— Пустяки! Я уронила бутылку. Осторожно ступай. Ах, черт!
— Вы порезались! — искреннее сочувствие отразилось на лице Молли. Она тут же бросилась к телефону. — Хэл, нам нужен пакет первой помощи и кто-нибудь из людей, чтобы убрать битое стекло в будке мисс Кейтс.
— О’кей. Мне нужен лишь бинт. — Ана прижала полотенце к небольшому порезу на пальце. — Пошли. Перевязать можно и на съемочной площадке.
Гари просунул голову в дверь.
— Какие-то проблемы? Джим вышагивает, Ана, а ты знаешь, что это означает.
«Из-за этого вонючего выродка я опоздала», — подумала Ана, перешагивая через битые стекла и направляясь к двери.
Гари заметил разбитую бутылку на полу и кровь на пальце Аны.
— О, да ты поранилась! Дай взглянуть… Что случилось?
— Ничего такого, что может повлиять на страховые взносы, — пошутила Ана, пока Гари помогал ей преодолеть металлические ступеньки и вынимал переносную рацию.
— С Аной небольшой несчастный случай, — произнес он в аппарат. — Ничего серьезного. Будем на площадке через пять минут.
Внезапно их окружили люди. Молли спустилась вниз, Дебби принес пакет скорой помощи.
— Мне нужен только бинт, — настаивала Ана.
— Дай мне руку. — Гари осмотрел порез, а Молли тем временем принесла небольшой флакон. — И как ты умудрилась ее порезать? — Он смочил ранку антисептиком, принимая предосторожности, чтобы жидкость не попала на одежду. Не так уж много было кинозвезд, с которыми он мог так запросто общаться. Ана отличалась от них. В ней не было самомнения примадонны. Она была отличным профессионалом, легко сходилась с труппой и всегда находила время, чтобы давать автографы статистам. Но едва лишь включалась камера, она полностью отдавалась игре и образу.
— Уборщики вызваны, — сказал Дебби и повернулся к Молли. — А что случилось?
— Черт побери, просто я разбила эту дурацкую бутылку! — взорвалась Ана. — И чего вдруг столько шума вокруг такой мелочи? — Гари, Молли и Дебби удивленно уставились на нее, и Ана взяла себя в руки. — Простите, ребята. Я панически боюсь репортеров из бюллетеня. Они могут раздуть любую мелочь. Того и гляди, появятся заголовки: Ана Кейтс была пьяной в рабочее время, или Ана Кейтс пыталась перерезать себе вены! — Гари закончил перевязывать палец. Ана посмотрела на бинт. — Интересно, как теперь объяснить, что в одной сцене я перебинтована, а в другой — нет?
— Ну, это не проблема, — улыбнулся Гари. — Слава Богу, что ты не повредила руку.
Когда Ана подошла к огороженному участку улицы, Джим нетерпеливо поглядывал на часы. Он даже не попытался изобразить улыбку, когда она помахала перебинтованным пальцем и сказала:
— Прошу прощения.
— Слушайте все, — объявил Джим. Он потрогал языком жевательную резинку во рту. — Нам не удастся закончить съемки до конца недели — слишком много задержек. После сегодняшней работы мы сделаем перерыв до понедельника. Гари оформит листы с вызовом на понедельник.
«Чудесно, — обрадовалась Ана, проходя мимо глазеющих на нее статистов к исходной позиции. — Спасибо, Эрик. — Она расправила свою юбку. — Эрик Ганн не разрушит мне жизнь и карьеру, ни мне, ни Джонни, — поклялась она. — Чего бы мне это ни стоило, я навсегда загоню эту змею обратно в ее нору. Пока что он может скалить зубы, но ему придется отползти прочь, или я раздавлю его, как червяка. Да, чего бы мне это ни стоило», — подумала Ана, пока Молли пудрила ей нос и лоб. Эстель взбила ей волосы и брызнула на них лаком, а ответственный за сценарий посмотрел в свои записи и подал ей защитные очки.
— Они были у вас на лбу в последней сцене.
Ана кивнула. Она сосредоточилась на Викки. С Эриком будет покончено, так или иначе. Пусть катится куда подальше! И пусть больше никогда не пересекутся их пути.
Глава десятая
«Индейка и салат в холодильнике. Мисс Луиза оставила на столе факсы от редакторши журнала. Звонил сенатор Фаррелл, еще дважды звонила Моника Д’Арси (будет звонить вечером). До понедельника! Грациэлла».
Ана отодрала записку от кухонного буфета и покачала головой. Нужно поговорить с Грациэллой, чтобы она не приклеивала свои записки к чистым стеклам полированного буфета. Для этого вполне сгодится холодильник, подумала она и бросила бумажку в мусорную корзину. Индейка, брр… Если она опять откусит даже кусочек индейки, ее стошнит. А вот салат — это прекрасно.
Съемки закончились на час раньше. Гарри Дамон должен был появиться с минуты на минуту. Измученная после более чем пятидесяти дублей, Ана еле вытерпела, пока Молли отклеивала искусственные ресницы, быстро села в поджидавший ее студийный лимузин, мечтая о душе и легком домашнем обеде. Было так приятно облачиться в домашнюю одежду, собрать волосы в виде конского хвоста и смыть грим с лица. Если постараться, можно приготовить какой-нибудь обед до прихода Гарри Дамона.
Ана поняла, что страшно проголодалась. У нее заурчало в желудке, когда она увидела завернутый в целлофан лаваш и бананы.
