– Я не смогу, – сказала Мари.
– Тогда это сделаю я. – Зора решительно направилась к нему, но Мари ухватила ее за запястье.
– Нет, погоди.
Зора остановилась и, склонив голову набок, пристально посмотрела на нее:
– Так будет милосерднее. Лишь только зайдет солнце, его найдут жуки. И сожрут живьем. Так что лучше уж мы, чем они.
Мари прошла мимо Зоры и приблизилась к раненому. Рядом с ним сидел Ригель. Она погладила его по голове и что-то прошептала – возбужденность щенка ей не нравилась. Она еще раз посмотрела на лежавшего. Вне всяких сомнений, это был он, Ник – Псобрат, который искал Ригеля. Глаза его были закрыты. Она вытащила его нож. Он никак не отреагировал: то приходил в сознание, то отключался.
– Он из металла?
Мари отдала нож Зоре.
– Не знаю. Сама проверь.
– Да! И поразительно острый. Вот удачная находка! – Зора глубоко вздохнула и выдохнула вместе с воздухом слова:
– Так и быть. Я убью его.
Она прошла мимо Мари и вновь направилась к лежавшему. Мари хотела остановить ее, но Ригель оказался быстрее. Он встал между раненым и Зорой, а потом отступил на пару шагов и улегся ему на ноги, угрожающе скаля зубы.
– Твое чудовище спятило! – отпрянула Зора.
Мари наклонилась к Ригелю, который жалобно заскулил и завилял хвостом, но своего поста у ног лежавшего не оставил. Она заглянула ему в глаза. Щенок ответил бурей эмоций: он был чем-то взволнован и обеспокоен. Очень и очень обеспокоен. Мари взяла морду Ригеля в ладони.
– Мы не будем этого делать. К тому же он в ужасном состоянии. Все равно он не жилец.
Ригель снова заскулил и облизал ей лицо. Ему не потребовались слова, чтобы донести до Мари то, что именно он имеет в виду, и ей становилось все яснее, зачем он ее привел и чего хочет.
– Хорошо. Ради тебя я посмотрю, что с ним.
– Но зачем? – спросила Зора.
– Зора, ты знаешь меня уже достаточно, чтобы понять: ради Ригеля я готова на все. Он привел меня сюда. Он не позволил тебе убить этого человека. По-моему, это яснее ясного: он хочет, чтобы я помогла ему. Потому я это и сделаю – ради Ригеля.
Тут щенок поднялся, но лишь затем, чтобы позволить Мари осмотреть Ника, и уселся между Псобратом и Зорой, угрожающе взглянув на нее, стоило ей пошевелиться.
Сначала Мари не заметила наконечник копья. Она увидела, что на голове серьезная рана, и с нее на лицо и одежду сочится кровавая влага. Потом быстро осмотрела его ноги и руки. На правом бедре обнаружился порез. Выглядел он нестрашно. Может, придется зашить, но рана казалась неглубокой. А вот левое плечо порядком пострадало и полыхало пурпуром. Попытавшись приподнять его, она и увидела главное – серьезную рану на спине, из которой торчал наконечник.
– Вот это уже хуже, – сказала Мари Ригелю. – Копье-то сломалось, но наконечник засел глубоко в плече.
– Самым милосердным будет перерезать ему горло этим вот чудесным острым ножом, – подала голос Зора.
Ригель зарычал.
– Передай своему чудовищу, что я лишь взываю к разуму! – оправдывалась она.
– Да, я знаю, как порой трудно удержаться и не куснуть ее, – сказала Мари Ригелю. – Но двух раненых я не потяну, тут с одним бы человеком управиться.
– Человеком? Мари, он не человек. Он… Псобрат, наш враг. Думаешь, у него бы дрогнула рука, если бы он нашел хоть одну из нас в купальне в таком же состоянии? Я отвечу за тебя: нет, не дрогнула бы.
Мари села на корточки и посмотрела на Зору.
– Я уже встречала его раньше. Этот парень искал Ригеля.
– Мать-Земля! Вот и еще одна причина, чтобы его убить.
– Он был здесь, когда погибла мама, – тихо сказала Мари. – Он был добр к ней.
– Он? Ты уверена?
– Уверена, – Мари утерла слезу. Потом, приняв решение, встала и вытерла руки об одежду. – Зора, я не стану его убивать. И ты не станешь. И тут, на съедение хищным насекомым, мы его не бросим.
– Ты шутишь! И где, по-твоему, ты его будешь лечить?
– Дома, конечно.
– Но это смешно! Ты же не станешь тащить к нам домой умирающего Псобрата?
– Зора, это не наш дом, а мой. Мой и Ригеля, и именно это я и намереваюсь сделать.
– Только потому, что тебе показалось, что он выразил сочувствие твоей умирающей матери и твой ненормальный пес к нему неровно дышит? Самой-то не смешно? Поколениями Псобратья выслеживали нас, брали в плен, убивали. Впусти этого человека в свой дом и свою жизнь – и совершишь ошибку, которая будет стоить жизни – тебе и мне. Я говорила тебе, что Клан может принять тебя за твой талант, и не отказываюсь от этих слов. Но что они сделают, узнав, что ты спасла Псобрата, я не знаю. Ты знаешь легенды, да, про то, как наши пращуры пытались помочь им. Землеступы были добры к ним, а Псобратья чем отплатили: стали убивать нас и превращать в рабов!
– Зора, я сама наполовину из них. У меня есть вопросы, на которые мать не знала ответов. Этот человек, Ник, может мне эти ответы дать. На все вопросы. И для этого я буду его лечить. Если тебе не нравится, можешь найти себе другое жилье.
