Еще больше слез и криков. Не только моих, но и всех окружающих Избранных, когда до них доходит, что они только что убили чьего-то близкого, в то время как кто-то другой из нас убивал дорогого им человека. Поднимаю ненавистный взгляд на Тьму, на лице которого написано удовлетворение. Его отвратительный план сработал. Сейчас у меня не возникло бы никаких проблем с убийством, и если бы в пистолетах была не одна пуля, а больше, я бы прямо сейчас собрала все оружие в этом зале и выпустила каждый патрон в этого чертового монстра.
Бросаю взгляд на маму, она смотрит в потолок мертвыми глазами. Нет! Не могу это так оставить. Поднимаюсь на ноги и, оттолкнув в сторону Йена, стоящего рядом с собой и сжимающего от бессилия кулаки, бегу в сторону Создателей, остановившись рядом с возвышенностью, ору, смотря в бесстрастные глаза Тьмы:
– Верни их! Ты же можешь!
– Нет. Эта жертва необратима. – холодно говорит он.
– Еще как обратима! – не сдаюсь я, продолжая кричать, позабыв о почтении, сейчас я его ненавижу, и мне все равно что он в миллион раз сильнее меня. – Ты сказал, что устал от бессмысленных убийств, но это убийство тоже было бессмысленным!
Тьма смотрит куда-то мне за спину, что злит меня еще больше.
– Йен, уведи отсюда свою девушку.– говорит он. – Пусть успокоится. Ритуал обращения я проведу сегодня чуть позже.
Что? Обращение? Никакого обращения не будет! Йен берет меня за руку, поворачиваюсь к нему, он качает головой в знак того, чтобы я не продолжала зря сотрясать воздух. От этого все равно не будет никакого толку. Не могу двинуться с места, и мужчина подхватывает меня на руки, унося прочь. Проходим мимо плачущих людей, вижу Диего, сжимающего в руках ладонь своего брата, Даррена, который сотрясается в рыданиях, упираясь лбом в грудь беременной девушки. Боже, кто-то застрелил беременную. Этот мир скатился на самое дно.
Еще вчера в это время здесь же звучали смех и радость, весь зал был наполнен счастьем, а сейчас…
Утыкаюсь лбом в ключицу Йена и закрываю глаза, не в силах увидеть еще раз тело, лежащее прямо возле выхода. Мужчина выносит меня прочь из зала в коридор, встречающий нас оглушительной тишиной. Йен несет меня в противоположную той сторону, куда мы уходили обычно. Идти приходится долго, и вот, наконец, он ногой распахивает дверь и заносит меня в какую-то комнату. Проходит внутрь и садится в кресло, прижимая меня к себе.
– Мне так жаль, – шепчет он и гладит меня по голове.
– Ты не виноват. – безэмоционально говорю я, стирая последние слезы с глаз. Душа рвется на части, и я не знаю, как совладать с собой. Я не знаю, что делать. Как теперь жить?
– Арин, возможно, сейчас не самое подходящее время, но ты еще сможет увидеться с ней.
– Когда умру? – спрашиваю, прорезая пространство перед собой безжизненным взглядом.
– Нет, – Йен отводит взгляд. – Когда станешь темной и научишься переходить через границу…
– Нет! – кричу я, внезапно приходя в чувство, и подскакиваю на ноги. – Нет! Я не стану темной. Никогда! Не хочу, чтобы меня и это чудовище связывало хоть что-то.
Начинаю пятиться к двери, а Йен медленно поднимается на ноги.
– Куда ты пойдешь? – спрашивает он таким тоном, словно пытается облагоразумить меня. – Он везде найдет тебя.
– Утоплюсь в реке, и пока он будет искать мое тело, время истечет, и он не сможет оживить меня, чтобы сделать, сделать…
Йен округляет глаза, недоверчиво глядя на меня.
– Арин, что ты такое говоришь? Ты же не думаешь, что я позволю тебе?..
– Позволишь? – кричу, перебивая его. – Ты на стороне этого чудовища?
– Успокойся. Я на своей собственной стороне. И, думаю, на твоей тоже. – устало говорит он. – Потому что я… я не могу тебя потерять.
Продолжаю отступать к двери, ощущая как першит в горле, и новые слезы текут по щекам. Зачем он говорит такое? Чтобы разбить мое сердце на части еще раз? У него это получается.
Упираюсь спиной в дверь, а Йен подходит все ближе, и когда она внезапно распахивается, я едва не вываливаюсь в коридор, но он подхватывает меня, не давая упасть. Разворачиваюсь и смотрю на решительные лица девушек, медленно входящих в комнату.
Глава тридцать восьмая
Арин
Хаос и Свет. Именно они заходят в комнату, заставляя меня попятиться и подтолкнуть своей спиной Йена подальше от выхода. Он охотно отступает, держа меня за руку. Элизабет закрывает за собой дверь, и мы замираем друг напротив друга, не отводя взглядов. Пару секунд стоит тишина, а потом Свет поворачивается к подруге.
– Ты видишь то же, что и я? – ее голос звучит немного взволнованно. – Ее душа… как это возможно?
Хаос игнорирует ее слова, продолжая вглядываться в меня, словно рассматривает саму душу. Мне становится страшно. Сейчас они все поймут и заставят меня убивать еще кого-нибудь. Чьего-то родственника, а может и моего собственного. Еле сдерживая всхлип при воспоминании о маме, лежащей в луже собственной и чужой крови на мраморном полу, делаю еще шаг назад.
