Из соседней комнаты мотеля слышался пронзительный женский смех, грубые мужские проклятия, после чего раздался скрип пружин кровати, сопровождаемый стонами, вздохами и страстными завываниями.
Ана взглянула на часы. Пора.
Прихватив с собой парусиновую сумку, она тщательно на два замка заперла дверь.
Квартира была пуста. Все верно. Она знала его распорядок. В течение трех дней она наблюдала, когда он приходит и уходит, когда находится в квартире.
Сейчас он в баре, где охмуряет грудастую барменшу, надеясь разжиться несколькими долларами, чтобы приобрести наркотик.
Он не вернется до трех. По возвращении он врубит радио и будет заниматься Бог знает чем до темноты, после чего вновь отправится слоняться по улицам с такими же подонками, как сам.
По скрипучей лестнице Ана прокралась наверх и фомкой открыла замок, как этому научил ее Бадди Крокер, когда ее отец бывал мертвецки пьян и она не могла попасть в дом.
Боже мой, какое свинство! Ана зажала нос рукой в перчатке, ощутив зловоние, которое распространяли остатки гниющей пищи в открытом ведре, грязная одежда и запах табачного застарелого дыма. Грязное белье валялось на полу и свешивалось с ободранного продавленного дивана.
Ана на цыпочках обошла захламленный стол и приоткрыла окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Ей было даже страшно идти в спальню без дезинфектора.
Уф! в полутьме она ощутила запах грязных простыней, запустения и порока. Не снимая перчаток, она подняла подушку, точно зная, что именно там найдет.
Он был заряжен.
Ана проверила револьвер и положила его в карман джемпера. После этого она занялась поисками.
Видеоленты найти было нетрудно. Она отлично помнила излюбленные Эриком места для тайников. Она выдернула из стены незастеленную двойную кровать и в изголовье кровати отыскала кожаную сумку.
Ура!
Внутри пять лент. «Кенди сердитая». Славно! «Кенди целует»… Ее передернуло.
«Кенди тошнит», — подумала она.
Сколько копий он уже сделал? При этой мысли ей стало дурно. И сколько он успел продать?
Ана помнила, что Эрик иногда припрятывал ценности в туалетном бачке и направилась в крохотную ванную. Она сдвинула керамическую крышку, но нашла там только сумку с маленьким пустым флаконом, с кристалликами кокаина, две сигареты с марихуаной, несколько таблеток, которые не могла определить — возможно, барбитурат, и грязный шприц.
Где же фотографии?
Ана закрыла крышку бачка и снова направилась в спальню. Однако как ни искала она в ящиках стола, под кроватью, за дверьми, внутри тапочек, ей больше ничего не удавалось найти.
Она снова осмотрела гостиную. Ничего…
Внезапно ее взгляд упал на копию «Пришел незнакомец», выглядывающую из видеомагнитофона.
«Это то, что питает твой гнев, Эрик? — подумала она, направляясь в кухню. — Мой успех?»
Почти окончательно отчаявшись, она открыла холодильник и заглянула вниз в контейнер для фруктов и овощей.
И здесь обнаружила то, что искала.
Конверт из манильской бумаги, адресованный журналу «Нейшнл Инквайерер», был прикреплен к пластиковому пакету, набитому негативами.
На пакете была указана и требуемая цена.
«Ну, это мы еще посмотрим, скотина!»
Ана затолкала конверт и видеоленты на дно парусиновой сумки и застегнула ее на молнию. После этого она развернула шаткий деревянный стул к входной двери.
На краю стола мерно тикал будильник. Два сорок пять.
Скоро все это останется позади. Навсегда. Только на этот раз она в этом удостоверится.
Ана уселась на стуле, прочно уперлась ногами в пол, отшвырнув подальше хлам, взвела курок револьвера и прицелилась в дверной проем, мысленно повторив, что ей надо делать.
Глава двадцать восьмая
— Вы слышите меня, Эверетт? — Треск раздался в рации Тома Свенсона.
— Эверетт здесь, — послышался короткий ответ.
— В охране пробита брешь, — прокричал Свенсон в микрофон. — Маньяк на территории курорта.
Молния прорезала небо, и огни на вилле Евы замигали. Она ахнула и обняла себя руками, пытаясь унять дрожь.
— Он добрался до сумки мисс Хэмел. Тревога по всей территории… Срочно возвращайтесь сюда…
— Хорошо.
От удара грома Ева вздрогнула.
— Том, надо предупредить Монику и остальных, — попросила она, когда он снова повернулся к ней. — Я позвоню им, только не оставляйте меня одну.
Свенсон кивнул, его глаза были ясными и спокойными.
— Я останусь с вами, мисс Хэмел. Вы будете в полной безопасности. С этого момента я не отойду от вас ни на шаг.
Пальцы Евы настолько дрожали, что она с трудом набрала номер телефона Моники.
— Моника, — начала она неестественно спокойным тоном, — тут такое происходит. Нико ушел. А Билли Шиэрз здесь, он на курорте. — Еву одолел истерический смех. — Он хочет убить меня, Моника. Как будто того, что сделал Нико, недостаточно. — Ею еще больше овладевала паника. — Он хочет разделаться со мной, я чувствую это…
Том Свенсон деликатно отобрал трубку из рук Евы и заговорил с Моникой быстро и деловито, не переставая обшаривать глазами веранду Евы.
— Я провожу вас на виллу Д’Арси, — сказал он Еве, когда закончил разговор с Моникой. — Для него это будет неожиданностью, и когда он придет сюда, мы будем готовы к этому.
