Что-то мне подсказывало: я вытяну правду, и одной застарелой тайной станет меньше.
Макс заговорил рвано, дергано, словно вырывал из себя куски памяти:
— В академии обучается вся магическая элита. Юных колдунов зачисляют сразу же, как проявляются их первые способности. Я переехал туда в тринадцать лет. Отец ликовал, — таким голосом сообщил Макс, будто стыдился своего положения. — Мне легко давалась любая магия, кроме целительской, наверное, такова сила отцовской крови. В роду дэ Горнов нет слабых волшебников, как нет слабых воинов. Лучшие из лучших. В общем, после обучения я имел все шансы стать магистром. В нашем мире это одна из высших ступеней, и мне пророчили её сразу же после окончания академии.
— Что произошло потом? Александр сказал, тебя хотели исключить?
Я села на диванчике, скрестив по-турецки ноги, уперла локти в колени и уставилась на мужчину. Тот пытался совладать с эмоциями, но крылья носа его раздувались, и меж бровями залегла складка.
Может быть, нужно отступиться?
Нет, нельзя. Раз уж начала, надо идти до конца.
— Да. Меня едва не выгнали взашей и перечеркнули все мечты о карьере после того… когда… Я не могу. Иногда мой брат бьет так мастерски, со всем садизмом. Прости, но нет.
— Макс. — Ладошкой тронула его напряженную, сжатую в кулак руку. — Вы оба совершенно не подпускаете меня к себе. Скрываетесь, утаиваете правду, недоговариваете. Думаешь, мне нравится ощущать себя вещью? Меня вроде как ценят, пылинки с меня сдувают, но относятся как к хрустальной вазе. Это раздражает.
— Зачем сдувать пылинки с хрустальной вазы? — не понял всей глубины моей метафоры Макс, но всё-таки проникся просьбой и вздохнул: — Ладно, попробую. Я был влюблен… взаимно. Её звали Лисавета. Лисса. Она принадлежала хоть и знатному роду, но уступающему дэ Горнам во всем. Не такая богатая, не такая прославленная, не такая достойная. Разумеется, отцу не понравилось моё увлечение, — желваки затвердели. — «Плохая» партия, да ещё и отвлекает от учебы. Он считал, что талантливый сын должен положить всего себя на изучение магии. Ты не представляешь, сколько раз я слышал от него одну и ту же фразу. «Ты обязан продолжить моё дело». Александра он попросту списал со счетов, что, конечно, задевало брата. А во мне он видел… не знаю… самого себя, наверное. Но если сам отец женился из необходимости на той невесте, которую сосватали ему родители, то меня влекло по-настоящему. Мы хотели обручиться после окончания академии. К сожалению, планам не удалось сбыться.
— Почему?
Он закусил губу изнутри, пососал её, то ли вспоминая, то ли обдумывая.
— Её отравили…
— Твой отец?! — не выдержала я, ужаснувшись догадке.
— Нет, — покачал головой Макс, — не отец. Отвергнутый ухажер. Лисса была красива и чертовски мила, многие парни мечтали об её обществе. Ей дарили подарки, ей обещали выгодное замужество. А она предпочла меня. Один ублюдок этого не простил. Он сам сварил отраву, добавил её в дорогое вино и попросил распить вдвоем в честь удачно сданной сессии.
…Я помню, как она рухнула на пороге моей спальни. Никто не должен был знать о вине, ибо алкоголь строго запрещался в стенах академии. Никто не должен был знать о яде, который по неосторожности она выпила. Её бы исключили. Мы не могли этого допустить. Я запер её в своей спальне и неделю варил экспериментальное зелье. Проблема заключалась в том, что парень этот был самоучкой, и его яд не имел логичной структуры. Мне пришлось подбирать ингредиенты на глаз. Я был юн и недостаточно грамотен. Увы, зелье не сработало. Даже сделало хуже. Она умерла во сне, не приходя в сознание. — Макс нахмурился и добавил: — Парня, к слову, откачали.
...Если бы Лисса доверилась не самоуверенному юнцу, а профессионалам — она бы жила.
....Но в итоге все узнали о нашей связи. Кроме того, я фигурировал в деле об убийстве. Многие решили, что именно я собственноручно отправил ей в мир иной. Скандал был дикий. Александр помнит, сколько проблем наделала моя любовь. Меня чуть не исключили, отцу пришлось кланяться в ноги ректору. Я остался учиться, только вот о степени магистра пришлось позабыть. Если бы не личное расположение императора, быть мне заштатным магом в глухом селении.
Он замолчал, и мне тоже хотелось тишины.
Я никогда бы не подумала, что внутри этого веселого, не знающего уныния человека скрывается столь сильная трагедия. Неужели смерть любимой женщины не выпотрошила его, не изничтожила всё светлое? Как он находит силы вставать по утрам и улыбаться мне, шутить, видеть прекрасное в мелочах?
Ежедневно понимать, что по собственной неопытности лишил её жизни?
Александр неправ. Он бывает слишком категоричен и считает, что имя дэ Горнов превыше всего (весь в отца), но нельзя всё мерить достоинством рода. Есть и другие вещи. Чувства, эмоции, желания.
Как-никак, он и сам «оступился» (опять же, в понимании отца), спутавшись со мной, разделив меня с братом.
Я обязательно поговорю с Александром. Их долгая бесполезная война, которую развязал между сыновьями собственный отец, должна быть кончена.
