— Я.
Ковальски позвал меня в комнату, и Эльза прошла вслед за мной. Я чувствовала провожающий меня взгляд Колина, пока он стоял у стены, скрестив руки на груди.
Ковальски с грохотом закрыл дверь, и возмущенное лицо Билли скрылось за четырьмя сантиметрами стали. Помещение было крохотным, но достаточным для стойки с телефоном и тремя старыми пластиковыми стульями. Поверх стойки во всю ширину комнаты было стекло. Ковальски указал на стулья и положил на стойку толстую папку с анкетами.
— Если хотите, присаживайтесь. Мо, всё очень просто. Шесть мужчин в ряду. Вы укажете, если кого-то узнаете. Я могу приказать, чтобы они заговорили, если вы захотите услышать их голоса, или сказать, чтобы подошли ближе к стеклу, чтобы можно было рассмотреть их вблизи. Не торопитесь и рассмотрите их лица. Мы не спешим.
Он сел и записал что-то на небольшом клочке бумаги.
— Одну минуту, — пробормотал он. — Эти проклятые бланки меня когда-нибудь доведут до ручки!
Эльза прошептала:
— Есть что-то, что я должна знать? Что-нибудь изменилось?
Да, всё.
— Нет. Я просто нервничаю, — ответила я. Она подбадривающе улыбнулась.
— Мужчины тебя не видят, — сказал Ковальски, услышав мой ответ. Он поднял телефонную трубку. — Можно начинать.
Вошли шесть мужчин. У всех одинаково тупое выражение лица и холодный взгляд. Я тут же увидела тех двоих, о которых говорил дядя. Они выделялись среди остальных. Их глаза были не просто полны холода, они были мертвы. Я невольно вздрогнула. Возможно, Билли всё же прав.
— Шаг вперед, — сказал Ковальски в телефон. — Мо, вам кто-нибудь показался знакомым?
Не нужно никакой магии, чтобы почувствовать то зло, что исходило от этих двоих. Билли говорил мне, но я всё же должна была задать себе вопрос, так ли будет плохо, если их отсюда вытащат.
Это был мой квартал, где они были пойманы. Дома, по которым я ходила на Хэллоуин, выкрикивая «Сладость или гадость», гости, которых я обслуживала в кафе, когда стала достаточно большой, чтобы выглядывать из-за стойки. Они собирались вторгнуться сюда и уничтожить мою привычную жизнь, которую и так уже разрушила смерть Верити. Я всё еще могла заниматься охотой на Серафима. Что плохо в том, чтобы защитить окружающих меня людей?
— Не могли бы вы попросить, чтобы номер 2 показал мне свою татуировку? Ту, что на груди?
— В ваших показаниях не было упомянуто ни о какой татуировке, — произнес он и серьезно посмотрел на меня, а затем, сощурив глаза, глянул на стопку бумаг.
— Возможно, очная ставка привела к тому, что в памяти всплыло воспоминание о татуировке, — проворно вставила Эльза, и Ковальски вновь пробормотал что-то в телефон. Через мгновение тип под номером два без какого-либо намека на удивление или чувство поднял испачканную рубашку, открывая плохо вытатуированную голубую розу.
— Помогло?
Я выдала ничего не значащий звук, и Ковальски недоверчиво посмотрел на меня.
— Что насчет номера 5? — спросила я.
— Хотите, чтобы он тоже поднял рубашку?
— Будет достаточно, если он подвернет рукава.
Шрам от ожога был размером с абрикос, лоснящийся и розовый, давно заживший. При взгляде на него мой собственный шрам запульсировал, и я коснулась рукой бедра.
Решится целая куча проблем. Ковальски закроет дело и оставит меня в покое. Два социопата будут далеко от моего квартала. Возможно, Билли даже освободит Колина от его обязанностей сиделки, так что я смогу получить необходимый простор для действий, чтобы позаботиться о магическом разливе и найти убийц Верити. Эта могла бы быть простая ложь, из-за которой было бы только лучше…
Но мне вновь вспомнились слова Колина. Нужно учитывать последствия. Но среди всего хорошего кроется неоспоримое последствие: я стану больше похожа на моего дядю, гораздо больше, чем мне бы этого хотелось.
— Мо? Тебе кто-то показался знакомым? В ту ночь в переходе ты видела кого-то из этих типов?
Мои слова прозвучали будто бы из дали.
— Я никого из них не узнаю. Я не думаю, что кто-то из них был там.
— Ты уверена? — в голосе Эльзы слышался легкий намек на резкость. — Никого из них?
— Нет. Мне очень жаль. — Я не знала, перед кем я извиняюсь.
Ковальски закрыл папку и поднялся. Когда он заговорил, голос его звучал устало.
— Хорошо. Опознание помогло бы, но у нас есть и другие улики. Я ценю, что вы хотя бы попытались.
Он проводил нас в вестибюль, где нас ожидали дядя и Колин. Никто не обмолвился и словом, пока мы не вышли на автостоянку.
— Ну? — спросил Билли.
Наконец, Эльза ответила.
— Мо была не в состоянии опознать хотя бы одного из подозреваемых.
Билли выругался.
— Неблагодарная девчонка! Ты хоть знаешь, что ты натворила? — он схватил меня за руку и сильно встряхнул. Колин немедленно появился рядом.
— Я сказала правду, — рыкнула я и вырвалась из его хватки. — Тебе тоже стоит как-нибудь попробовать.
