ЯРОСЛАВ: (едва скрывая крайнюю степень удивления) В номер? (тут же сообразив, берет себя в руки) Ну да, в номер… я собственно, не против. Только мой номер этажом выше.
ЗОЯ: (удивлённо) А как вы здесь очутились?
ЯРОСЛАВ: (спокойно) Увидел вас и решил зайти. Вы так грациозно застилали кровать…
ЗОЯ: Да врёте вы всё! Вас управляющий прислал, намекнул, что я не против развлечь одинокого мужчину.
ЯРОСЛАВ: Ну… может быть и так… Но вы мне и в самом деле понравились, Зоя. Не люблю молоденьких глупеньких дурочек. Вы женщина в расцвете сил…
ЗОЯ: Скажете тоже… хотя всякие мужики на свете бывают, насмотрелась…
ЯРОСЛАВ: Так во сколько вас ждать?
ЗОЯ: После двенадцати, раньше не получится. Устроит?
ЯРОСЛАВ: Вполне. Я рано спать не ложусь. Вы что пить будете?
ЗОЯ: Мне всё равно. Я много не пью.
ЯРОСЛАВ: Ладно, возьму на свой вкус.
ЗОЯ: Услуга платная, надеюсь в курсе? Что вы так смотрите? Управляющий себе больше половины забирает.
ЯРОСЛАВ: Да нет, ничего, я понимаю. Курорт и всё такое…
ЗОЯ: Хорошо, что вы такой понятливый. Ну, я закончила. Идёмте, закрывать буду.
ЯРОСЛАВ: (встаёт из кресла) Да, да… буду вас ждать с нетерпением…
Выходят из номера.
Ярослав у себя в номере. На журнальном столике бутылка шампанского, конфеты и фрукты. Ярослав беспокойно бросает взгляды на часы. Раздаётся осторожный стук в дверь. Ярослав бросается открывать. На пороге стоит Зоя. На ней короткая юбка, туфли на высоких каблуках, волосы взбиты в художественном беспорядке. Ярослав пропускает её в номер.
ЯРОСЛАВ: (восхищённо) Вы неотразимы!
ЗОЯ: Да полно! Может, на ты перейдём? А то вроде ложе делить собрались, а выкаем… даже неловко как-то…
ЯРОСЛАВ: Как скажешь. Проходи, садись… шампанского налить?
ЗОЯ: Пожалуй.
Ярослав наливает себе и ей. Они выпивают, не чокаясь.
ЗОЯ: Вкусно. Не пожадничал… дорогое купил.
ЯРОСЛАВ: Мне сейчас жадничать ни к чему, я на отдыхе…
Зоя закидывает ногу на ногу и кладёт руку Ярославу на колено. Он отстраняется.
ЯРОСЛАВ: Подожди, не так быстро… давай поговорим, выпьем… ну, не привык я так.
ЗОЯ: Можно и поговорить… проблемы, что ли? Мужские, я имею ввиду?
ЯРОСЛАВ: (смущённо) Ну что ты, нет. В этом плане всё нормально, ты не думай.
ЗОЯ: (вздыхает) Жена стерва, к любовнику таскается… и так далее и тому подобное. Отомстить решил, но кишка тонка оказалась. К молоденькой побоялся, старуха лучше… привычнее как-то. К телу.
ЯРОСЛАВ: Ну зачем так… ты же не знаешь ничего обо мне, зачем сразу так примитивно?
ЗОЯ: Прости. Просто достало всё… Все ведь как – если деньги отдали, то давай им на полную катушку отрабатывай… и то, и это… многие считают, что если постарше, то и опыта больше. А уж молоденькие так те как сбесились – ровесницы их не устраивают! Прицепятся к старой бабе и кувыркаются с ней… Мир с ума сошёл! Я уже бросила все попытки хоть что-то понять.
(Отхлёбывает из бокала)
ЯРОСЛАВ: На проститутку ты не очень похожа. Зачем этим занимаешься?
ЗОЯ: Похожа – не похожа, какая разница? Что ты в душу лезешь? Я тебе тело в аренду сдала, а зачем, моё дело.
