в.
Пророческий сон вавилонского царя хорошо запомнился народам. Сейчас на всех языках выражение «колосс на глиняных ногах» является символом всего внешне величественного и грозного, а по существу — слабого.
Существует рассказ — может быть, и вымышленный. Открыватель Америки Колумб был приглашен к всемогущему кардиналу Мендозе. За столом, по просьбе гостей, он начал рассказывать, как именно был им открыт Новый Свет (который, впрочем, он считал Индией). Кто-то из присутствующих, человек ограниченный, но самоуверенный, пожав плечами, сказал: «Так просто все?»
Колумб взглянул на него и протянул ему лежавшее на блюде куриное яйцо: «Сделайте так, чтобы оно стояло на своем носке». Разумеется, попытки установить яйцо успехом не увенчались. «Это немыслимо…» — сказал обескураженный собеседник Колумба. «Это очень просто!» — с усмешкой ответил мореплаватель и, разбив о стол носок яйца, без труда заставил его стоять.
Выражение «колумбово яйцо» стало воплощением остроумного и неожиданного выхода из затруднения, синонимом простого разрешения трудных вопросов.
Когда положение Римской республики становилось почему-либо тревожным, сенат, совещание знати, передавал диктаторскую власть высшим сановникам государства — консулам. При этом в торжественной обстановке произносилась формула: «Кавэант консулес, нэ квид рэи пýблицэ детримéнти кáпиат!» — то есть: «Пусть консулы бдительно следят, чтобы республике не было причинено никакого ущерба!»
Первые слова этой формулы оторвались от нее и приобрели значение: «повысим бдительность», «берегитесь», «будьте начеку».
В древности человек искал меры длины на собственном теле.
Дюйм — это сустав пальца, локоть — длина локтевой кости; английское «фут» — значит «ступня», наша «пядь» или «четверть» равна расстоянию между концами расставленных большого и указательного пальцев…
Такое же происхождение имеет и русская «сажень» — расстояние между концами пальцев широко расставленных рук взрослого мужчины. «Косая сажень» — самая длинная: от подошвы ноги до конца пальцев вытянутой вверх противоположной руки. Именно поэтому сказать про человека «у него косая сажень в плечах» — то же самое, что назвать его богатырем, великаном.
Странные слова: кто же и когда может собирать собственные кости?
Однако, как и во многих поговорках, здесь можно найти следы давних верований; когда-то это выражение имело буквальный смысл.
Вот у Гомера в «Илиаде» речной бог Ксанф пугает греков, обещая так потопить героя Ахилла, так занести его песком, илом и камнями, что и «костей его греки не соберут». А собирать кости было очень нужно: ведь древние верили в загробную жизнь человека и полагали, что в потустороннем мире он должен иметь при себе все члены своего тела. Иначе его «тень» (душа) будет беспокойно кружиться над теми местами, где без погребения истлевают его косточки. Даже своим врагам древние боялись отказать в погребальном обряде. Угроза Ксанфа была страшной угрозой.
По древней привычке, мы и сейчас, желая пригрозить человеку чем-то страшным, обещаем ему такую гибель, что он «и костей своих не соберет».
«Купить кота в мешке» значит: приобрести что-либо за глаза, ничего не зная о достоинствах или недостатках покупки.
Поговорка эта — плод французского остроумия. Вероятно, благодаря своей образности, даже неожиданности она крепко прижилась и в русском языке, и в английском (правда, англичане заменили кота поросенком), и в немецком.
Интересно, что немцы создали несколько вариантов этого выражения. Так, про человека, всучившего какую-то вещь другому, говорят, что он «продал кота в мешке».
Широко распространено в немецкой речи еще одно выражение: «выпустить кота из мешка», то есть сделать что-либо тайное явным, неизвестное — известным.
См. «Во главу угла».
Петух у славян был воплощением огня: бог огня изображался нередко в виде красного, огненного петуха. Трудно сказать, почему это случилось: может быть, по той причине, что эта птица своим пением приветствует зарю, восход солнца; возможно, потому, что у наиболее старых пород кур петухи носят красно-огненное оперение. Так или иначе, существовало поверье, будто во время грозы красный петух вместе с молнией соскакивает с тучи и от этого возникает пожар…
У нас «пустить красного петуха» давно уже означает: совершить поджог, нарочно устроить пожар в чужом доме.
Широко и вольно гулял красный петух по помещичьим усадьбам в дни бунтов и народных восстаний, сопровождал Степана Разина, помогал Емельяну Пугачеву. В «деревянной» России он был одним из самых сильных средств в борьбе между бедными и богатыми.
Когда какая-нибудь одна мысль или одно настроение пронизывает всю речь оратора, или чувствуется в литературном произведении, или вновь и вновь возникает в деятельности человека, говорят: «Это у него всегда „красной нитью проходит“». Почему именно красной, а не белой или синей? Откуда взялся этот образ?
