревущем огне,
Вмиг вырос плющ и возникла зелёная арка,
И оказался ребёнок в листве, как в броне.
В сторону молнии бросил Властитель с десницы,
Быстро с горящей постели схватил малыша,
С грустью взглянул на недвижное тело девицы
И, уходя, лишь промолвил: «В Аиде душа…»
32
Зевс, возвратясь на Олимп, пребывал в размышленье,
Как быть с ребёнком, чтоб только не знала жена:
«Если проведает, будет над сыном глумленье,
Мести и ревности Гера, как прежде, верна…»
Выручил Зевса в ту пору Гонец пантеона:
«Пусть подрастёт недоносок в отцовском бедре!
И не узнает об этом жена-Крониона…»
Так волновался Гермес о великом царе.
33
Эос вонзила персты в тонкий край небосклона,
А неуёмная Гера, почуяв беду,
Прямо в Кадмею примчалась быстрее муссона,
Где обнаружила девы покои в чаду.
Радость её охватила, что сделано дело,
Словно Аргея с утра приняла эликсир:
«Можно забыть ненавистное имя Семела
И на Олимпе устроить невиданный пир!»
34
Прямо к дворцу направляться велела павлину:
«Надо собрать всех богов за огромным столом
И показать с торжеством самому Властелину,
Как научилась супруга справляться со злом!»
А до отлёта жены в Семивратные Фивы,
Внял Повелитель Олимпа совету Гонца —
Молвил: «Царицы бывают безумно ревнивы,
Нужно младенца упрятать под кожу отца!»
35
Ловко Гермес вшил ребёнка в бедро Крониона,
И от ножа не осталось на теле следа.
Царь похвалил: «Виден опыт кентавра Хирона,
Надо сынов отправлять на учёбу туда!»
Сделав работу свою, Вестник вымолвил тихо:
«Я незаметно покину покои царя —
Чует Аргея-царица беду, как волчиха,
И навестит Властелина ни свет, ни заря!»
36
Пир состоялся, как утром решила царица,
С грустью смотрел на веселье могучий тиран,