ЯРОСЛАВ: Да не сердись ты… прямо как кактус, колючая… дотронуться страшно.
ЗОЯ: Не бойся. Сама не пойму, что на меня нашло. Обычно я очень вежливая и ласковая.
ЯРОСЛАВ: Я тебе так не нравлюсь?
ЗОЯ: Да нет, как раз наоборот… нравишься. Может, поэтому.
ЯРОСЛАВ: Ты не тушуйся, забудь как мы познакомились. Представь, что я просто подошёл к тебе на улице и пригласил на свидание. Я ничего о тебе не знаю, а ты ничего не знаешь обо мне. Или ещё лучше. Мы с тобой едем в спальном вагоне-люкс. Там всего две полки. Вечер. Я достал бутылку шампанского, мы выпили и разговорились. Дорога долгая, мы незнакомы, и нас потянуло на откровенность. Тебе хочется излить душу, и мне тоже. Мы нашли друг друга и нам нечего скрывать. Завтра мы выйдем на разных станциях и никогда больше не увидимся…
ЗОЯ: Очень заманчиво… поезд, купе на двоих… ты, оказывается, фантазёр…
ЯРОСЛАВ: Да, стал в последнее время. Немножко. Давно так живёшь? Дети есть у тебя?
ЗОЯ: Вопросы задавайте по очереди, господин любопытный попутчик… Хорошо, давай устроим вечер воспоминаний… Давно ли я так живу? (Задумчиво смотрит сквозь стекло бокала) Да всю жизнь, сколько себя помню. Натура у меня такая, влюбчивая. Нет, с детством всё нормально. Отец, правда, рано нас бросил, но мать воспитывала в строгости. Лишнего не дозволяла. Но я тихушница была, не приведи Господи. Дома – пай девочка, умница, отличница. Но как парня видела, так и таяла. Никогда устоять не могла перед очередным красавчиком… На всё согласна была, ну, ты понимаешь, о чём я… А мать не догадывалась, и никто не догадывался. Даже соседи, и те ничего не подозревали. Да и сейчас, слава Богу, никто ничего…
ЯРОСЛАВ: Откуда знаешь? Земля слухами полнится…
ЗОЯ: Да знаю. Нашему управляющему самому невыгодно, чтобы знали… У него конспирация хоть куда. Только приезжим девочек подсовывает… Своим ни-ни… хитрый.
ЯРОСЛАВ: Ну, хорошо. Что там у тебя дальше было? Школу закончила, и…
ЗОЯ: И поступила в институт. Мама настояла. В другой город уехала. Там, как говорится, оторвалась по полной… но институт, тем не менее, закончила. Получила специальность инженера. Сюда вернулась. Устроилась на завод, в отдел. Мама болела, помогать нужно было. Тогда и деньги брать начала с кавалеров. Выборочно. С тех, кто не нравится, но до баб охоч. Тоже не светиться старалась. Мужики табунами ходили, некоторые и всерьёз. Предложения были, но я отказывала. Не хотела себя по рукам и ногам связывать. Не уверена была, что мужу верность хранить буду. А если нет уверенности, зачем тогда всё? Да и в душу, если честно, никто не запал. Потом годы прошли, а я одна. И вокруг никого. Кавалеры мои разбежались, кто куда, мама умерла… На заводе проблемы начались, зарплату не выдавали, пришлось уволиться и устроиться в гостиницу. Ты вот про детей спросил… есть у меня сын. Десять лет ему. С курорта привезла. Глупо так получилось. Поехала отдохнуть, развлечься за границу. Мужчины там на женщин прямо бросаются. Такое искушение мне не под силу оказалось, не убереглась… приехала уже в положении. Никто не осуждал, Боже упаси! Все думали, что это я специально по курортам езжу, чтобы забеременеть без проблем. Годочков-то бабе уже ого-го сколько, а ни мужа, ни детей. Ну, я их разочаровывать не стала. Пусть так и думают. Мне без разницы. Прикинулась несчастной матерью-одиночкой, все жалеть стали. А тут ещё пацан болезненным родился, на лечение деньги нужны… лекарства, уколы, массажи. А вообще я сейчас деньги коплю.