— Не будем о том, что случилось когда-то давно. Минуло десять лет, всё в прошлом, — сказал Макс решительно. — Скоро свадьба, моя леди, — теплые губы коснулись виска. — Надеюсь, мы её переживем.
Я даже не подозревала, как чертовски он прав в своей шутке.
Глава 13
Платье село как нельзя лучше, превратив обычную меня в фигуристую красотку. Оно одновременно было старомодным, закрытым, а потому прекрасно вписывалось в устои этого мира, и современным, кроваво-красным, с белоснежными вставками. Не вульгарное, но яркое, оно кричало о себе. Такую девушку точно не забудешь.
Истинная леди, достойная невеста лордов дэ Горнов. А всему причиной — какая-то тряпка.
Я уложила волосы в высокий хвост, напялила белые перчатки (символ целомудрия, ну-ну) и выглянула в окно, где уже собирались достопочтенные гости. Среди которых должен быть сам император.
Денег почти не осталось, поэтому мы вновь ограничились фуршетом в «русском стиле», разве что с небольшими элементами роскоши: самодельными тарталетками с икрой, кремовыми пирожными да прочей ерундой для набивания желудка. Александр сказал, что скоро состояние дэ Горнов вернется, а потому можно не экономить.
Мои мужчины ходили где-то среди десятков (если не сотни) гостей. Я попыталась найти их взглядом, но потерпела неудачу. Слишком много людей во внутреннем дворе. Они толпятся, высматривают невесту в окнах, подъедают съестное с длинных столов и безостановочно шушукаются.
Я знала, что по местным традициям свадьба начнется ровно в полдень, и все часы в доме выставлены на это время. Как только пробьет двенадцатый раз, я выйду из поместья, дойду до моих женихов, встану между ними и дам клятву верности.
Звучит просто.
Клятву я даже разучила. Ничего сложного, обычные слова. Обещания быть верной, заботливой и отзывчивой. Даже как-то скучно. Жарких ночей в тексте не значилось, как и любви на троих.
Но нас поженят на небесах и земле, скрепят союз магическими узами.
Условия контракта будут соблюдены.
Почему тогда так волнительно? Может, из-за того, что наши отношения стали непозволительно реальными? Меня не страшила фиктивная свадьба, но настоящая она пугала до чертиков. Я боялась ошибиться. С дрожью представляла, как пройду мимо незнакомых мне людей, как взгляну в глаза дэ Горнам. Что я увижу? Радость? Опасение? Тревогу? Готовы ли они идти до конца?..
Ох, матушки.
До полудня оставались считанные минуты и, подобрав полы платья, я спустилась на первый этаж. Наша прислуга выглянула из столовой (оттуда удобнее всего подглядывать за свадьбой), и девчонки ободряюще улыбнулись мне. Старушка-Верона промокнула глаза платочком.
— Леди, вы так прекрасны, так невинны…
Я бы, конечно, с этим поспорила, ну да ладно.
— Спасибо вам за доброту.
— Ох, испортят лорды нашу маленькую девочку, — пробурчал себе под нос бородатый, сухопарый Динар. — Мы только-только к ней привыкли.
— Ты что несешь, дурак старый?! — цыкнула на него Верона.
«Уже испортили», — отстраненно подумала я.
Или я их. Это как посмотреть.
Интересно, как пройдет наша первая брачная ночь? Мои щеки порозовели, когда я представила обнаженных лордов и себя в их руках, доступную, готовую на любые откровения. Наши сплетенные тела. Пряный запах страсти. Тихие стоны.
М-м-м.
Звучит великолепно. Я и рада быть испорченной.
Первый удар вонзился в барабанные перепонки, всполошил, заставил подскочить и зажаться. К пятому я мысленно пожелала себе ни пуха, ни пера. На десятый потопталась на пороге.
Пробило двенадцать раз, и я распахнула дверь, уставившись на гостей, что выстроились в две колонны, сделав импровизированный ход к алтарю. Там, в ста метрах от крыльца, меня ожидали лорды. Мои лорды.
И я шла к ним, трепеща от восторга и страха. Рассматривая их строгие лица, их тела, облаченные в одинаковые камзолы серо-зеленого цвета, отстроченные золотом. Ловила на себе их взгляды. Восхищенные, нетерпеливые.
Стоило мне подойти, как мои будущие мужья одновременно опустились на одно колено и подали мне руки, помогая взойти к алтарю. Я приняла обе ладони, сжала их так крепко, чтобы безо всяких слов сказать: «У нас всё получится».
Мои мужчины были прекрасны.
Но стоило церковному служителю открыть рот, дабы начать церемонию, как по толпе пронеслась волна шепотков. Мы одновременно обернулись. Трое стражников, облаченных в черные одежды, застыли за нашими спинами. Их мечи были направлены на нас, а лица скрывали шлемы.
— Лорд Александр дэ Горн, — заговорил тот, что стоял посередине, — вы обвиняетесь в намерении покуситься на жизнь попечителя вашего рода, герцога Виктора Деевского. Среди ваших записей были найдены планы по его отравлению.
Что?!
Я посмотрела на Макса, но тот, побледневший, казался растерянным не меньше моего. Алекс же оставался равнодушен к происходящему. Он взирал на стражников так, как бойцовый пес смотрит на истеричную болонку. С немой жалостью.