Решаю не продолжать алкогольную тему и спрашиваю:
– Где Даррен?
– Не знаю. – Диего пожимает плечами. – Со вчерашнего дня его не видел. Как провела день? С кем встречалась?
– С мамой. – говорю с искренней улыбкой, думая, где она сейчас и что делает. Как только это все закончится, хочу ее увидеть. – А ты?
– О, я с братом. Он тот еще балбес, потом вас познакомлю.
Его оживленная болтовня помогает мне ненадолго вынырнуть из пучины страхов. Надеюсь, что по крайней мере присутствие рядом знакомого Избранного поможет мне сделать, что требуется. Как только я об этом подумала, к нам направляются светлые, темные и хранители. Они подходят к каждому Избранному и расставляют нас напротив импровизированных портьер в понятном только им порядке. Расстояние между нами не меньше трех метров (зачем так много?). У меня снова начинается мандраж, когда меня уводят поближе к Создателям, разлучая с Диего, я не вижу знакомых лиц, только Йен встает чуть позади меня, и когда я оборачиваюсь, замечаю, что он хмурит брови, смотря на красную ткань в паре метрах перед нами.
Поворачиваюсь в сторону Создателей, ожидая, что сейчас поднимется Время и объяснит, что здесь вообще происходит. Но вместо него со своего места встает Тьма. Он подходит к краю возвышения, на котором стоят их кресла и, дождавшись тишины, громко произносит, с самым серьезным выражением лица, что я у него видела:
– Чтобы понять, для чего мы собрали вас всех здесь, начну с небольшой предыстории. Миллиарды лет назад мы покинули Иной мир, чтобы создать другой, более совершенный и красивый. Все, что вы видите вокруг себя, каждая мелочь – это наших рук дело. Когда на земле появился ваш вид, мы гордились, думая, что создали совершенных существ по своему образу и подобию. Не учли мы только одного, что чем больше вас будет на земле, тем больше ужасного будет происходить. Люди изобрели оружие, наркотики, даже некоторые болезни просто из любопытства. И это любопытство привело к непоправимым результатам – войнам, бессмысленным смертям, ненависти, алчности. Не таким мы создавали этот мир. – он качает головой, а потом продолжает говорить, гневно оглядев всех присутствующих, так что мне становится не по себе. – Это не могло продолжаться дальше. Несколько лет назад моему терпению пришел конец. И тогда я разработал план по очистке этого мира от бессмысленного зла. Я собрал остальных Создателей, привел аргументы и рассказал свой план. Скажу честно, не все пришли от него в восторг. – перевожу взгляд с него на остальных, замечая, как Свет отводит глаза и недовольно поджимает губы, но уже через полсекунды ее лицо снова принимает бесстрастное выражение. – Мой план предельно прост, и часть его вы уже знаете. Первое, найти сотню людей со светлой душой и добрыми помыслами, способных искупить грехи человечества, принеся великую жертву. – он замолкает, а мое сердце падает вниз. Протягиваю руку за спиной, Йен тут же переплетает наши пальцы, без слов говоря, что он поддерживает меня. – Второе, убрать из этого мира в Иной всех людей и провести для них испытание, чтобы они доказали, что достойны вернуться. План, как вы видите, предельно прост. И он работает. И вот вы здесь. Сейчас одним движением вы сможете решить дальнейшую судьбу всего человечества. Вам всего лишь нужно принести в жертву свою светлую душу, по-моему, цена не слишком высока.
Сердце колотится, во рту пересохло, руки и ноги дрожат. Не понимаю, что все это значит. Принести в жертву свою душу. Что нужно сделать? Какой там самый страшный грех? Самоубийство? Мне становится дурно, когда из-за моей спины выходит девушка-хранитель и протягивает мне старинный пистолет, ствол которого испещрен какими-то символами. Автоматически принимаю оружие свободной рукой, наблюдая, как оно ходит ходуном в трясущейся руке. Поднимаю взгляд на Создателей. Трое из них сидят на своих местах с каменными лицами. Вот оно их истинное лицо. Вчера вечером они улыбались нам. Но это была всего лишь маска, очередная ложь. Смотрю на Тьму, который оглядывает толпу, убеждается, что все получили оружие, а потом продолжает.
– Пока вы добирались до Харперс-Ферри, светлые, темные и хранители трудились не покладая рук, проводя практически все время в Ином мире и выясняя, кто достоин вернуться домой, а кто – нет. Мы отобрали девяносто семь достойных, и сейчас вам предстоит собственноручно отправить их обратно этим специальным оружием. Они умрут навсегда, ваши души перестанут быть светлыми, и тогда человечество сможет вернуться домой. – Тьма взмахивает рукой, ткань перед нами взмывает в воздух и исчезает. – Ну и напоследок, у вас всего один патрон. Не промахнитесь.
Создатель садится в свое кресло, а в зале наступает оглушительная тишина. Смотрю на человека прямо перед собой. Это молодой парень, который стоит совершенно неподвижно и стеклянными глазами смотрит на меня. Перевожу взгляд на оружие в руке. Боже, я не могу этого сделать. Это вроде так просто – поднять руку, нажать на курок, и тогда я снова увижу родных. Но я не могу. Смотрю на Йена, его взгляд непроницаем, он смотрит на парня. Слезы подкатывают к глазам, когда я шепчу, едва различая собственный голос за стоящим в ушах шумом разогнавшегося пульса.
