Однако у сторонников такого мнения имеются серьезные оппоненты — немцы. И к доводам их нельзя не прислушаться. Вот что они говорят: «Выдумал» «утку» их соотечественник, видное духовное лицо Мартин Лютер (XV–XVI века). Он в одном из своих выступлений вместо слова «легенда» будто бы употребил «люгенда» («люге» — «ложь»), намекая этим на ложь, к которой прибегают его противники. Позже это слово превратилось якобы в «люг энте» (что буквально означает «лживая утка»), а затем и просто в «утку» с уже известным нам образным значением.
В общем, имеется немало и других объяснений, но мы приведем еще одно, как нам кажется, самое интересное, а возможно, и самое правдоподобное.
В одной из газет столетней давности рассказывалось, что известный бельгийский юморист Корнелиссен вздумал поиздеваться над легковерием публики и напечатал в журнале такую заметку:
«Прожорливость уток известна, но она наиболее явствует из следующего случая. Один ученый купил 20 уток и тотчас приказал изрубить одну из них, с перьями и костями, в мелкие кусочки, которыми накормил остальных птиц.
Несколько минут спустя он поступил точно так же с другой уткой, потом с третьей, четвертой и так далее, пока осталась только одна, которая пожрала, таким образом, 19 своих подруг».
Журнал напечатал этот бред, другие перепечатали, и несколько дней все только и говорили, что о прожорливости уток. Только после того, как автор сам раскрыл секрет «научного опыта», стало ясно, что случилось. С этих пор всякая ложь в печати стала именоваться уткой.
Удивительно? Еще удивительней другое. Спустя много лет одна из американских газет снова напечатала всеми забытую выдумку Корнелиссена, и снова нашлись чудаки, которые поверили этой старой прожорливой газетной утке.
Ироническое выражение это возникло, по-видимому, в народном языке как насмешка над теми горе-туристами, которые в конце XIX и в начале XX века вихрем проносились по прославленным заграничным местам, ничего по существу не видя, нигде не задерживаясь, а потом судили обо всем как «бывалые», знающие люди.
В 1928 году М. Горький употребил это крылатое выражение в одной из своих статей; с тех пор оно сделалось постоянным определением самодовольных верхоглядов, «пробегающих» какую-нибудь область земного шара (а иногда и науки, жизни), вместо того чтобы «изучать» ее, и считающих себя после этого знатоками вопроса.
Еще девятилетним мальчуганом Ганнибáл Бáрка, впоследствии выдающийся карфагенский полководец, неутомимый и свирепый враг Древнего Рима, поклялся своему отцу, карфагенскому правителю Гамилькáру, вечно бороться с Римом, угрожавшим Карфагену.
Он сдержал свою клятву, и много раз судьба Рима висела на волоске (см, следующую статью). Но в конце концов победа осталась за Римом. Ганнибал умер в борьбе — отравился, чтобы не попасть в руки врагов.
С той поры ганнибаловой клятвой люди называют обет, который человек дает в юности, намереваясь посвятить благородному делу всю свою жизнь.
В нашей истории известна ганнибалова клятва революционеров Герцена и Огарева, давших в ранней молодости обет всю жизнь бороться с царским режимом в России. Они остались верны своей клятве до конца.
Ганнибал угрожал существованию Рима в III веке до н. э., но римляне помнили о нем и два столетия спустя. Когда в 43 году враг республики Марк Антоний подступил к Риму, великий римский оратор, красноречивый Цицерон, не нашел более страшных слов, как: «Хáннибаль áнтэ пóртас!» — то есть: «Ганнибал у ворот Рима!» Ужас охватил римский сенат при одном упоминании о грозном карфагенце.
С легкой руки Цицерона, восклицание «Ганнибал у ворот!» стало теперь означать вообще: «надвигается смертельная угроза», или: «отечество в великой опасности». В этом смысле его употребляют и в наши дни.
По редакции газеты бегает ответственный секретарь и сокрушенно вздыхает (а иногда и кричит): «Гвоздя нет!» И все сотрудники чувствуют себя виноватыми, ибо знают: номер без гвоздя — это не номер, а стыд.
Родители, вернувшись с эстрадного представления, рассказывают бабушке об интересных номерах. «Но гвоздем программы, — могут сказать они, — было выступление Аркадия Райкина».
А иной раз в разговоре можно услышать и такое: «В этом — гвоздь всего».
Что же это за гвоздь? И в родственных ли он связях с обыкновенным, всем известным гвоздем, который можно вбить в стенку?
Да, это родственники, притом самые что ни на есть близкие. Но дело в том, что «гвоздь» в русском языке имел только свой, прямой смысл и никакой другой, образной нагрузки не нес. А вот во Франции гвоздем — «клу» — называют не только металлический стержень со шляпкой, но и «самое значительное, главное, заметное».
