"Устала я очень, - отозвалась Айра. - Просто устала".
После чего уронила голову на лапы и крепко уснула, больше не имея ни сил, ни возможностей, ни желания что-либо обсуждать.
Утро, как ни странно, выдалось ясным и солнечным. Как раз таким, чтобы отдохнувшая и хорошо выспавшаяся волчица, поднявшись и сладко потянувшись, рискнула нахально подшутить над своим призрачным спутником и сделала вид, что ушла, напрочь позабыв про лежащее в траве колечко. Вернулась она, правда, довольно быстро: застигнутая пронзительным воплем перепугавшегося духа уже в паре десятков шагов, едва не вздрогнула от неожиданности. После чего поспешила заверить всполошившегося друга, что все в порядке, подхватила пастью бесценное сокровище, тихо хихикнула, вызвав целый взрыв негодования. А потом еще половину дня слушала возмущенное бурчание, ворчание, сопение и обиженное молчание, в котором прямо сквозило неодобрение по поводу чьих-то глупых подначек и совсем уж неуместных шуток.
Потом, конечно, пришлось выпрашивать прощение, оправдываясь тем, что это игривая и своенравная волчья натура так сказалась... дескать, вспомни, каковы виары в своем зверином облике и как трудно порой бывает их угомонить. Но Марсо все равно дулся до самого вечера, напрочь отказываясь разговаривать, а оттаял только тогда, когда огорченная волчица неосторожно оступилась на краю какого-то болотца и перепачкалась в грязной жиже по самое брюхо, едва не утопив в ней и себя, и Кера, и злополучное кольцо, которое от неожиданности действительно чуть не выронила из пасти.
Потом пришлось долго отмываться в первой попавшейся на глаза речушке, недовольно отряхиваться, сушиться и негодующе фыркать, слушая ехидные замечания вредного призрака. Наконец, сурово пригрозить, что действительно обидится и пойдет дальше одна, а потом сделать даже небольшую пробежку для большей убедительности. Лишь после этого хрупкий мир был восстановлен, одному торжественно пообещали, что больше не станут шутить серьезными вещами, а второй не менее торжественно поклялся, что больше не станет "случайно" осыпать землю под чьими-то лапами, стараясь совершить исподтишка свою страшную месть...
В общем, день прошел плодотворно и с пользой.
Единственная проблема, которая встала перед Айрой, это трудности с поиском пищи: все-таки виаром она никогда не была, охотиться не умела, а готовых пирожков или сладкой морковки в лесу не продавали. Да и не еда это для волка - морковка. Сильное тело требовало нормального питания и, в первую очередь, мяса. Так что, поломав голову и вдоволь наслушавшись голодного урчания в брюхе, от которого не спасли несколько найденных по пути питательных травок, она все-таки нашла разумный компромисс. Раз уж перекидываться без грозы опасно и тяжко, то имеет смысл хотя бы ненадолго разделять их с Кером сознание, чтобы на некоторое время метаморф взял верх и, будучи опытным охотником, нашел что-нибудь подходящее.
Марсо на такую идею только скептически хмыкнул. Однако когда волчица ненадолго прилегла на траву и прикрыла глаза, тяжело задышав и явно меняясь, он озадаченно крякнул и неверяще высунул нос из своего убежища, чтобы воочию убедиться, что сумасшедшая девчонка действительно решилась. А потом, едва у волчицы загорелись хищными огнями глаза и пропал в зрачках прежний разум, и вовсе - плавно сполз обратно в кольцо, мысленно проклиная тот день, когда она вдоволь начиталась в Хранилище всяких дурацких книг.
Когда же встряхнувшийся зверь глухо рыкнул и спрятал кольцо под слой дерна, призрак вообще ударился в панику, опасаясь, что вырвавшийся на свободу Кер, занявший тело серой волчицы, напрочь позабудет о том, где его бросил. Даже завопил истошно, когда с ужасом понял, что действительно остался один и почти погребен заживо, имея в запасе сравнительно небольшой объем сил. Это понимание привело несчастного духа в совершенно неуравновешенное состояние. Причем пребывать в нем пришлось последующие несколько часов, по истечении которых все тот же мокрый нос ловко откопал тускло светящееся колечко, привычно подцепил на клык и, зажав в пасти, довольно вздохнул.
"Ну вот. Оказывается, это не так уж сложно. Хотя и приятного, конечно, тоже мало. Только и того, что сыта. Марсо, ты как?"
Впавший в состояние глубокого, гнетущего шока, архимаг не смог даже выдавить достойного ответа, чтобы выразить всю глубину своего возмущения, подспудного страха и ощущения брошенности, которые только что пережил. Он лишь слабо застонал, тем самым показывая, что жив и здоров, а потом долго ругался себе под нос, чтобы хоть как-то выплеснуть кипящее негодование. Но вскоре понял, что изменить все равно ничего не в силах, и устало замолк, время от времени расстроенно вздыхая и обреченно думая о том, что вскоре это испытание для его расшатанных нервов придется повторить. Потому что без еды Айре было не выжить, а добыть ее без помощи метаморфа она не могла. Только и радует мысль, что Кер обожает ее настолько, что согласен исполнять столь нерадостную обязанность для хозяйки. А также то, что он без всякого сожаления юркнул потом обратно в ее сознание, где свернулся серым клубочком и немедленно затих, терпеливо ожидая, пока она снова позовет. Потому что если бы он оказался достаточно тщеславным, то легко мог забыться, опьяненный ощущением полнейшей свободы, и тогда не видать кое-кому своей собственной свободы, как его мохнатых ушей.