– Йен, я не могу.
Он обхватывает мое лицо ладонями и шепчет:
– Можешь. Вспомни, ради чего ты это делаешь.
Киваю и оборачиваюсь к парню со стеклянными глазами. Поднимаю пистолет, целюсь, но… не могу. Когда Йен дал мне пистолет и сказал защищаться от ракшасов, от Камиллы, да от кого угодно, я была решительно настроена использовать оружие против врага ради самообороны. Но сейчас… это бессмысленное убийство. Мне надо убить ни в чем неповинного человека, который, к тому же, достоин жить. Но от этого действия зависит существование человечества. Но что это будет за существование на крови и костях невинных? Это ничего не изменит. Жаль, что мудрые Создатели этого почему-то не понимают.
Как сквозь вату слышу голоса других Избранных, они наполнены яростью, мне даже переводчик не нужен, чтобы это понять. Смотрю на парня, моя рука дрожит, Йен сжимает свободную от оружия ладонь, и я приваливаюсь спиной к его груди, не в силах совладать с дыханием. Меня тошнит, слезы капают из глаз. "Я не убийца!" – хочется кричать мне, но я ловлю себя на том, что бесконечно шепотом повторяю одну и ту же фразу: "Я не могу. Не могу. Не могу…"
Вздрагиваю, когда где-то совсем рядом раздается выстрел. Дергаю головой в ту сторону, замечая, как на пол падает тело. Отвожу взгляд, не желая видеть, что нас заставляют творить. Звучит еще один выстрел, затем еще. Помещение наполняется грохотом, а я с каждой секундой цепенею все больше. Я не смогу. Из-за меня человечество навсегда останется в Ином мире, я больше никогда не увижу маму. Тело сотрясается в рыданиях, объятия Йена не приносят успокоения. Сквозь пелену слез смотрю на Создателей, которые спокойно переговариваются между собой, не обращая на нас никакого внимания. Как они могут быть настолько… бессердечными?
– Арин, давай. – шепчет Йен мне на ухо, но я мотаю головой.
– Не могу, Йен, я не могу. Я лучше сама застрелюсь, чем убью невинного. – каждое слово дается с трудом из-за всхлипов.
– Я помогу. – шепчет он, прижимается ближе и поднимает мою руку, сжимающую пистолет.
Рука по-прежнему дрожит, но стальная хватка Йена не дает оружию прыгать в скользкой ладони. Мужчина зажимает рукоять оружия вместе с моей рукой, мой палец выскальзывает из петли возле курка, в то время как его место занимает палец Йена.
– Готова? – шепчет он мне в ухо.
– Нет. – всхлипываю я и смотрю на парня перед собой, взгляд которого все еще такой же неосмысленный.
Все тело каменеет, когда я чувствую едва заметное движение мужчины, обнимающего меня. Вокруг по-прежнему гремят выстрелы. Йен нажимает на курок, рука дергается от отдачи, и в этот же момент мужчина ослабляет хватку. Оружие с грохотом падает на пол, но я этого даже не замечаю. Перед глазами только кровавое пятно, расползающееся по футболке парня. Он падает на пол, медленно, словно в замедленной съемке. Зажимаю рот ладонями, не ощущая ничего, кроме тошноты. И даже то, что это сделала не я, а Йен, не меняет дела. Я ничего не сделала, чтобы это изменить. Я – чудовище. Как и все в этом зале, доме, городе, мире. Отступаю от Йена, на нетвердых ногах направляясь прочь. Мне плевать, если у Создателей еще есть что сказать. Мне плевать, если они заметят, что не все Избранные принесли в жертву свою светлую душу, и с праведным гневом набросятся на меня. Мне. Наплевать. Я ухожу.
– Арин? – слышу голос Йена, но не останавливаюсь, проходя мимо Избранных, которые по большей части разбрелись по залу, но я не вижу их лиц, только лужи крови и тела, лежащие в растекающейся по полу красной жидкости.
Ноги заплетаются, и я едва не падаю, но целенаправленно иду к выходу, размазывая слезы по лицу, не могу дышать, потому что нос заложен, а изо рта рвутся жуткие хрипы, будто это в меня стреляли, и я при смерти. Хотя, возможно, так и есть. Почему тогда остальные спокойны? Они принесли в жертву душу, но ничего не изменилось. Где логика всего произошедшего? На этот вопрос у меня нет ответа.
Внезапно прямо передо мной на колени падает девушка и ползет к мертвому телу. Смотрю на нее невидящим взглядом, слыша горестные причитания. Видимо, не я одна тут страдаю. Вот только застрелить человека, а затем на коленях молить о прощении у трупа – нелогично. Не находите? Но что-то не так. Она так плачет, повторяя имя… откуда она знает его имя?
– Арин? – голос Йена прорывается в мысли, вместе с криками, заполняющими все пространство вокруг.
Минуту назад выстрелы, теперь крики. Мне нужна тишина. Оглядываюсь на Йена, лицо которого выражает странную смесь эмоций: сожаление, ужас, недоверие, шок. Да в чем?..
И тут я вижу… ее. В луже собственной крови прямо возле выхода лежит…
– Нет! – мгновенно преодолевая расстояние, кричу хуже раненого зверя и падаю на колени, хватаясь за холодную руку, которая когда-то дарила мне тепло. Еще вчера дарила. – Мама… мама… нет-нет-нет…