И вот под влиянием иноязычного слова, имеющего переносное значение, наш «гвоздь» также зажил второй, образной жизнью. Такое явление языковеды называют семантической калькой.
Теперь вам станет понятным, что ответственный секретарь газеты сокрушался из-за отсутствия боевой, принципиальной, интересной статьи — главной статьи номера. А родители сочли самым интересным, самым значительным номером вечера выступление А. Райкина.
Если вы услышите теперь, что такая-то пьеса «гвоздь сезона», обязательно посмотрите ее в театре. Она должна быть замечательной.
Слова «геенна огненная» и просто «геенна» у народов древности означали то же, что ад — место, где после смерти испытывают вечные муки души грешных людей.
Мы сейчас иной раз вспоминаем это сочетание слов, когда нам нужно описать внутренность раскаленной доменной печи, кратера вулкана, зрелище большого пожара.
Насчет происхождения самого слова «геенна» думают по-разному. Есть предположение, что оно образовалось от названия Генномской долины возле Иерусалима. Там некогда совершались человеческие жертвоприношения — заживо сжигали людей, а потом образовалась свалка мусора, на которой все время жгли огни, дабы разогнать и очистить зараженный гнилью зловонный воздух.
Геракл, сын отца богов Зевса и смертной женщины Алкмены, был любимым мифическим героем греков. И верно: простодушный и умный, добрый и могучий, благородный во всех случаях жизни, Геркулес (так его звали римляне) воплощал лучшие черты греческого народа. Греки приписывали ему множество удивительных деяний: про очищение авгиевых конюшен мы уже рассказали. Кроме этого, он совершил еще одиннадцать небывалых подвигов: убил немейского льва; уничтожил лернейскую Гидру — страшное чудовище; поймал грозного вепря и быструю керинейскую лань; истребил медноклювых хищниц — птиц стимфалид; добыл в честном бою дивный пояс Ипполиты, царицы амазонок; нашел способ похитить коров великана Гериона; привел критского быка и коней-людоедов; принес золотые яблоки из сада дев Гесперид; укротил адского трехголового пса Цербера. Удивительное ли дело, если после этого целые тысячелетия люди именуют «подвигом Геркулеса» всякую работу, требующую нечеловеческих сил, говорят о «геркулесовских усилиях» и вообще самых могучих силачей именуют «геркулесами». Очень возможно, что и вас в раннем детстве кормили не очень вам нравившейся, но зато очень полезной овсяной кашей, под названием «геркулес». Понимаете теперь, почему ей придумали такое имя?
«Ну, брат, это уже ты до геркулесовых столбов договорился!» — упрекают человека, говорящего явные несообразности. Парень говорит глупости, но при чем тут герой Геркулес?
Греки считали, что на самом краю мира, на берегу бесконечного пустого океана, над Гибралтарским проливом, высятся два каменных столба (по-старинному — столпа); их тут во время одного из своих странствий утвердил великий Геркулес в знак того, что дальше нет пути человеку.
Мы теперь зовем эти «столпы» мысами Сеута и Гибралтар и спокойно плаваем между ними туда и обратно. Но в древности их считали пределами земли, ее крайней гранью. И сказать: «дошел до геркулесовых столпов» означало: дошел до крайнего предела.
Вот откуда взялось наше теперешнее выражение.
В дни гражданской войны со страниц газет не сходило слово «гидра». Может быть, вас это удивит. Вы слышали про крошечное водяное животное, которое так зовут, но при чем оно, когда речь идет о великих и грозных событиях?
Снова нам на память приходят красивые легенды о могучем Геркулесе. Он убил ужасное девятиголовое чудовище — лернейскую Гидру, особо опасную тем, что отсеченные мечом головы у нее мгновенно отрастали снова. Геркулес нашелся и тут. Он срезал свирепые головы чудища и приказал своему оруженосцу, мальчугану Иолаю, тотчас прижечь свежие раны факелом. Головы не отросли.
Когда в первые годы после Октября интервенция и контрреволюция вознамерились задушить юную Советскую страну, наша Родина поступила, как Геркулес. Одна за другой белогвардейские армии, предводительствуемые Колчаком, Деникиным, Юденичем, подобно головам Гидры, бесстрашно уничтожались в кровавых боях Красной Армией. И, прижженные раскаленным железом гражданской войны, уже не «отрастали» снова.
Понятней понятного, что образ лернейской Гидры приходил на уста каждому, кто писал о великой борьбе с контрреволюцией.
А как же с маленькой, безобидной гидрой наших зоологов? Представьте себе, что эта крошка, величиной не больше самой малой травинки, напоминает отчасти свою легендарную сестру. Вы можете разрезать ее на сто частей и бросить в воду, и из каждой части вырастет новая живая и здравствующая гидра. Именно благодаря этому ее свойству, поражавшему воображение людей, ей и дали такое грозное имя — гидра.