Она кивнула, однако с какой-то необъяснимой уверенностью подумала, что Билли Шиэрз найдет ее, где бы она ни скрывалась.
Через пять минут Ева бросилась в объятия Моники, шепча:
— Я не понимаю, каким образом он мог здесь оказаться?
— Это неважно. Они поймают его, Эви Б. Или это сделаю я. Ничто не должно помешать съемкам. — Моника попыталась пошутить, но шутка вышла плоской. Она увидела, как Свенсон водил глазами, направляясь в спальню, чтобы начать осмотр ее помещений.
«Конечно, я не Джей Лено, но если я не сохраню чувство юмора, я никогда этого не переживу».
Моника подвела Еву к дивану и усадила ее между подушек.
— Я дам тебе чего-нибудь выпить.
Однако Ева покачала головой, когда Моника начала класть лед в фужер с виски.
— Мне нельзя ничего спиртного…
— Это поможет тебе успокоиться.
— Я беременна.
Моника ошеломленно уставилась на нее.
— О, Ева, но ведь это чудесно! — ее голос потух, когда она увидела убитый горем взгляд Евы. — Разве не так? — без особой уверенности закончила она, отставляя в сторону фужер с виски.
Ева смотрела прямо перед собой, руки ее были бессильно опущены.
— Я не позволю Билли Шиэрзу причинить боль моему ребенку, — сказала она так тихо, что Моника с трудом расслышала.
Моника обменялась мрачным взглядом с Томом Свенсоном, который вернулся в гостиную.
— Ну конечно, — сказала она ласково. — И никто не причинит боль ни тебе, ни твоему ребенку. Ради Бога, Ева, где Нико?
— Кого это волнует?
— Дорогая, — мягко произнесла Моника. — В том, что ты говоришь, нет никакого смысла.
— Я не знаю, какой смысл можно извлечь из того, что мой жених спит с моей сестрой. А ты можешь извлечь смысл?
Глаза Моники широко раскрылись.
— Нет! — выдохнула она, вспомнив Нико, целующего Еву под водопадом, пока Антонио отвлекался от съемок. Вспомнила, как переносил ее через украшенный цветами мост. Не было никакого сомнения, что они любят друг друга. Он не смог бы так сыграть. — Ева, а ты уверена в том, что говоришь?
— Я нашла ее сережку. Она была в кармане его халата. Он сознался во всем какой-нибудь час тому назад. — Лицо Евы вытянулось и побледнело. Она выдавила слабую улыбку и пожала плечами. — Подозреваю, что сегодня не мой день, Моника.
И она разразилась рыданиями.
Пока Свенсон осматривал из окна залитые дождем подходы к вилле, Моника обняла Еву и стала гладить ее по голове. Она лихорадочно размышляла.
«Тери одна — Брайен отправился с Тамбурелли. Боже мой, ее нужно привести сюда и сообщить гавайским властям, чтобы они отнеслись к этому самым серьезным образом. Куда все задевались? Я хочу, чтобы это место было заблокировано, и мои люди сидели на своих виллах, под охраной до тех пор, пока не поймают этого маньяка».
Она приказала Альфи сообщить персоналу об опасности. Свенсон сделал еще несколько звонков — Тери, в охрану, в местную полицию, и Максин Гудмен в Нью-Йорк. Однако Максин на месте не оказалось, и он оставил ей срочное донесение.
— Ева, ты останешься здесь на ночь, — объявила Моника после того, как Свенсон закончил свои телефонные переговоры. Возражений со стороны Евы не последовало. Пока Свенсон разговаривал по рации с Эвереттом, она укрыла Еву легким хлопчатобумажным покрывалом и поставила чайник. Затем она набросила на себя плащ.
— Когда я вернусь с Тери, мы устроим вечеринку в пижамах.
— Только не надо брать на прокат фильм ужасов, — пробормотала Ева. — Он уже развивается на наших глазах.
«Поэтому нам обеим надо сохранять чувство юмора, — подумала Моника. — Хотя, кажется, напрочь рассыпается мой июньский номер».
— Какого черта мне остается делать без Евы Хэмел и Нико Чезароне?
— Послушай, Эви Б, — бодро сказала Моника, подавая чай с корицей. — Свенсон и я все продумали. Я с агентом охраны забираю Тери, мы заскочим на твою виллу за твоими вещами и будем здесь раньше, чем ты успеешь глазом моргнуть.
Еве было не по душе оставаться одной, но вслух она лишь сказала:
— Не оставляй меня надолго, Моника… Пожалуйста.
Когда Моника ушла, Ева в раздумье уставилась на дымящийся чай.
«Перестань вести себя как младенец. У тебя много защитников».
Однако она не смогла сдержать дрожь, когда Том Свенсон проверил револьвер и по очереди поговорил по рации с Дином Эвереттом и начальником охраны территории курорта.
Ева подумала, что она выдала Тому Свенсону все неприятные детали ее разрыва с Нико. Он был рядом с дверью во время их баталии, поэтому скорей всего все слышал.
Вот так получается. Она практически ничего не знала об этом человеке, за исключением того, что в Нью-Джерси его ждут жена и трое маленьких детей. Он же знал о ней все, даже самые деликатные детали ее жизни. В то же время он даже вида не подал, что слышал их с Нико разговоры на повышенных тонах. Он выполнял свой долг по ее защите с профессиональной беспристрастностью.