«Для будущей леди дэ Горн».
Плотная бумага, а внутри всего одна руна.
«Счастья».
И в чем срочность, хм?
Короткое послание было будто усыпано сахарной пудрой. Мои ладони побелели. Я поднесла их к лицу — ничем особым не пахнет, разве что немного отдает плесенью, будто старая мука, которая долго лежала во влажном помещении.
И тут горло сдавило незримой удавкой. Перед глазами потемнело, и во рту пересохло так резко, словно из меня выкачали всю жидкость. Я начала задыхаться, а белый порошок, впитавшись в кожу, разъедал её.
Последним, что услышала перед тем, как рухнуть без чувств, было бессильное рычание Александра:
— Екатерина!
***
Начнем с хороших новостей. Раньше меня не травили, поэтому можно поставить галочку в списке достижений.
Продолжим плохими. Отравили меня знатно, причем каким-то хитрым ядом. Обычно-то как травят: хоп, и всё, валяешься себе без сознания до тех пор, пока не откачают. Но я лежала и не могла пошевелиться, зато слышала голоса Александра и Макса. Безмерно взволнованные, что несколько напрягало.
— У тебя нет противоядия, — говорил Алекс. — Её нужно срочно везти к целителю.
— Ну и как ты её повезешь? Очнись. Защитный барьер не пропустит тебя за пределы поместья. Или ты готов доверить жизнь Рины прислуге? — Алекс ничего не ответил, и Макс удовлетворенно промычал. — Угу. Не доверишь. Дай мне подумать.
— Нам некогда думать.
— Напротив. У нас целый океан времени. До момента, когда яд проникнет в сердце, пройдут недели. Ты же сам помнишь, что убивает он медленно. Потому успокойся.
Я услышала удар, гулкий такой, отдаленный, а затем отрывистые слова Александра:
— Не. Указывай. Мне.
— Если ты меня придушишь, я её точно не спасу, — просипел Макс и тут же закашлялся.
Я практически увидела стычку между братьями и то, как локоть старшего лорда вжимается в горло младшему. Не могут они без драк, вот что за люди.
Жаль, что не могу подать голос и попросить утихнуть. Всё не так плохо. Я не умерла, лежу себе, думаю о том, что не надо было соглашаться на контракт. Жила бы себе спокойно.
Хм, или умерла?..
Откуда я вообще знаю, как выглядит смерть? Вдруг умереть — это навсегда оказаться запертым в своем теле без возможности что-либо видеть или позвать на помощь? Зато ты всё слышишь. Например, как тебя кидают в гроб и закапывают в яму, как комья земли рушатся на деревянную крышку гроба.
Бр-р-р. Куда-то не туда занесли меня фантазии.
— Я могу попробовать изготовить противоядие… — вновь заговорил Макс. — Это не так уж и сложно, если у нас найдутся необходимые компоненты.
— Ты сам не веришь своим словам. Я не позволю тебе угробить её. Она – не очередной твой эксперимент.
— Послушай, брат, — обычно мелодичный, даже мурчащий тон голоса стал жестким. — Я не причиню ей вред. Моё зелье не подействовало лишь однажды, и с тех пор минули годы. Прекрати напоминать мне о той ошибке. Лучше дай немного времени и не путайся под ногами. Это всё, о чем я прошу. Ах да, ещё разрешения пройти в твою половину дома, в отцовское хранилище трав.
— Иди. Я останусь.
— Можешь рассказать что-нибудь. Она всё слышит.
— Спасибо, обойдусь без твоих советов.
Судя по легкому скрипу основания, Александр сел на край кровати, я даже почувствовала тепло, исходящее от него (или только показалось?)
Он молчал. Я, как вы понимаете, тоже.
Почему-то меня не сковало страхом, мне не хотелось выть, я не паниковала, мечтая о свободе. Просто приняла как данность простую истину: есть вероятность, что мне пришел конец.
Впрочем, нет.
Макс прекрасный маг, он способен создать любое зелье. Я верю в его возможности. А ещё я знаю наверняка: Александр тоже доверял младшему брату, пусть и не признавался в этом. Если бы не доверял — не позволил бы даже попробовать.
Сложно сказать, сколько прошло времени. Не представляю и боюсь считать. Но я успела обдумать слишком многое, вспомнила все события из жизни, значимые и не очень, мысленно попрощалась с родителями.
Они не узнают, куда делась их дочь, и будут десятилетиями развешивать на фонарные столбы мои портреты с надписью: «Пропал человек».
Кажется, ещё немного, и я свихнусь от разговоров с самой собой. Так себе собеседник. Слишком уж пессимистичен.
— Готово. — Кажется, Макс влетел в комнату, потому что дверь стукнула о стену.
— Так быстро?
— Сорок восемь часов непрерывной работы — это, по-твоему, быстро?
— Оно точно поможет?
— Вот сейчас и узнаем.
— Если ей станет хуже, я…
— Да-да, — горько вздохнул Макс, приближаясь ко мне. — Если ей станет хуже, ты четвертуешь меня и протащишь останки с лошадьми по всей территории поместья. Я в курсе. Итак, Рина… я знаю, ты слышишь. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я дам тебе одно снадобье. Ты можешь почувствовать легкий озноб. Не пугайся, он скоро пройдет.
Если честно, Макс нагло врал, ибо озноб был не легкий — меня знобило так, что душа готова была улететь к чертовой матери подальше от тела, которое колотило с неистовой силой. Морозный холод сковал каждую вену, и те, казалось, могли треснуть как сосульки, если шевельнуться.