— Не смей говорить со мной в таком тоне. Эти мужчины опасны.
— Почему? Потому что они преступники? Они кидали камнями в теплицы, или что?
Он стих, как надвигающаяся гроза, и подошел так близко ко мне, что я видела свое отражение в его зрачках.
— У них нет ничего общего со мной! Не думай, что ты в состоянии понять, какое давление оказывает мое положение. Ты всего лишь ребенок.
— Ах, да? И поэтому ты посылаешь ребенка, завершить за тебя все грязные дела? Если эти двое действительно так ужасны и это всё так важно, так разбирайся со всем сам.
Колин встал между нами, и дядя Билли накинулся на него.
— Ты должен был
поговорить с ней! Какого черта я вообще тебе плачу?
Колин сжал челюсти, и его слова прозвучали неторопливо и спокойно.
— Ты сказал, что я должен за ней присматривать. Мое задание осталось таковым?
Это надо было видеть, как Билли преодолел свой гнев; его пальцы дергались, будто он боролся с порывом задушить меня.
— Да. Она всё усложняет.
— Я люблю принимать вызов, — ответил Колин и увел меня.
Когда мы ушли достаточно далеко, он вздохнул.
— Всё могло бы пройти лучше.
— Считаешь, я должна была сделать так, как он хотел?
— Не совсем. Я лишь хотел бы, чтобы ты не ругалась с твоим дядей на парковке. Это его только больше рассердило и теперь он заботится лишь о том, насколько плохо выглядит. Я постараюсь сделать так, чтобы никто не обратил внимание на тебя, Мо. Ты тут абсолютно ни при чем.
— Мне жаль, — я пнула отколовшийся кусочек асфальта.
— Ты была честна. По большей части это хорошо. — Он глянул в сторону грузовика. — Как например сейчас.
Я посмотрела в туда же и увидела Люка, прислонившегося к грузовику, и натянувшего шляпу почти на глаза. Он лучезарно улыбнулся, и я почувствовала, как мое сердце ёкнуло, несмотря на то, что надвигалась катастрофа. Я пинком отправила камешек в канаву, гораздо сильнее, чем было нужно.
— Привет, — крикнул Люк и с плутовским взглядом пояднял шляпу. Мы пересекли улицу — Колин кипел рядом со мной — а Люк в легком поцелуе коснулся моей щеки. Затем положил руку мне на талию и протянул другую Колину для рукопожатия. — Я думаю, у нас есть немного времени, чтобы представиться.
Глава 25
— О чем ты вообще думал? — ворчала я несколько часов спустя, когда Люк тащил меня через темный коридор.
— Я же уже сказал тебе — это было подходящее время, лично познакомиться с Куджо. Парень постепенно становится недоверчивым.
— О, да. Он подозревает. Каждого. Это его работа. И он чертовски хорош в своем деле.
— Расслабься, Мышка. Теперь, после того как мы познакомились, он не будет больше так много думать. Я показал ему, что я безобиден.
Конечно. Безобиден. Безобиден котенок, который охотится за клубком шерсти. Люк был больше похож на пантеру, нежели на котенка. Он устроил целое шоу для Колина, а потом ушел, и вновь появился уже в моей комнате только после полуночи, и даже не поздоровался при этом. Вместо этого он потащил меня между мирами, сюда.
— Итак, ты действительно хочешь сказать, что водонапорная башня является каким-то священным волшебным местом? Серьезно? — Я даже не пыталась скрыть весь свой скепсис.
— Это место остановки автобуса — а не какая-то святыня.
Перед нами быстрым шагом шла Евангелина, эхо ее шагов разносилось по коридору. Она крикнула нам:
— Если я не ошибаюсь, эта постройка всё же является важной частью истории города, разве не так?
Я высвободила руку из ладони Люка.
— Это единственное здание, которое выстояло в Великом пожаре в девятнадцатом веке. Но это было искусством инженерии, а не магии. Камни не горят.
— Мо, пожалуйста, не воспринимай всё буквально. Это раскрывает неполноценное понимание. Это здание пропитано историей — стены прямо-таки гудят от всей энергии. И оно должно быть тесно связано с тремя из четырех элементов, которые усиливают его мощь.
— Вода, огонь, камень, — пробормотала я, когда мы проходили мимо картины с изображением зубчатой башни, которая гордо стояла посреди мусора, оставленного после пожара.
— А если бы оно было еще и с воздухом связано, разве не было бы лучше?
Люк спокойно улыбнулся.
— Нет никакой причины так жадничать. Как и с талантами — чем больше их у человека, тем исключительнее комбинации. Единственное место, о котором нам известно, что оно связано со всеми четырьмя потоками, это Связующий Храм.
— Оу, — прозвучало так, будто он хочет уйти от этой темы, тогда я попробовала начать с другого.
— Почему мы здесь?
Евангелина неуклонно вела нас к центру здания, к фундаменту известняковой башни, а мы остановились и взглянули наверх в грандиозную пустую камеру. Через окошко на самом верху проникал слабый лунный свет, образующий вокруг нас блеклый крест.
— Для меня было сюрпризом, что тебе и Люсьену удалось пройти церемонию единения, — призналась она. — Мне пришла в голову мысль, что пророчество более гибкое, чем мы прежде думали. С этого момента я начала смотреть на то, что было обнаружено нашими учеными, под совершенно новым углом.