– Мне некуда больше идти, и ты это знаешь, – сказала Зора.
– Тогда помоги мне. Я узнаю то, что он может мне рассказать, и отправлю восвояси, – сказала Мари. – Пожалуйста, Зора.
– И ты думаешь, что он не станет приводить в твой дом воинов Племени, когда ты его отпустишь?
– Я не дам ему такой возможности. Он не узнает, где находится нора, – упрямилась Мари.
– И как же ты это сделаешь?
– Так же, как делала мама, когда кто-то заболевал так серьезно, что нуждался в круглосуточном уходе. Такое случалось редко, но если уж случалось, мама накрывала лицо женщины и вела ее такими затейливыми путями, чтобы окончательно сбить с толку ее чувство ориентации.
Зора закусила нижнюю губу и посмотрела на все еще неподвижное тело:
– Кажется, у меня нет выбора.
Мари вздохнула:
– Мне очень жаль, Зора. Конечно, я понимаю, что это опасно, но то, что мне от него нужно, перевешивает риск. Ригель знал это – потому он и привел меня сюда. Мне нужно попытаться спасти его. Попробовать узнать неизведанную часть себя. – Мари подняла руку. Изящные узоры перестали светиться, но кожа была смуглой, загорелой. – Я ведь даже не понимаю, почему моя кожа иногда светится, а иногда нет, вот как сейчас. Не знаю, на сколько еще вырастет Ригель и как правильно за ним ухаживать. Я вообще мало что знаю о том, кто я такая!
Зора встретилась с ней взглядом:
– И каково это – жить, толком не зная, кто ты?
– Ужасно. Как будто ты не знакома с самой собой.
– Не знакома с собой – как это, должно быть, страшно. Хорошо, я помогу тебе.
Мари улыбнулась Зоре.
– Спасибо!
– Обращайся, учитель. Что мы сделаем теперь?
– Потащим его в нору.
– Только это? – ехидно спросила Зора.
– Ну, не только. Надо вытащить его из воды, остановить кровь, обработать раны, высушить и согреть, чтобы он не умер от переохлаждения и шока, пока мы будем нести его домой.
– Хорошо, но если он очухается и кинется на нас, я бросаю его и даю деру.
– Ригель не позволит ему броситься на нас.
– Ты хочешь сказать – броситься на тебя. На тебя-то Ригель кинуться не даст.
Мари надула губы:
– Вообще-то я имела в виду нас обеих. Ригель защитит нас обеих. Правда, мой хороший?
Ригель вильнул хвостом.
Зора широко улыбнулась:
– Ого! Это действительно приятно слышать!
– Давай сперва вытащим его из воды, потом сбегаем к купальне и принесем ему сухую и теплую одежду – наверное, там все уже сухое.
– Как ты собираешься тащить его в нору?
– На маминых носилках.
– Судя по виду, он тяжелый, – сказала Зора.
– Значит, хорошо, что мы сильные. – Мари пожала плечами.
Зора нахмурилась, но смолчала.
– Хорошо, я схвачу его спереди, ты берись за ноги. Вытащим его из воды и положим вот сюда, на мох, и я посмотрю, что надо будет сделать, чтобы подготовить его к переноске домой, – сказала Мари. – Ригель, отойди-ка.
Пес повиновался и, уступая ей место, уселся рядом с Зорой.
Мари подошла к лежащему и присела рядом на корточки:
– Ник, ты меня слышишь?
Тот не шевелился.
– Ник?
Ресницы раненого дрогнули, он открыл глаза. И посмотрел на Мари. «Кто… что ты такое?» Потом он попытался сесть, но со стоном рухнул обратно в кучу мусора.
– Не пытайся сесть. Ты сильно пострадал, – велела она. – Ты ведь Ник, так?
Не открывая глаз, он слабо кивнул.
– Хорошо, Ник, на вопрос «Кто я» ответ – «Мари». На вторую часть вопроса она пока решила не отвечать, лишь добавив: – А это Зора. Мы вытащим тебя из воды. Будет больно. Возможно, очень. – Помедлив, она добавила: – Просто не шевелись. Постараемся не мешкать. Если мы оставим тебя в воде, ты долго не протянешь.
Ник приоткрыл глаза и кивнул, скривившись от боли. Затем шепнул:
– Ладно.
– Он готов. Хватай за ноги, – Мари забралась на кучу сухих листьев и корней, наклонилась и ухватила парня за плечи, стараясь не касаться обломка копья. – Готова? Поднимай!
Ник вскрикнул, но лишь раз. Потом лицо его приобрело цвет брюха снулой рыбы, и Мари поняла, что он потерял сознание.
– Быстрей! Он вырубился. Тащи его на мох, сюда! – Мари сражалась с его весом. Он казался выше любого мужчины Клана, и, хотя мышцы рук и ног у него были продолговатыми и длинными, а не бугристыми, весил он не меньше ее соплеменников.
Когда они вытащили его из воды и уложили на мох, Мари не стала терять ни секунды.
– Дай сюда его нож! – Она разрезала штанину, чтобы открыть рану на бедре, а потом разодрала на нем рубаху. – Сбегай-ка обратно по той тропинке. Я почти уверена, что видела тысячелистник у последнего поворота. Нарви пучок и тащи сюда. Я уже нарвала мха. Перевяжем ему раны, чтобы он не истек кровью во время переноски.
– Тысячелистник – это вот такой высоты? – Зора подняла руку фута на три от земли. – Маленькие белые цветочки, пахнут странно, а листья как у папоротника, только мелкие?