Но потом в грудной клетке разрослось тепло. Оно медленно переползало к конечностям. Первыми я почувствовала пальцы ног, затем — рук. А когда открыла глаза, то уставилась на двух сосредоточенных донельзя мужчин. Они выглядели так, будто всерьез собрались меня хоронить. Оба не выспавшиеся, заросшие щетиной, печальные и испуганные. Не хватает только лопат и мешка, в которое спрячут моё тело.
Эй, а где же счастливые будущие мужья?
Я не подписывалась на скорбные мины!
— Доброе утро, — опасливо помахала им ладошкой.
Мне почудилось, что с них сорвался тяжкий груз, потому что братья одинаковым движением расслабили плечи.
— Живая…
— Как ты?..
— Несколько дней может сохраняться слабость и спутанность сознания. — Макс тронул мой лоб тыльной стороной ладони. — Этот яд — гадкая штука. Раньше им травили исключительно королей. Их тела носили с собой, чтобы свергнутые правители слышали, как разрушают их города и уничтожают их семьи, как насилуют их жен и перерезают глотки их детям. Слышали, но не могли ничего поделать.
Какой кошмар. Мне всё чаще кажется, что здешние нравы менее гуманные, чем современные.
Я вытянула перед собой руку, сжала и разжала кулак, потянулась до хруста позвонков. М-м-м, блаженство.
— Зачем кому-то меня травить? — сползла с кровати и попыталась удержаться на ватных ногах. — Да ещё так извращенно. У меня нет ни денег, ни связей. Только яд зря потратили.
Александр молча встал рядом, следя, чтобы я не грохнулась на коленки.
— У тебя есть мы. Кто-то хотел, чтобы мы чувствовали себя беспомощными, — предположил Макс. — А ещё этот кто-то не рассчитывал, что у нас найдутся необходимые компоненты для противоядия. Само по себе оно несложное, но муторное в подборе трав и магических сцепках. Повезло, что остались отцовские запасы.
— Спасибо тебе огромное.
— Не за что, моя леди, — Макс тронул моё запястье, то ли в нежном жесте, то ли считывая пульс.
Когда я выплеснула эту простую благодарность, Александр напрягся сильнее обычного. Мимолетное движение, почти неуловимое. Но хватило даже отголоска. Знаете, что мне оно напомнило? Детскую ревность. Такое случается, когда твоего брата нахваливают, а ты стоишь в сторонке и изображаешь радость, хотя хочется испариться. У меня такое случалось. Моя двоюродная сестра всегда была красивее в глазах моих родителей, умнее и лучше по всем параметрам. Мама восхищалась ею и любила повторять: «Кать, когда ты возьмешься за ум? Посмотри на Свету».
Я смотрела, давила улыбку, а втайне мечтала спрятаться в комнате и никогда оттуда не вылезать. Это в лучшем случае. В худшем — чтобы Свету переехал поезд.
Иногда взрослые ранят детей так сильно, что шрамы не заживают всю жизнь. Даже в самых сильных мужчинах зачастую проглядывают маленькие мальчики, жаждущие любви.
— Алекс… — обернулась к стоящему статуей мужчине, — тебе тоже спасибо.
— А мне-то за что? — дернулся он как от пощечины.
— За то, что не оставил меня одну. Спасибо. Я бы свихнулась от страха, если бы тебя не было рядом.
Он медленно кивнул, хотя во взгляде читалось недовольство. Александр не любил пустых благодарностей и не считал, будто его близость как-то мне помогла. Но он, действительно, оставался рядом. Я чувствовала его. А это подчас имеет не меньшую важность, чем реальная помощь.
— Я рад, что ты жива, — выдавил он из себя. — А теперь я найду того, кто пытался тебя убить. Найду и уничтожу.
Глава 11
Пока мои мужчины — ох, как звучит! — разбирались с таинственным отравителем, я решила не предаваться панике, а отвлечься и заняться чем-нибудь поистине женским. Например, продумать свадебное платье.
Дело в том, что за время лежки без чувств мне пришло ещё одно послание. Самое обычное, от матери Александра и Макса. Сейчас я обнаружила его, предварительно вскрытое, на столе и с опаской прочитала. Обошлось без яда.
«Екатерина!
Мои сыновья настроены решительно как никогда. Я не собираюсь противиться, напротив, приношу извинения за грубость, вызванную первой встречей с вами. Спишите это на страх любой матери. Дабы искупить вину, я предлагаю пошить вам свадебное платье на мои сбережения. Я не могу сделать подарка сыновьям, но уверена, что император разрешит одарить вас скромным даром. С нетерпением ожидаю ответ.
Крепко обнимаю вас,
Леди Алианна».
Звучало неплохо. Но, если честно, я не хотела тратить деньги будущей свекрови. Пусть она в своих побуждениях ничего плохого не замышляет, но моё платье должно принадлежать исключительно мне. Не люблю быть кому-то обязанной, тем более пошив платья под руководством свекрови может вылиться в то, что меня нарядят как клоуна.
Потому что кто девушку одевает, тот её и танцует.
Нет уж. Я умею обращаться с тканью, у меня есть швейная машинка и куча тряпья, которое можно пустить в дело. Сложно, конечно, без выкройки, но возьмем за образец какое-нибудь платье, которое пылится в шкафу..