Второй человек так и остался за полуоткрытой дверью. Он выхватил из кармана пистолет, выставил его за край двери и дважды нажал на курок, целясь внутрь холодильника.
Из рефрижератора вылетела фигура в скафандре и, неестественно согнувшись, поплыла через каюту. Когда она пролетала мимо, человек выстрелил в нее еще раз. Фигура в скафандре ударилась о стену, немного выпрямилась и зависла у противоположной стены. Прежде чем она успела повернуться и воспользоваться зажатым в руке пистолетом, человек выстрелил снова. Фигура дернулась и отплыла на середину каюты. Человек держал пистолет наготове, но скафандр вяло и безжизненно покачивался перед ним.
Дверь, в которую только что вошли двое, внезапно с грохотом отворилась. Навигатор выстрелил вторым, зато стрелял не переставая. Когда магазин опустел, человек напротив навигатора странно покачнулся, удерживаемый магнитными ботинками, и замер навсегда. Навигатор подтянулся и зацепился за косяк. Затем, с трудом доковыляв до фигуры в скафандре, умудрился отстегнуть шлем и снять его.
Лицо капитана казалось даже более серым, чем следовало ожидать. Он с заметным усилием приоткрыл глаза.
– Теперь ты главный, Картер. Желаю удачи!
Навигатор хотел ответить, но в горле заклокотала кровь. Руки его обвисли, на форме медленно расплывалось темное пятно.
Вскоре тело навигатора безжизненно повисло рядом с телом капитана.
– По моим подсчетам, припасы подойдут к концу чуть позднее, – сказал маленький человечек с песочного цвета усами.
Человек, говоривший рокочущим басом, сурово посмотрел на него.
– Ах да, по твоим. Ты уверен, что правильно подсчитал?
Маленький человечек замялся и облизал кончиком языка свои губы.
– Ладно. Сперва Боумен. Потом те, четверо. Потом двое умерших. Итого семеро.
– Верно. Семеро. Ну и что? – спросил спокойно верзила.
По правде говоря, он был не столько высок, сколько широк в плечах, и под его внимательным взглядом исхудавший коротышка, казалось, съежился прямо на глазах.
– З… ничего. Скорее всего мои подсчеты никуда не годятся.
– Возможно. Прими совет: поменьше считай, побольше надейся. Понял, а?
Коротышка сник.
– Что ж. Я так и сделаю.
Верзила оглядел каюту, считая по головам.
– Ладно. Начнем, – сказал он.
Остальные притихли, глядя на него смущенно и заискивающе. Они нервничали. Один или двое тихо грызли ногти. Верзила взял шлем от скафандра, перевернул и поставил на стол. Потом сказал обыденным тоном:
– Будем тянуть. Каждый из нас возьмет одну бумажку и будет держать ее, не раскрывая, пока я не дам знак. Не раскрывая. Дошло?
Все кивнули, не отрывая глаз от его лица.
– Отлично. Одна из бумажек в шлеме помечена крестиком. Рэй, я хочу, чтобы ты пересчитал бумажки и убедился, что их там девять.
– Восемь, – поправила Алиса Морган не терпящим возражений тоном.
Все головы дружно повернулись к ней, словно кто-то дернул их за невидимые веревочки. На лицах людей было написано искреннее изумление, словно они только что услыхали крик горлицы. Под давлением их взглядов Алиса слегка съежилась, однако стойко выдержала напор и лишь ее бескровный рот сжался в тугую полоску. Человек, руководивший процедурой, внимательно изучал ее.
– Так-так, – протянул он. – Значит, ты отказываешься принять участие в нашей маленькой игре!
– Да, отказываюсь, – заявила Алиса.
– До сих пор ты делила с нами тяготы на равных, а теперь, когда мы дошли до такой крайности, ты хочешь остаться в стороне?
– Да, – признала Алиса.
Он поднял бровь.
– Может, ты собираешься взывать к нашему благородству?
– Нет, – сказала Алиса. – Я считаю вашу так называемую игру нечестной. Ведь тот, кто вытянет крест, умрет, не так ли?
– Pro bono publico[31], – сказал верзила. – Прискорбно, конечно, но другого выхода нет.
– Но если жребий падет на меня, погибнут двое. И вы называете это справедливостью? – спросила Алиса.
Мужчины смутились. Алиса ждала. Верзила переваривал ее слова. Впервые он растерялся.
– Ну что, – проговорила Алиса. – Разве не так?
Один из присутствующих нарушил молчание, заметив:
– Вопрос о том, когда именно человек обретает личность, индивидуальность или душу, по сей день остается спорным. Некоторые придерживаются мнения, что до тех пор пока тела не разъединены…
Его резко оборвал раскатистый бас верзилы:
– Думаю, лучше оставить этот вопрос теологам, Сэм. На мой взгляд, он достоин мудрости самого царя Соломона. В нашем случае все сводится к тому, освободим мы миссис Морган от участия в жеребьевке, войдя в ее положение, или нет.
– Мой ребенок имеет право на жизнь, – настаивала на своем Алиса.
– У нас у всех есть такое право. Мы все хотим жить! – выкрикнул кто-то.
