[7] – воскликнул он и передал ей журнал.
– О! – воскликнула девушка. – Уж не хочешь ли ты сказать, что и я буду выглядеть таким же образом?!
– Именно, черт побери, – заверил ее Берт.
Пегги не могла оторвать глаз от фото.
– Надо думать, что после таких упражнений она сейчас сильно страдает – это ведь называется, кажется, болезненной деформацией?
– Это, – сурово ответил ей Берт, – называется «шик-блеск», и если я еще раз услышу от вас, юная дева, подобную ересь и богохульство, я велю посадить вас на кол.
– Это то, что в Америке называется «палка в заднице»? – спросила Пегги.
Тут вмешался мистер Робинс.
– Пошли, – сказал он, – есть еще одно преступление, заслуживающее палки в задницу, – это заставить прессу ждать тебя. Ну а теперь вспомните, о чем мы говорили в машине. И держитесь подальше от выпивки. Она тут для того, чтобы размягчить их, а отнюдь не нас.
– Что ж, – сказал мистер Робинс, позволив себе расслабиться, – вот и все. Теперь можно и нам выпить. Миссис Трамп? Мисс Мак-Рафферти?
– Чуточку портвейна с лимоном, пожалуйста, – сказала миссис Трамп.
– Хайбол с хлебной водкой, – сказала Пегги.
Мистер Робинс нахмурился:
– Мисс Мак-Рафферти, ваши познания, видимо, весьма обширны, но они несколько бессистемны. Вам не следует смешивать продукты из разных стран. Я не стану об этом распространяться, а просто порекомендую вам продукцию нашего с вами соплеменника мистера Пимма[8].
Когда напитки доставили, Робинс с наслаждением проглотил половину своей тройной порции виски.
– Недурно, Берт? – спросил он.
– Прилично, – согласился фотограф, правда без особого энтузиазма. – В общем, не так уж плохо. Вы были весьма милы, mavourneen. Вас приняли.
Пегги слегка просветлела.
– Правда? В самом деле? А мне показалось, что большинство… самые главные… даже не заметили меня…
– Не верьте глазам своим, милочка. Они вас заметили. Впрочем, реакция мужчин не так уж важна. Вам следует опасаться своих сестричек, причем особенно тогда, когда они с вами любезны. А они этого как раз и не делали. – Берт опорожнил стакан и протянул его, чтоб получить новую порцию. – Забавно наблюдать проделки этих девиц. Существуют типы, которые выпускают когти уже за пятьдесят ярдов от вас; иные морщат нос, не доходя и двадцати; а подавляющее большинство вообще никак не выражают своего отношения, для них вы – всего лишь новое зерно, идущее на старые жернова. Но иногда вдруг появляется кто-то, кто на мгновение отшибает у них напрочь мозги… Потрясно видеть, что даже у такой публики вдруг вспыхивает искра священного огня. Sic transit treviter gloria mundi![9] – Берт вздохнул.
– In vino morbida[10], – лениво отозвался мистер Робинс.
– Ты хочешь сказать tristitia[11], – поправил его Берт.
– Интересно, что означает эта бессмысленная болтовня? – фыркнула Пегги.
– Мгновения быстротечны, моя дорогая, – отозвался Берт. Он сел на пол прямо возле своего стула и поднял камеру. – Но, несмотря на их быстрый полет, я все же могу зафиксировать их тень. И вот сейчас я хочу сделать два-три настоящих снимка.
– О боже, я думала, все это уже позади, – взмолилась Пегги.
– Может, скоро и будет… но только не сейчас… и не совсем… – бормотал Берт, глядя в свой экспонометр.
Что ж, хоть все англичане и немного полоумные, но они все же были с ней добры и милы. Поэтому Пегги отставила свой стакан и поднялась. Она разгладила юбку, прошлась ладонью по волосам и приняла ту самую позу.
– Вот так? – спросила она Берта.
– Нет! – отозвался Берт. – Как угодно, но только не так!..
На следующий день у Пегги было интервью на телевидении, и она надела свое белое парчовое платье. «Наша последняя победительница в конкурсе, которая вскоре будет одерживать победы и на экране»… И все опять были добры и милы с ней, так что казалось, будто все идет как надо.
Затем, уже на другой день, состоялся разговор с мистером Флойдом, который тоже оказался очень симпатичным, хоть сам визит безусловно был чем-то большим, чем обычное интервью. Пегги не ожидала, что ей без всякой подготовки придется ходить по комнате, садиться, вставать и делать то одно, то другое перед кинокамерами, однако мистер Флойд удовлетворенно улыбался, а мистер Робинс, когда они вышли, потрепал ее по плечу и сказал:
– Молодчина! Сейчас мне очень хочется выглядеть так, будто по тринадцатому каналу мне показали царство фей, но боюсь, меня все равно не поймут.
Жестом, великолепно известным в кино, Джордж Флойд запустил пальцы в пышную седеющую шевелюру.
