– Он совсем плох.
– Да, и ты исцелишь его силой луны.
– Зачем? – удивилась Зора.
– Затем, что Жрица Луны не только омывает свой клан от ночной лихорадки. Она и повитуха, и целительница, и травница, и наставница, и помощница, а иногда она даже ускоряет приход смерти к обреченным.
– Вот сейчас ты говоришь совсем как Леда, – заметила Зора.
– Скоро и ты так же заговоришь. Мое дело – научить тебя всему, чему меня учила Леда. А дальше – тебе решать, какой Жрицей быть, – сказала Мари. – А теперь найди опору, сосредоточься.
Отдаленные свирепые крики взорвали ночную тишину. Будто бешеные волки на луну воют, подумала Мари.
– Не могу собраться, когда такое творится. Ужас какой-то! – воскликнула Зора.
– Ничего не поделаешь. Думаешь, какими они к тебе явятся? И не только в первый раз – каждый раз. Я омывала Ксандра на вторую ночь. Не прошло и обычных трех дней между очищениями, а он на моих глазах превращался в лютого зверя. Зора, учись находить опору и собираться среди хаоса, опасностей и ужаса, иначе тебя покалечат, а то и вовсе убьют. Верь моему слову.
– А у тебя как получилось? Как ты поборола страх? – спросила Зора, глядя на Мари огромными, полными слез глазами.
– Я мысленно рисую то, чего хочу добиться.
– Но я-то не художница, мне это не поможет, – огорчилась Зора.
– Может, и тебе удастся извлечь пользу из моего опыта. Главное, слушай. Когда я рисую, то вдыхаю жизнь в свои фантазии. Я сама только сейчас поняла, но, думаю, каждая Жрица Луны так и делает. Представляет, как сила луны перетекает от нее к другим, и сила ее воображения так велика, так огромна, что лунный свет и вправду ей подчиняется. Значит, тебе нужно придумать, как наполнить жизнью твои фантазии.
Зора закусила губу.
– Ума не приложу как.
– Вот что, давай попробуем, а там увидим, что будет. Хотя бы отыщем отправную точку, – сказала Мари.
Зора закивала, но тут новые крики зазвенели в ночи.
– Час от часу не легче, – встревожилась Зора.
– Похоже, их там несколько. Это не к добру. Я думала, по ночам мужчины держатся поодиночке – если не омыты, – заметила Мари.
– Ко мне в норку вломилась целая орава средь бела дня. Наверное, толпой кочуют. – Голос Зоры дрожал от страха.
– Не бойся, здесь они нас не найдут. Нас не тронут. Тебя не тронут.
Зора отчаянно закивала:
– Я готова. Попробую.
– Хорошо, для начала найди опору. Думаю, самый простой способ – замедлить дыхание. Итак, считаю до шести, на счет «шесть» выдыхай. Сначала – вдох; раз, два, три, четыре, пять, шесть, – считала Мари хрипло. – Задержи дыхание, на счет «шесть» – выдох. – Мари считала, глядя на Зору. Та выполняла все как положено, но с прохладцей, будто одолжение делала. Мама, как же мне быть? Мари считала вслух, а про себя лихорадочно соображала. Как помочь Зоре найти опору?
Слова Леды, мелодичные, как воркованье горлинки, всплыли в памяти Мари. «Девочка моя, доверяй себе и Великой Матери-Земле. Ты мудрее, чем думаешь, а милосердие Богини беспредельно». Мари подняла взгляд на статую: если бы Богиня явила милость и научила ее, как быть!
В тот же миг глаза Мари изумленно расширились. Нет, Богиня не заговорила с ней, не дала ощутить свое присутствие, зато Зора ощущает – она же сама призналась! Вот и ответ! – осенило Мари.
– Зора, повернись лицом к Матери-Земле, – велела она.
Зора уставилась на нее, хлопая глазами.
– А вдохи-выдохи считать уже хватит?
– Нет, пока считай, но я кое-что придумала. Сядь лицом к статуе. – Зора повернулась. – Теперь, когда будешь дышать вместе со мной, сосредоточься на Матери-Земле, представь, что она повсюду. Она в ласковом ночном ветерке. Сладкий аромат цветов – ее дыхание. Мох – ее одежда, ночная тьма – ее вуаль. Она везде.
Мари тотчас уловила в Зоре перемену. Поза ее стала свободнее, складки на лбу разгладились. Она будто слилась воедино с травой на поляне и дышала глубоко, легко, созерцая Мать-Землю.
– Теперь дыши как обычно, но все внимание на Богиню. Дай руку.
Зора молча протянула руку.
– Другая рука пусть касается папоротника.
Зора повиновалась.
Крики снова прорезали тьму, и Зора крепче уцепилась за руку Мари.
– Соберись. – Мари вспомнила наставления матери и заговорила, спеша передать их Зоре. – Черпай спокойствие у Матери-Земли. Даже если вокруг тебя хаос, боль, страдания, отыщи свою истинную суть и держись ее. Отрешись от всего земного – страхов, сомнений, печалей, и пусть лунное серебро струится сквозь тебя. Оно как ночной водопад. И нынче ночью папоротник – это сосуд, в который низвергается струя. Обрати к нему свои мысли. Представь его снова невредимым, пышным и полным жизни.
Зора расслабила руку, сжимавшую ладонь Мари, и тихо сказала:
– Я готова.
– Прекрасно, ты молодчина. Когда я начну взывать к луне, повторяй за мной и представь, как лунный свет струится от меня – через тебя – к папоротнику.
– Хорошо, это я сумею, – заверила Зора.