Оказывается, он вошел в речь нескольких народов из очень неожиданной области — из языка английских моряков конца XVIII века. С 1776 года, по приказу Адмиралтейства, во все канаты английского военного флота на фабриках начали вплетать во всю их длину одну нить — красную. Вплетали ее так, что вытащить нитку можно было, только уничтожив самый канат. Таким образом, какой бы малый кусок от каната ни был отрезан, всегда можно было узнать: он флотский. Вот отсюда и пошло обыкновение говорить о красной нити как о самой сути, о постоянной примете.
Всем известна пословица «Крепкий орешек — сразу не раскусишь» и поговорка «Орешек не по зубам». «Орешек» — всегда что-то такое, что трудно поддается силе, воздействию или пониманию.
Эти выражения, как считают некоторые исследователи, возникли в связи со взятием Петром I шведской крепости Нотеборга, в прошлом — русского города Орешка.
Интересна история названия этого города. В глубокой древности финны именовали поселение у истоков Невы «Пяхкиналинна», то есть «Ореховая крепость»: вероятно, вокруг было много зарослей лесного ореха. Новгородцы, утвердившись у южного выхода из Ладоги, перевели это финское слово просто как «Орешек». Захватившие затем «Орешек» шведы заменили его название своим: крепостцá стала «Нотебóргом», то есть опять-таки «Ореховым замком». Наконец, Петр I, вернув России старое ее владение, вернул ему и давнее имя. Однако он придал ему новое понимание: «крепостца, которая будет твердым орехом для зубов любого противника». Ведь и самому ему взятие Орешка досталось нелегко. Недаром, сообщая в Москву о взятии Нотеборга, Петр I писал:
«Правда, что зело крепок сей орех был, однако ж, слава богу, счастливо разгрызен…»
В XI–XIII веках западные дворяне-рыцари многократно ходили походом в Палестину. Поводом этих походов, названных «крестовыми», было завоевание Иерусалима и других городов Палестины, где, по преданию, находился «гроб господень».
На самом деле рыцари шли в Азию, чтобы обогатиться. Они хотели проложить заново пути в богатую Индию, перехваченные арабами; а вдохновляли их на это европейские купцы и католическое духовенство. Они собирали пестрые, многонациональные рыцарские отряды свирепых вояк и грабителей с нашитыми на плащах крестами…
Теперь под «крестовым походом» разумеют обычно попытки империалистов натравить на Советский Союз и демократические страны капиталистические государства. Говорили о «крестовом походе» Антанты против революционной России в дни гражданской войны, а также о «крестовом походе против коммунизма», который и в мирные дни ведет реакционная буржуазия капиталистических стран, запрещая компартии, арестовывая вождей рабочего движения, и т. п.
Первоначально узкое значение этих слов расширилось, стало более общим.
Древние египтяне считали нильских крокодилов носителями божественного зла. Их кормили, к ним обращались с заклинаниями, чтобы усмирить их гнев. Кровожадность и коварство крокодила послужили поводом для удивительных фантазий. Древнегреческий ученый Элиан в своем зоологическом трактате писал, что крокодил, набрав в рот воды, обливает ею крутые тропинки, по которым люди и животные спускаются к реке. Как только жертва поскользнется и упадет, крокодил подскакивает к ней и пожирает.
Другие рассказывали, будто чудовище, проглотив туловище человека, почему-то всегда орошает его голову слезами и только тогда заканчивает свое страшное пиршество.
В одном из русских «Азбуковников» — своеобразном словаре XVII века — это древнее поверье было пересказано так: «Крокодил зверь водный… Егда имать человека ясти, тогда плачет и рыдает, а ясти не перестает, а главу от тела оторвав, зря (то есть смотря на нее), плачет».
Вот это «лицемерие» крокодилов еще в древности дало повод для возникновения выражения, известного у всех народов. Крокодиловы слезы — фальшивые слезы, притворные сожаления.
Ну, а все-таки, имеет ли под собой какую-то почву рассказ о слезах?
Льют ли их крокодилы или они всего лишь плод буйной фантазии древних?
Ответить на это не так уж просто.
Автор сатиры «Похвала глупости» Эразм Роттердамский (XVI век) полагал, что у крокодила при виде человека текут не слезы, а слюнки. Прошло четыре века, но до последнего времени никто так и не узнал ничего достоверного о крокодиловых слезах. Их тайну разгадали совсем недавно шведские ученые Фанге и Шмидт-Нильсон. Оказалось, что крокодилы и в самом деле плаксивые существа. Но вызвано это не избытком чувств, а… солей. У крокодила для удаления из организма избытка солей развились особые железы; выводные протоки этих желез расположены у самых глаз крокодила. Вот и выходит: заработали эти железы — и крокодил «заплакал» горючими солеными слезами.