– Почему бы тебе… – начал было другой, но перебранку вновь заглушил раскатистый голос:
– Ладно, господа. Давайте соблюдем все формальности. Я за демократию. Будем голосовать. Вопрос стоит так: либо вы решите, что требование миссис Морган правомочно и должно быть удовлетворено, либо ей придется попытать счастья на общих основаниях! Начинаем…
– Минуточку, – оборвала его Алиса. Такого решительного тона не ожидал от нее ни один из присутствующих. – Прежде чем вы проголосуете, выслушайте-ка меня. – Она огляделась вокруг, желая убедиться, что все внимание приковано к ней. – Нельзя не принимать в расчет, что я сейчас важнее любого из вас… Нет, не надо смеяться. Так оно и есть. И я объясню почему.
Она сделала паузу.
– До того как сломалось радио…
– То есть до того, как его сломал капитан, – поправили ее.
– Ну, скажем, до того как оно вышло из строя, капитан Винтерс был в постоянном контакте с базой. Он регулярно посылал туда сообщения о нас. Новости, которых жаждала пресса, касались в основном меня. Женщины, а тем более женщины, оказавшиеся в экстремальной ситуации, всегда вызывают повышенный интерес. По словам капитана, обо мне писали в заголовках: «Молодая женщина в обреченной ракете», «Космическая авария – тяжкое испытание для женщины» и все в том же духе. И если вы еще не забыли наши газеты, то можете живо представить передовицы типа: «Заживо погребенные в космическом склепе. Одна женщина и пятнадцать мужчин беспомощно кружат вокруг Марса…»
Вы, мужчины, представляетесь всему миру неуклюжими и жалкими, как и весь этот корабль. Я же – женщина, и мое положение овеяно романтикой, ведь я молода и очаровательна. – Ее исхудавшее лицо тронула кривая усмешка. – Я героиня.
Она сделала паузу, дав присутствующим вникнуть в суть сказанного, затем продолжила:
– Я была героиней еще до того, как капитан Винтерс сообщил им, что я беременна. Но после этого я стала настоящим феноменом. Они постоянно требовали интервью у моих родителей и друзей, у всех, кто меня знал. Теперь бесчисленному количеству людей известно, что со мной приключилось. Их интерес не угасает. И еще больший интерес возбуждает мой ребенок, ведь ему первому в истории человечества суждено родиться в космическом пространстве.
Надеюсь, теперь вы понимаете, к чему я клоню? У вас есть готовая легенда. Боумен, мой муж, капитан Винтерс и остальные с риском для жизни пытались исправить бортовые двигатели. Произошел взрыв. И их выкинуло в открытый космос.
Это может пройти. Но если мы с моим ребенком бесследно исчезнем, тогда вам придется отвечать на вопросы. Как вы объясните пропажу тел? – Алиса вновь оглядела собравшихся. – Ну, что же вы скажете? Что я тоже чинила бортовые двигатели? Или что я покончила с собой, умчавшись в открытый космос на ракете?
Вы только представьте. Мировая печать горит желанием узнать обо мне все до мельчайших подробностей – и потребуется чрезвычайно правдоподобная история, чтобы как-то оправдать случившееся. Если что-нибудь сорвется, думаю, вам всем придется очень туго.
Да, черт побери, у вас не будет ни малейшего шанса. Вас повесят или поджарят. Всех, одного за другим, если не успеют прежде линчевать…
Когда она кончила говорить, в каюте повисла гробовая тишина. На лицах собравшихся застыло удивление людей, на которых внезапно напала злобная маленькая собачонка и которые лишились от подобной наглости дара речи.
Минуту или около того верзила сидел, погрузившись в размышления. Затем он поднял глаза и задумчиво поскреб щетину на своем заострившемся подбородке. Потом обвел взглядом собравшихся и остановился на Алисе. На миг уголки его рта скривились.
– Мадам, – пророкотал он, – возможно, в вас умер великий адвокат! До следующего раза нам придется хорошенько подумать. А пока, Рэй, восемь бумажек, как велела леди…
– Это он! – воскликнул второй помощник из-за плеча капитана.
Капитан раздраженно отмахнулся.
– Ну разумеется! Неужели ты думал увидеть другой корабль, кружащийся в космосе, как пьяная сова? – Он внимательно вгляделся в экран. – Никаких сигналов. Все люки задраены.
– Как вы считаете, есть хоть малейший шанс, шкип?
– Ты что? Прошло ведь столько времени! Нет даже тени сомнения, Томми. Мы прилетели сюда только для очистки совести.
– А как мы проникнем внутрь?
Шкипер вбросил оценивающий взгляд на кувыркающийся «Сокол».
– Что ж, корабль неуправляем, но я считаю, что если мы сумеем зацепить его мощным захватом, то сможем осторожно подтянуть к себе, как большую рыбу. Правда, придется попотеть.
И действительно пришлось. Пять раз магнит, пущенный со спасательного судна, срывался, не произведя захвата. Шестая попытка оказалась более успешной. Когда магнит проплывал вблизи «Сокола», на миг включился электрический ток, магнитный захват изменил курс и оказался в непосредственной близости от корабля. Подали питание, захват рванулся вперед и, словно рыба-прилипала, приклеился к борту корабля.
Полдела было сделано, но предстояла еще долгая морока – стабилизация «Сокола», приходилось постоянно поддерживать средней силы натяжение кабеля между двумя кораблями и при этом еще удерживать от вращения сам спасатель. Трижды трос срывался, но наконец после долгих изнурительных часов хитрых маневров спасательного судна беспорядочное метание «Сокола» удалось остановить. До сих пор не было ни единого намека на то, что на его борту есть хоть одна живая душа.