Я иду к шкафу, чтобы распаковать остальные свои вещи. Это занимает меня на пару часов, но как только я заканчиваю и смотрю на свою одежду, висящую напротив одежды Луки, беспокойство начинает терзать мое сердце.
Каким бы умопомрачительным не был секс, это не значит, что Лука влюбляется в меня.
После того, как я получила возможность испытать его таким интимным образом, я теперь боюсь аннулирования брака. Я продолжу все больше и больше влюбляться в него, и когда все это закончится, сердечная боль станет невыносимой.
Что, если он не сможет ответить на мои чувства?
Что, если по истечении шести месяцев он решит, что это было весело, но все кончено?
Боже, как я переживу этот удар?
Паника сжимает мою грудь, и это заставляет меня схватить сумочку и броситься вон из спальни, где я отдала Луке слишком много себя.
Спеша вниз по лестнице, я достаю свой телефон и отправляю Луке сообщение, что собираюсь навестить своих родителей.
Я выхожу из квартиры, как будто адские псы наступают мне на пятки. В тот момент, когда я ступаю в подвал, Иван и Лев вылезают из внедорожника.
— Мы едем в дом моих родителей, — говорю я им.
— Хорошо, — отвечает Иван, открывая для меня дверь на заднее сиденье.
Я забираюсь внутрь и набираю сообщение Вайолет.
Можем ли мы встретиться за ланчем как-нибудь на этой неделе?
Иван садится за руль, в то время как Лев садится на переднее пассажирское сиденье.
Вайолет отвечает, пока Иван выводит внедорожник из подвала.
Конечно. Я свободна в четверг в двенадцать.
Слава Богу. Мне действительно нужно немного побыть со своей подругой.
Неожиданно в нас врезаются сбоку, металл сминается, меня перебрасывает через заднее сиденье и впечатывает в дверь. Стекло разлетается вдребезги, и я, ошеломленная, слышу крик Ивана:
— Блять!
Внедорожник переворачивается, и я взлетаю в воздух, прежде чем врезаться в крышу. Мы продолжаем катиться, и меня дико подбрасывает, пока каждая часть моего тела не начинает болеть, и я теряю сознание.
Приходя в себя, я слышу скрип металла. Вкус меди наполняет мой рот, и я стону, проверяя свои руки и ноги.
Сбитая с толку, я стону:
— Иван? Лев?
Они не отвечают, и я заставляю себя приподняться. Я бросаю взгляд на переднюю часть искореженного внедорожника. Льва не видно, а Иван лежит под неудобным углом, его глаза застыли в мертвом взгляде.
Нет.
Иисус.
Черт.
Мое тело болит, когда я поднимаюсь на четвереньки. Я хнычу от острой боли в груди, когда выползаю из разбитого бокового окна.
Оказавшись снаружи разбитого внедорожника, я опираюсь на борт автомобиля, когда поднимаюсь на ноги.
От увиденного зрелища у меня перехватывает дыхание.
Нет-нет-нет-нет.
Лев лежит у передней части перевернутой машины, а ко мне приближаются люди, которых я никогда раньше не видела.
Это было организованное нападение.
Черт. Блять.
Стоя спиной к машине, я пишу бриллиантом обручального кольца, моля Бога, что это будет разборчиво.
Когда двое мужчин подходят ко мне опасно близко, я сбрасываю свои высокие каблуки и принимаю боевую стойку, потому что я ни за что не сдамся без боя, даже если меня превосходят численностью.
Папа учил меня всегда бороться до конца. Нельзя сдаваться.
Вот и все, папочка.
Изо всех сил стараясь не обращать внимания на боль от автомобильной аварии, я делаю выпад вперед, нанося первый удар. Бриллиант моего обручального кольца полосует по лицу ублюдка, когда я поворачиваюсь в сторону, хватаюсь за его плечо и подтягиваюсь, пока не обвиваю ногами его шею. Используя всю свою силу, я переворачиваюсь, сбивая его задницу с ног.
Я приземляюсь с тяжелым стуком, откатываюсь в сторону и с трудом поднимаюсь на ноги, когда у меня начинает кружиться голова.
Нет. Не смей терять сознание. Сосредоточься.
Я отскакиваю назад и угрожаю:
— Вы знаете, кто мои отец и муж? У вас есть хоть какое-нибудь гребаное представление, кто мой брат? — Я делаю отчаянный вдох, усиливая жгучую боль в груди. — Вы покойники.
Один начинает смеяться, подходя ближе ко мне.
— Koha për të vdekur, kurvë15.
Я понятия не имею, что это значит, но в этом не может быть ничего хорошего.
Я поднимаю руки, когда все мужчины нападают одновременно. Раненая и слабая, я знаю, что у меня нет шансов, но я отдаю этому все свои силы. Мне удается опрокинуть двух мужчин на задницы и ударить головой другого, который пытается схватить меня сзади.
Мое сердце колотится в груди, дыхание срывается с пересохших губ. Мои кулаки болят. Моя грудь в огне. Мои силы иссякают, пока один из ублюдков не наносит удар. Сила удара лишает меня чувств, и отбрасывает на дорогу.
Один из них пинает меня так сильно, что я слышу хруст костей за долю секунды до того, как изнуряющая боль охватывает все мое туловище.