– После этих проб вы просто не вправе не увидеть – в ней что-то есть, – настаивал он. – Она безусловно фотогенична, неплохо двигается, и еще в ней сквозит свежесть. Если она пока что мало знает об актерском мастерстве, так ведь и все прочие имеют об этом весьма отдаленное представление, зато девчонка еще не успела понахвататься дурацких наигрышей и штампов. Она умеет уловить мысль режиссера, во всяком случае, пытается это сделать. А главное – в ней есть обаяние. Нет, перспективная девчонка, и я хотел бы ее использовать.
Солли де Копф вытащил изо рта сигару.
– Согласен, в некоторых отношениях она по-своему хороша, но она не выглядит достаточно современной, а публика ждет именно этого. Да и говорит она как-то чудно, – добавил он.
– Несколько уроков дикции вполне справятся с этим недостатком. Девчонка – не дура, – ответил Джордж.
– Возможно. А что ты думаешь о ней, Аль? – обратился Солли к своему главному подручному.
Аль Форстер произнес, взвешивая каждое слово, будто произносил приговор:
– Смотрится она ничего себе. Рост подходящий, ножки первый сорт. Но, как вы и сказали, шеф, выглядит несовременной. Хотя талия подходящая – около двадцати двух дюймов, полагаю. Это важно, остальные-то размерности подогнать куда легче. Я сказал бы, что она может подойти, шеф. Хотя, конечно, до Лолы ей далеко.
– Черт побери, да на фиг ей быть Лолой! – изумился Джордж.
– Поддельные Лолы – главная статья итальянского экспорта!.. Самое времечко выбросить на рынок кое-что новенькое, и она как раз может подойти.
– Новенькое? – с подозрением спросил Солли.
– Новенькое! – твердо повторил Джордж. – Приходит время, когда подобные вещи сами изживают себя. Это ты должен знать, Солли, – вспомни, что случилось с «Освети мое сердце прожектором». Казалось – верняк, этакое эпическое повествование о звезде из ночного клуба. Да только верняка не получилось – это была твоя девятая картина подобного рода. Знаете, сейчас самое время дать итальянской романтике чуток отдохнуть.
– Но ведь Италия себя еще не изжила! Она все еще приносит неплохие денежки! – запротестовал Солли де Копф. – Как раз сейчас Аль разыскивает подходы к штучке под названием «Камни Венеции», которую мы намечаем купить сразу же, едва только раздобудем копию и заставим автора подписать контракт. Ну а пока нам предстоит подобрать актеров для очередного секс-шоу, которое мы, можно сказать, уже заарканили. Понимаешь, у римлян – я говорю о древних римлянах, а не о нынешнем сброде – почему-то возник дефицит в бабах, так что они сварганили планчик – пригласили всю шпану из соседнего городка вроде как на пикник для гомиков, а сами послали отряд солдатни, который окружил жен тех парней и уволок их с собой. Здорово перспективный матерьяльчик, да к тому же еще и исторический. Я это дело проверил: чистая классика и вообще все о’кей. Конечно, придется подобрать новое название. Прямо безобразие, что этим писакам разрешается охранять свои заголовки – ты только представь себе, разве кто-нибудь мог бы пройти мимо фильма, который называется «Изнасилование сабинянок»?
– Что ж, – слегка отступил от своих позиций Джордж, – если тебе удастся поспеть вовремя, то зрелище целой сотни Лолочек, носящихся взад и вперед с воплями ужаса, да еще почти голых, даст нашей молодежи хороший повод для кайфа.
– Никаких сомнений и быть не может, Джордж. Это ведь вещь историческая, вроде как «Десять заповедей», ну и все остальное при ней! Сработает без промаха!
– Возможно, ты на этот раз и прав, Солли, но если ты проваландаешься в Италии дольше, чем следует, то получишь второй «Прожектор». Пришло время искать новый поворот!
Солли де Копф тяжело задумался.
– Что скажешь, Аль?
– Да может, оно и так, шеф. Бывает ведь, что кажется, будто они этот корм станут клевать вечно, а вдруг в один прекрасный день – бац, и все кончилось! – признал правоту противника Аль.
– И мы снова окажемся на мели, – добавил Джордж. – Слушай, Солли, когда-то нам удалось заставить публику всех возрастов и размеров год за годом ходить в киношку по два раза в неделю. А взгляни-ка на нашу промышленность сейчас!
– Ха! Долбаное телевидение! – прорычал Солли с застарелой ненавистью.
– А что мы сделали, чтоб побить телевидение? Черт, да ведь у них самих далеко не все ладно! Но постарались ли мы сохранить свою публику и удержать ее в кинотеатрах?
– Конечно, постарались! Разве мы им не дали широкого экрана и супервидения?
– Все, что мы дали, – это несколько технических фокусов и приемчиков для завлечения неискушенной молодежи. Мы сосредоточились на зеленых подростках и умственно недоразвитых, и вот эта публика у нас только и осталась, если исключить аудиторию нескольких по-настоящему значительных фильмов. Мы позволили всей массе зрителей среднего возраста уйти от нас и не сделали ни единой серьезной попытки удержать их при себе.
– И что же? Ты, как всегда, преувеличиваешь, Джордж, но в том, что ты говоришь, смысл все же есть.
– А вот что, Солли. В мире еще существуют люди среднего возраста, фактически их численность даже больше, чем раньше, но на них никто не обращает внимания. Все дерутся между собой за право стричь юных барашков: СМИ, зву