Когда Мари стала читать заклинание, ей почудилось, будто Леда здесь, рядом, улыбается от гордости за нее и ласково нашептывает ей на ухо.
Я Жрица Лунная, о Мать-Земля!
Перед тобой стою, к тебе взываю я.
Зора повторяла за ней, сначала тихо, робко, но мало-помалу голос ее окреп, и наконец Мари уловила в нем властные, уверенные нотки.
О Мать-Земля, мне слух и зренье обостри,
Меня ты лунной силой надели.
О лунный свет, меня наполни до краев,
Несу я людям исцеленье и любовь.
Мне в дар от предков связь с тобой дана,
Моя судьба – нести твой свет, Луна!
Мари вытянула руку, закрыла глаза и представила, как лунный свет льется сквозь нее водопадом и омывает Зору. Мари будто окатило прохладным серебряным дождем, и он отозвался во всем теле – но не холодом и жгучей болью, как раньше, а силой, пока незнакомой, но зримой. На нее можно опереться, направить ее, передать Зоре.
– Ой, холодно! – ахнула Зора, пытаясь высвободить руку.
– Потому что лунная сила не твоя, при себе ее удерживать не надо. Ты и так омыта. Думай о папоротнике. Соберись, Зора!
– Стараюсь, но мне больно!
– Чтобы боль стихла, отпусти лунную силу. Думай о папоротнике. Представь, будто лунный свет – это вода, направь поток сквозь себя и окати папоротник, – объясняла Мари.
– Очень… очень т-тяжело, – выдавила, стуча зубами, Зора.
Мари крепче сжала ей руку и сказала как можно тверже:
– Раз я могу – сможешь и ты. Старайся!
Мари посмотрела на Зору: та нахмурилась, сгорбилась от натуги, гладкий лоб покрылся испариной. Ладонь, касавшаяся папоротника, дрожала, но когда Мари уже подумывала прекратить, поникшие листья вдруг стали расправляться, наливаться силой.
– Ох! – выдохнула Зора. – Получается! Я призываю луну!
Но в тот же миг все кончилось, внимание Зоры рассеялось. Задрожав всем телом, Зора отдернула руку, упала на четвереньки рядом с полуожившим папоротником, и ее вырвало тушеной крольчатиной.
– Ничего. Потерпи, сейчас полегчает. – Мари придерживала густые волосы Зоры, чтобы не запачкались.
Зору трясло. Она с трудом проговорила:
– Было ужасно. Но потом полегчало. А дальше – снова ужас.
– Да, знаю, на себе испытала, – подтвердила Мари.
Зора выпрямилась, вытерла рукавом губы и брезгливо поморщилась.
– Тебя тоже тошнило?
– Много раз, и не сосчитать. Я сначала подумала, лучше тебе перед уроком ничего не есть, но на пустой желудок еще тяжелее. И дольше, и мучительнее.
Зору передернуло.
– Буду знать. Выходит, все не так уж плохо?
– На самом деле справилась ты очень, очень хорошо. Лучше, чем я в первый раз. – Мари собралась с духом и сказала искренне: – У тебя дар. Жрица из тебя выйдет замечательная. Недаром мама выбрала тебя в ученицы.
Зора заглянула Мари в глаза:
– Правда?
Мари кивнула.
– Честное слово.
Зора засияла от счастья.
– Сейчас ты говоришь почти по-доброму.
– Не заставляй меня жалеть о моей откровенности. – Мари, стоявшая рядом с Зорой на коленях, порывалась подняться, но Зора схватила ее за руку.
– Погоди! Не хотела тебя обидеть. А по-хорошему, надо было тебе сказать спасибо.
– Ну, пожалуйста, – ответила Мари, встретив ясный, искренний взгляд Зоры. – А теперь посади свой папоротник, и пойдем спать. Я отвыкла всю ночь быть на ногах.
– Посадить мой папоротник? А где?
– Где хочешь. Ты же его спасла. Он твой, – сказала Мари.
– Это правило? Все спасенное тобой принадлежит тебе?
Мари хотела попросить Зору не торопить события, но их захлестнула лавина криков. Когда истошные вопли и завывания слились в одно-единственное слово, что повторялось вновь и вновь, по коже Мари, словно паучьи лапки, забегали мурашки.
– ЖРИЦА! ЖРИЦА! ЖРИЦА!
– О Мать-Земля! Где они? Кажется, совсем рядом! – Зора, сжавшись в комок, притянув колени к груди, раскачивалась взад-вперед.
Мари глянула на Ригеля. Он стоял и прислушивался, будто тоже пытался определить, близко ли толпа, но шерсть у него на загривке не дыбилась, как в минуты опасности. Щенок подбежал к Мари, прислонился к ней, и в ту же минуту на нее снизошел покой, уверенность. Мари погладила щенка по голове и, наклонившись, чмокнула в нос.
– Что же нам делать? – спросила Зора со слезами и страхом в голосе.
– Сегодня они нам не страшны. Во всяком случае, здесь, в ежевичнике. И я сделаю то же, что делали до меня четыре поколения Жриц, живших здесь – направлю лунную силу на ежевичник, чтобы он защищал нас и впредь.
– Тебе помочь? – спросила Зора дрожащим голосом.
Мари оглядела Зору. Та сидела бледная, взмокшая, измученная.
– Нет, на сегодня с тебя хватит. Я займусь ежевикой, а ты – папоротником.
И, не успев даже подумать о том, что ей впервые предстоит омывать ежевичник самой, Мари поспешила к статуе Матери-Земли. И, как делала при ней множество раз Леда, встала перед Богиней, подняла руки ладонями к небу, навстречу се