ЯРОСЛАВ: На операцию?
ЗОЯ: (удивлённо) С чего ты взял? Мечта у меня есть – в круиз съездить, вдоль побережья Южной Америки. Ночи, звезды, море… мужчины. Обожаю латинских мужиков. Настоящие мачо. Всю жизнь мечтала переспать с таким, но не довелось. Арабы это не то. Пока совсем в тираж не вышла, латиноса хочу попробовать…
ЯРОСЛАВ: (разочарованно) Ну, Зоя, ты даёшь! У неё ребёнок болен, а она про латиноса думает! Цинично как-то, уж прости.
ЗОЯ: Что здесь циничного? Я же женщина. Мишку, сына, я, конечно, люблю, но и себя ещё в гроб не положила. Кто сказал, что если у женщины ребёнок болен, она только и думает о его здоровье? Книжек начитался, или сериалов насмотрелся? Я жизни хочу, эмоций, драйва, страсти! А вместо этого старюсь тут потихоньку, озабоченных всяких обслуживая. Сбегут от жены на неделю, трахнутся втихаря, и считают, что жизнь удалась. Потом ещё год вспоминать будут, собутыльникам про свои подвиги рассказывать. А ребёнок что? Ребёнок вырастет… за него что переживать? Женится, уйдёт из дома… и останусь я одна. Даже воспоминаний не будет… Старая кляча, забытая всеми.
ЯРОСЛАВ: Ну, зачем так… внуки пойдут, нянчить будешь.
ЗОЯ: Господи! Ну зачем мне внуки! Я сама, лично, жить хочу! Как индивидуум! Почему все считают, что женщине, чтобы быть счастливой, обязательно нужно кого-то нянчить?! Сначала детей, потом внуков… а жить когда?! Когда, я тебя спрашиваю?! Где она, моя собственная жизнь?!
ЯРОСЛАВ: Не знаю… я думал, для матери главное – ребёнок.
ЗОЯ: Ребёнок – это другой человек. Другой! Он живёт с тобой, пока беспомощен и нуждается в тебе. Я же не отказываюсь от него. Я и его собираюсь взять с собой. Он у меня капитаном мечтает стать. Дальнего плавания. Ты не думай, что я монстр или люблю только себя. Просто я не скрываю, в отличие от многих, что и о себе, о своей жизни, тоже думаю, не притворяюсь матерью Терезой. Я тебе честно всё говорю, попутчик. Всё равно завтра ты выйдешь на своей станции, и я тебя больше никогда не увижу. Так ведь?
ЯРОСЛАВ: Ну… да, наверное. Денег-то много накопила?
ЗОЯ: (машет рукой) Какое там! Накопишь тут, как же! То одно, то другое… Я тут знаешь, одну вещь сделала… не знаю даже, осудишь, наверное… про Мишеньку в благотворительный фонд написала, подруга одна надоумила. Она же и с диагнозом помогла, в больнице работает, они даже фото Мишки на сайте разместили. Обещали помочь.
ЯРОСЛАВ: Придумала всё, значит… неужели не ёкнет нигде, что кто-то из-за тебя без помощи останется… и вот так спокойно поедешь в круиз?
ЗОЯ: Почему у меня должно что-то ёкать? Не последнее отдают. Я и Мишку с собой возьму. Пусть порадуется, это лучше всякого лечения.
ЯРОСЛАВ: И не стыдно тебе? Люди тебе искренне помочь хотят, а ты на латиноса всё истратишь?
ЗОЯ: Стыдно? Никто не помог ещё, во-первых… а во-вторых, чего мне об этих людях думать? Может, они грехи свои таким образом замолить пытаются, ты не думал? Отпущение получить. Почему ты думаешь, что деньги дают только из человеколюбивых побуждений? Да они место в раю покупают! Ты в церковь зайди – кто там молится? Барыги да дельцы все в перстнях да в цепях в руку толщиной поклоны бьют, о благе своём молят. А чтобы отпущение получить кинут червонец на благотворительность и считают, что дело сделано – Бог их простил, можно дальше грешить.