У меня перехватывает дыхание, и мои глаза фокусируются на особняке через дорогу. Я узнаю его, понимая, что нахожусь всего в нескольких минутах езды от дома моих родителей.
Я заставляю себя подняться на ноги, но спотыкаюсь, прежде чем упасть на колени.
Я делаю хриплый вдох и закрываю глаза.
Я пыталась, папочка.
Мой подбородок опускается на грудь, затем я заваливаюсь набок. Когда меня окутывает тьма, моя последняя мысль – о Луке.
Я надеюсь, он знает, как сильно я люблю его. Я надеюсь, он увидел это в моих глазах, когда мы занимались любовью.
Глава 22
МАРИЯ
Боль, от которой у меня леденеет кровь, вырывает меня из темноты. Я трясу головой, пытаясь разобрать окружающую обстановку сквозь затуманенное зрение. В голове всплывают воспоминания об аварии и нападении, по венам разливается адреналин.
Я обнаруживаю, что сижу на стуле, а мои запястья скованы за спиной наручниками.
Они настолько уверены в себе, что даже не потрудились связать мне ноги.
Одержи победу. Тебе она нужна.
Принятие более удобного положения заставляет всю мою грудь погрузиться в ад боли.
— Иисус, — хнычу я.
Будем надеяться, что это всего лишь сломанные ребра, и у тебя нет внутреннего кровотечения.
Металлическая дверь со скрипом открывается, и входят двое мужчин. Когда они замечают, что я в сознании, они смеются.
Один из них подходит, чтобы встать передо мной. Пристально глядя на него, я спрашиваю:
— Кто ты?
— Имена не имеют значения. — У него сильный акцент.
Я качаю головой и посмеиваюсь:
— Да ладно. Я, по крайней мере, хочу знать, кого собираюсь убить. — Когда он просто смотрит на меня сверху вниз, я спрашиваю. — Почему ты забрал меня? Чего ты хочешь?
Его верхняя губа изгибается, когда он усмехается:
— Мне нужны только части твоего тела, которые я буду посылать одну за другой твоему мужу.
Никаких переговоров. У меня нет времени.
Держа руки за спиной, они не могут видеть, как я начинаю сильно давить на большой палец. Я опускаю голову, чтобы они не заметили вспышку боли, когда я выворачиваю большой палец. Боль острая, как будто я его отрываю.
Боже милостивый.
Ты в порядке.
Дыши.
Нет, это тоже больно. Неглубокий вдох.
Сосредоточься.
Медленно я освобождаю левую руку от наручников и надеваю металл на костяшки пальцев правой руки, чтобы потом использовать его для удара.
Я так благодарна за все, чему научил меня папа. Благодаря ему я могу хотя бы попытаться спастись.
Поднимая голову, я встречаюсь взглядом с ублюдком, который, похоже, является лидером.
— Сожми зубы, — говорю я прямо перед тем, как подскочить и врезать наручниками ему в челюсть.
Я быстро перемещаюсь за стул, затем принимаю оборонительную стойку.
— Не стойте просто так. Давайте сделаем это, — насмехаюсь я над ними, мой взгляд мечется между мужчинами и выходом.
Главарь сплевывает кровь на пол, затем достает из кармана пистолет, целится мне в ногу и нажимает на спусковой крючок.
Пуля попадает мне в бедро, и пронзительная боль швыряет мою задницу на грязную землю. Я сдерживаю крик, но он переходит в хныканье.
Я слышу шаги, и когда поднимаю голову, тыльная сторона пистолета врезается мне в висок, лишая меня сознания.
_______________________________
ЛУКА
Мы с Виктором в комнате охраны просматриваем видеозапись, на которой албанцы выходят из частного самолета в аэропорту Лос-Анджелеса.
— Эти ублюдки просто продолжают приходить, — бормочет Виктор. — Кого, блять, ты разозлил?
— Понятия не имею. В следующий раз оставь одного в живых, чтобы мы могли это выяснить.
Виктор усмехается, когда звонит мой телефон. Видя, что это номер стойки регистрации в вестибюле, я отвечаю:
— Котрони.
— Сэр, для вас конверт. Курьер сказал, что это срочно. Мне отнести его наверх?
— Да, я в комнате охраны.
Я заканчиваю разговор и только тогда замечаю сообщение от Марии.
Я собираюсь навестить своих родителей.
Улыбка растягивает мои губы. Хорошая девочка.
— Если ты занимаешься сексом по телефону с моей сестрой, стоя прямо рядом со мной, я, блять, оторву тебе яйца, — бормочет Виктор.
Я издаю лающий смешок, затем снова смотрю на экран. Там один албанский ублюдок в толстовке, и мы не можем хорошенько рассмотреть его лицо.
— Что-нибудь известно о другом парне? — Спрашиваю я, глядя на программу распознавания лиц, сканирующую его лицо через систему.
— Нет.
Стук в дверь заставляет меня выпрямиться, и когда я открываю ее, администратор из вестибюля вежливо улыбается мне.
— Конверт, сэр.
— Спасибо. — Я беру у нее конверт и закрываю дверь. Я разворачиваю конверт и хмурюсь, когда в нем нет никаких бумаг. Перевернув его, что-то блестящее падает из него, подпрыгивая на полу.
Кровь в моих венах превращается в лед, и сильная дрожь сотрясает землю у меня под ногами.