Спасибо Занду, что подарил своей гостье столь заботливого хранителя.
За долгий день Айра больше не рискнула останавливаться. Ожидание погони и память о потерянном на восстановление времени заставляли ее двигаться вперед, позабыв про усталость и гудение в натруженных лапах.
Да, она выиграла у Совета немало времени, когда уходила в грозу и творила последний, решающий портал неведомо куда. Да, она сумела их ошарашить, изумить, привести в состояние длительного неверия. Смогла сбежать из тщательно охраняемой, надежно отгороженной от остального мира тюрьмы. Да, им придется потратить немало времени и сил, чтобы обшарить все побережье Холодного моря и уцепиться хоть за какой-то след. Точнее, им придется обшарить его вглубь почти на двое суток пути. Однако и это когда-нибудь случится. А пока длятся настойчивые поиски на берегу, по всей Лигерии уже полетели приказы в города, села, деревни... везде, где только есть обладающие навыком охоты маги... с тщательно составленным описанием беглянки, слепком ее ауры, намеком на способности и строгим наказом выследить и оцепить. Дескать, юна, хитра и проворна. Найти и доставить любой ценой. А следом за депешами и гонцами помчатся сами маги, подгоняемые сердитыми взглядами и еще более сердитыми приказами. С ними - помощники, собаки, гвардия... Совет ни на что не поскупится, чтобы вернуть в свое лоно драгоценную беглянку. И времени для того, чтобы выскользнуть из расставленных сетей, у нее остается все меньше.
Рано или поздно кто-то все равно наткнется на ее след. Или сумеет отыскать слабую ауру от последней воронки, вопреки заверениям Марсо. Или отыщет затерянную в лесу старую хижину, в которой обрадованный случившимся чудом Стагор быстро расскажет, что за гроза нынче бушевала над его головой и почему сын неожиданно начал его узнавать и впервые за долгие годы смог членораздельно говорить. А потом - все совсем просто. Достаточно будет поднять по тревоге окрестные села, найти загонщиков поопытнее, пустить по свежему следу натасканных ищеек... как на четырех лапах, так и на двух ногах... потом - считанные дни погони, отчаянные рывки в одну или другую сторону, короткая схватка, во время которой наверняка кто-то серьезно пострадает... ну, а уж там все будет зависеть от решения Совета. Захотят оставить опасную ученицу в живых - оставят, чтобы хорошенько изучить, распять на жестком ложе правды, выпытать насчет Сердца Зандокара и... дальше лучше вообще не думать. В ином же случае настигнутую беглянку просто задавят численностью и, решив, что она слишком опасна, пристукнут в каком-нибудь овраге, милосердно прикрыв дерновым одеяльцем. А после вернутся обратно, разъедутся по домам, посокрушаются некоторое время, что девка могла бы иметь совсем другую судьбу, да и забудут навсегда, благо своих дел у всех по горло.
Поэтому Айра спешила. Поэтому же старательно огибала деревни, старалась держаться подальше от дорог и всячески прятала следы, чтобы какому-нибудь леснику вроде Стагора не довелось на них наткнуться и примчаться к старосте с вытаращенными глазами и громким воплем о том, что в лигерийских лесах появился первый за многие века оборотень.
С каждым днем она уходила все дальше на восток, потихоньку забирая к северу. С каждым днем ощущала, как холоднее становятся ночи, и неустанно радовалась тому, что теплая шуба спасает ее от ветра. С каждым днем все спокойнее и благостнее становился Марсо. И с каждым днем неприятная мысль о погоне отдалялась все дальше и дальше.
По утрам Марсо неизменно будил ее с первыми лучами солнца, безжалостно отрывая ото сна и напоминая об охоте. Потом ее место занимал довольный свободой Кер, ненадолго пропадал в лесу, предварительно убедившись, что посторонних поблизости нет, и надежно спрятав кольцо в густом мхе. Через некоторое время он возвращался, слизывая с морды кровавые капли, немедленно уступал место хозяйке и на целый день засыпал, отдавая ей накопленные силы и позволяя оставаться зверем столько, сколько она сама захочет.
Потом Айра старательно отмывалась, тщательно счищая со шкуры кровавые отметины. Выискивала нужные травки, о которых знала едва ли не больше, чем мадам Матисса, торопливо жевала. Наконец, подхватывала свою единственную ношу, хмыкала, если Марсо начинал ворчать по поводу долгого отсутствия, и снова устремлялась в путь.
Пока им везло: за пару недель пути Айра не встретила ни одного человека. Правда, она и забиралась в самую глухомань, сводя с ума всех окрестных волков. Пару раз даже пришлось порычать, чтобы избавиться от особо назойливых попутчиков, а однажды - сбежать от взбешенной вторжением парочки бурых медведей, облюбовавших себе малинник в качестве места для дневного сна. От трактов и дорог волчица благоразумно держалась подальше. Но иногда, забираясь на какой-нибудь пригорок, видела издалека, как вьется пыль над прореженной человеческими руками чащей и как катятся тяжелогруженые телеги, подгоняемые свистом кнута и унылой песней скучающего возницы.