– Арин, нам нужно с тобой поговорить, желательно наедине. – заявляет Хаос.
Перевожу испуганный взгляд на Йена, который не скрывает хмурого выражения на лице. Знаю, он не может противостоять Создателям, но все равно не хочу, чтобы он оставлял меня с ними наедине. Он поворачивается ко мне лицом, смотрит в глаза и, словно прочитав мои мысли, произносит:
– Я буду рядом. – отцепляет мои пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в его руку, и отходит к двери, становясь справа от нее, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Всем своим видом показывает, что никуда не собирается уходить. И я бы даже восхитилась его храбростью, если бы мне самой не было так страшно. Что им от меня нужно? Сомневаюсь, что дело закончится одним разговором.
Хаос подхватывает меня под руку, уводя поближе к окну, Свет идет следом. Остановившись, продолжаем молчать, и меня, честно говоря, это начинает напрягать еще сильнее.
– Ты видела души Избранных, когда мы уходили из зала? – почти шепотом спрашивает Елена, а когда Элизабет кивает, продолжает. – Тут совсем другая картина. Кроме двух крошечных пятен, означающих, что она дважды была в Ином мире и вернулась, никакой черноты.
Мельком смотрю на напряженного Йена и возвращаю взгляд к Создателям. Хаос, проследив за моим взглядом, усмехается.
– Кажется, я знаю, как это возможно.
Меня бросает в дрожь. Я как законченная эгоистка переживала только о себе, но не подумала, что будет с Йеном, когда все это всплывет наружу. Понимаю, что страх за него гораздо сильнее, чем за себя. И почему-то не вижу в этом ничего удивительного. Хочу сказать, что это только моя вина, попытаться защитить его хотя бы словом, но не успеваю. Они продолжают разговор, будто меня здесь нет.
– В таком случае все может получиться даже лучше, чем я ожидала. – задумчиво говорит Свет, слегка улыбнувшись. – Бэт, ее светлая душа все меняет.
– Ты права. – Хаос улыбается по-настоящему.
Я не понимаю, зачем они пришли поговорить со мной, если разговаривают только между собой?
– Что происходит? – спрашиваю, стараясь, чтобы голос не дрожал, выходит с большим трудом.
– Арин, помнишь, мы заключили сделку, когда я вернула тебя из Иного мира? Так вот, пришло время выполнить твою часть договора. – Хаос говорит так спокойно и уверенно, а меня охватывает паника, заставляющая сделать шаг назад. Хочется броситься бежать и делать это до тех пор, пока не свалюсь от усталости.
– Но, – меня начинает трясти, говорить тяжело, мозг отчаянно ищет варианты выхода из ситуации. – Но меня вытащил Тьма, а не вы.
– Да, но сделку ты заключила со мной. Незнание не избавляет от ответственности. – жестко говорит Хаос, бросаю умоляющий взгляд на Йена, он отделяется от стены, но не двигается дальше, так как Элизабет выставляет перед собой ладонь, посылая ясную угрозу: "Не приближайся!"
Застываю, стараясь не смотреть на Йена, чтобы уберечь его от опасности, явно исходящей от девушек передо мной. А потом Свет обрушивает на меня информацию, которую я не знаю, как понимать.
– Арин, ты поможешь нам изменить мир.
Смотрю на нее, широко раскрыв глаза. Что она говорит? Что вообще происходит?
– Ч-что? – единственное, что мне удается выдавить.
И тут ее словно прорывает, она говорит очень быстро, еле поспеваю за ее мыслями, с каждым словом все шире распахивая глаза, чувствую, как кровь отливает от лица, скорее всего я выгляжу как привидение.
– Я с самого начала была против этой затеи. С самого появления людей на земле, я готова была прощать, понимая, что они не настолько совершенны, как мы, предоставляла им второй, десятый, сотый шанс, просто потому, что каждый, абсолютно каждый имеет право на жизнь. Мы сами виноваты в том, что произошло, в том, куда скатился этот мир. И если первым людям мы заложили каноны поведения, научили их жить правильно, то главной нашей ошибкой было то, что мы отошли в сторону, позволили им жить самостоятельно, бросили их. Со временем все наши наставления забылись, и про нас тоже никто не вспоминал. Надо было вмешаться еще тогда, в Древние времена, когда люди верили в богов. Но мы этого не сделали. И вот к чему это привело. И самым верным решением в данной ситуации было бы продолжить политику невмешательства, предоставив людям возможность самим разобраться. Но Алан… – она переводит дух, а потом строит болезненную гримасу. – Алан решил унизить меня! Ему, видите ли, надоело смотреть, как люди уничтожают мир! И именно поэтому он захотел принести жертву во имя самого себя. Уничтожить сотню светлых душ, и чтобы они непременно сделали это своими собственными руками, убив сотню достойных жизни на земле людей, и не просто людей, а обязательно тех, кто был им близок.
Передо мной вдруг встает такое доброе и родное лицо мамы. Боже, мы все убили своих родных. Пусть чужими руками, но убили, пойдя на поводу у Тьмы. Вот только я не стреляла. Стрелял Йен. Смотрю в его полные боли и сожаления глаза и понимаю, он думает о том же. Зажимаю рот ладонью, сдерживая всхлип. Йен не виноват, он не виноват, нет… это все они, Создатели.