«Лаваш с артишоковым маслом очень подходит к салату», — подумала она. Доставая салат, она нажала порезанным пальцем на ребро тарелки и поморщилась.
Пока еще Эрик мог причинять ей боль. Но это будет продолжаться недолго. Она и без того слишком много хлебнула за свою жизнь.
Ана снова подумала о предстоящей встрече с Гарри Дамоном. Надо ясно объяснить ему, что она не хочет, чтобы Эрика убили или искалечили. Его следует хорошенько проучить и убедить в том, что шантаж не принесет ему ничего, кроме крупных неприятностей. Сейчас она была сильнее его и могла доставить ему такие неприятности, каких он и представить себе не может.
Если он поймет это, он тихо слиняет. Ана была в этом уверена. Он был порочным и мстительным, но не дураком.
Открыв снова холодильник, Ана увидела на средней полке миску со спагетти, политым красным мясным соусом. К горлу ее подступила тошнота.
«Грациэлла же знает, что я ненавижу спагетти. Должно быть, она приготовила это для Луизы», — подумала Ана, захлопнув холодильник. Она прислонилась к холодной белой дверце и закрыла глаза, не зная как избавиться от возникшей в мозгу картины: разварившиеся спагетти — липкие, с кусочками мяса в красном соусе — летят с огромной скоростью по воздуху и падают, забрызгивая и пачкая все вокруг.
И она слышит грубый голос пьяного отца.
— Ты ничего не можешь сделать как следует, дрянная соплячка! Ишь, вырядилась, как на свадьбу! Никуда ты не пойдешь!
Это были последние слова, которые она слышала от него.
Воспоминания нахлынули и полностью завладели ею. Ана находилась теперь уже не в своей чистой, обставленной в западном стиле кухне с огромным каминным очагом, уставленной горшками с кактусами и геранью, разросшимися чуть ли не до потолка. Она увидела себя в закопченной, размером восемь на восемь футов, кухоньке своей юности, пол которой был покрыт зеленым линолеумом и всегда выглядел грязным, сколько бы она его ни мыла. В кухоньке была эмалированная плита с облупившимися ребрами и стоял шаткий деревянный стол, окруженный складными стульями. Ана как бы снова вернулась в Теннесси, в дом, из которого убежала ее мать, когда ей было всего десять лет, в дом, которым отец управлял с помощью бутылки и рычанья, и который ее бабушка тщетно пыталась превратить в подобие семейного очага.
Ана явственно видела все: выгоревшие желтые шторы, телевизор, который регулярно переносил ее в мир великолепных женщин и обольстительных мужчин, мир богатства и роскоши.
Потрепанный ковер в столовой был единственной вещью, которая осталась от матери. Казалось, в этом ветшающем пятикомнатном доме бал правил гнев и безверие.
Ана вспомнила запах магнолий, росших возле школы в ту памятную весну, запах выхлопных газов, которые гнал старенький школьный автобус.
— Ана, подожди, у тебя нет сигареты? — обратился к ней Бадди, когда Ана с видавшим виды ранцем на плече спешила к автобусу. Отбросив со лба длинные лоснящиеся волосы, он зашагал рядом с ней.
— Разве вы, мальчики, не знаете, что в моем автобусе не курят? — рявкнула миссис Хьютт, со скрежетом закрывая дверцы.
Их встретил гул голосов. Бадди хмыкнул, увидев, как Деннис и Джесс на заднем сиденье хохотали, словно гиены.
Ана сунула ему пачку Кента, когда они пробирались на свои обычные места мимо Денниса и Джесс. Бадди пустил пачку по кругу, тайком закурил, открыл окно и ухмыльнулся, когда миссис Хьютт произнесла:
— Ничего смешного нет, разве не так?
— Конечно, мадам. Мы просто делаем домашнее задание, — пропел Деннис. Сделав вид, что хочет расчесать рукой свои длинные желтовато-каштановые волосы, он пустил голубя в сторону водителя. Ана захохотала. Бадди посадил ее к себе на колени, ткнулся носом ей в щеку и стал совать руку под короткую черную юбку, пока автобус потряхивало на ухабах.
— Знаешь, — со смешком проговорил ей Бадди в самое ухо, — я страшно люблю выполнять такое домашнее задание. Ты мой самый любимый предмет, малышка.
Ана улыбнулась. Сидя на коленях у Бадди, она ощущала себя привлекательной, взрослой и желанной. Она поцеловала его так громко, что сидевшие впереди Ширлин и Бобби повернулись и захихикали.
— Джесс, ты не попросишь брата купить для нас пива сегодня? — Громкий голос Бобби перекрыл шум автобуса.
Ширлин ревниво наблюдала, как Бадди на заднем сиденье возится с Аной.
— Ана, а видела, как этот тип Рой Коуди с тобой сегодня разговаривал, — громко сказала она, подмигнув Бобби. — Может, ты его собираешься пригласить на вечер?
Бадди выпрямился и с подозрением уставился на Ану. Его реакция была похожа на реакцию молодого волка, который услышал вой другого самца в лесу. Он бросил сигарету на пол и затоптал ее носком ботинка.
Бадди Крокер был крепкий парень с карими глазами, густыми ресницами и походил на молодого Джеймса Дина. Он не был красавцем, но ему нельзя было отказать в мужском обаянии. Держался он уверенно, ходил с развернутыми плечами. Ане многое нравилось в нем, даже то, как он держал сигарету. Ей импонировал его бунтарский дух. В этом плане она была в какой-то степени похожа на него.