Зора посмотрела Мари в глаза:
– Ну, если так, думаю, хорошо, что я тут на подхвате.
– Ага, – Мари, к своему удивлению, признала: – Все-таки я тоже рада, что ты здесь.
34
Зора ткнула Ника в плечо кончиком пальца – один раз, два, три. Тот не шелохнулся. Она посмотрела наверх и встретилась взглядом с Мари:
– Спит. И ничего не чувствует.
Мари мрачно кивнула.
– Да, но нам надо поторапливаться. Помоги перевернуть его на бок, чтобы я могла подсунуть под него циновку.
Вместе с Зорой Мари взяли одну из плетеных циновок Леды, использовавшихся для всего: от подстилки для пикников до защиты от дождя и ветра, если приходилось охотиться и искать съедобные растения в непогоду.
– Давай перекатим его на живот, и, думаю, неплохо бы связать ему руки и ноги. Если он очнется, когда я буду прижигать рану, он себя поранит, если не будет лежать смирно.
– По мне, связать его – отличная идея, – одобрила Зора.
– Вот и займись, а я пока вымою руки. Тебе надо будет сделать то же самое, когда закончишь. – Мари подошла к лохани, наполненной горячей водой с желтокорнем, вытащила их и осторожно сунула в очаг, а потом начала мыть руки, вспоминая то, что твердила мать: «Девочка моя, мой руки до чистоты, а затем вымой еще два раза, и не забывай о чистоте ногтей».
К ней подошла Зора, и Мари налила немного горячей воды в другую лохань, велев той «вымыть руки два раза по столько, сколько тебе нужно, и не забывай почистить ногти». Мари тайком улыбнулась про себя. Теперь отзвук голоса Леды внушал ей уверенность, а не печалил ее. Точно мама была тут, в норе, присматривала за ней и любила.
– Вымыла. Что теперь? – спросила Зора, уперев руки в бока и посмотрев на Ника.
Мари уже разложила иглы, нитки, самый маленький и острый нож матери и бинты. В процессе чего она сообщила Зоре, что это и для чего применяется. Девушка внимательно слушала, и это успокаивало Мари еще больше, хотя она чувствовала, что зря соблазнилась на рагу: в животе начало угрожающе бурчать.
– Теперь мне нужно, чтобы ты села к нему со стороны головы и придерживала его плечи. То, что я тебя попрошу, будешь подавать мне как можно быстрее.
– А если он дернется? Держать его или выполнять твои указания?
– Смотря что я буду делать. Если резать, прижигать или зашивать – держи. Нет – можешь отпускать.
– Поняла.
– Готова? – спросила Мари.
– Да. А ты?
– Да. Готовей некуда. И начинаю прямо сейчас. – Мари встала возле Ника и посмотрела на него.
– Ты справишься.
Мари заморгала и посмотрела на Зору:
– Ты так думаешь?
– Да, – Зора не медлила с ответом. – Ты – Лунная Жрица, дочь и внучка Лунных Жриц. Нет такого, что тебе было бы не по силам.
– Спасибо, Зора. – Мари сморгнула непрошеную слезу и с новыми силами после ее слов присела возле Ника и принялась снимать бинты с раны.
– Опасная штука, – сказала Зора, когда Мари убрала мох и тысячелистник.
– Потому-то и надо поторопиться. Рана уже так распухла, что придется резать, чтобы вынуть наконечник. – Мари глубоко вздохнула, напомнила себе, что он не должен ничего чувствовать сейчас, если она поспешит. И она приступила к делу.
Сначала она боялась лезть глубоко, но наконечник так прочно засел среди массы покрасневшей, опухшей, кровоточащей плоти, что действовать мягко означало лишь еще больше покрасневшей и опухшей плоти.
– Дай мне нож!
Зора вручила ей нож. Мари сделала надрез на одной стороне железного наконечника, запустила туда пальцы и смогла-таки зацепить ими наконечник. Крякнув, она потянула и с мерзким чавкающим звуком острый трезубец подался.
– Отвар желтокорня и бинты, быстро!
Зора вручила ей первое и второе. Мари долго-долго промывала рану, примечая, откуда идет самое интенсивное кровотечение. В дневнике матери это было прописано четко. Надо найти сосуды и прижечь их, чтобы запечатать.
– Так, мне теперь нужен средний прут. Осторожно берись за него, руку чем-нибудь обмотай. Они горячие.
Зора кивнула, поспешила к очагу и вернулась, неся раскаленный докрасна прут, обернув руку чем-то, что подозрительно смахивало на чистую рубаху Мари.
– Теперь еще раз промой рану, прижми к ней повязку, посильнее, а когда я скажу, будешь держать его за плечи. Если он очнется, это, наверное, будет сейчас.
Зора вылила на рану желтую обеззараживающую жидкость и, как и учила Мари, крепко прижала к ней бинт, не сводя глаз с Мари.
Та не мешкала – она боялась, что если будет медлить, то не сможет себя заставить.
– Держи!
Зора убрала повязку, и перед тем, как из раны вновь заструилась красная влага, Мари прижала раскаленный прут к месту, откуда кровь шла сильнее всего.
Ник издал гортанный вопль, но Зора крепко держала его за плечи. Мгновение спустя его тело снова обмякло.
– Давай еще один. Тот, что поменьше. – Мари вздохнула с облегчением и отбросила потную прядь тыльной стороной запястья. Зора подала ей новый прут и забрала остывающий, а Мари прижала раскаленный металл к оставшимся мелким сосудикам.
Тело Ника снова дернулось, но это был лишь спазм от прижигания. Он не издал ни звука и, когда Мари извлекла из раны прут, снова застыл.
– Принеси мне припарку, – велела Мари.
Зора подала ей деревянную ступку, в которой они перетирали мед, ведьмин орех, шалфей и календулу по рецепту ее матери. Мари добавила туда и кусочек желтокорня – так она боялась заражения. Быстрыми движениями она залепила прижженные места липкой пахучей смесью.
– Итак, осталось зашить.
Зора дала ей иглу со вставленной ниткой, и Мари принялась зашивать рану. Она поразилась, что может бестрепетно сшивать живую кожу. Конечно, она бесчисленное количество раз видела, как это делает Леда, но сама тренировалась на тушках кроликов и шкурах. А у меня получается, – Мари ощутила легкое радостное удивление. – И неплохо получается, надо сказать. Мари и Зора вместе аккуратно наложили на зашитую рану чистые повязки, после чего перевернули пациента на спину и занялись порезом на ноге. Царапину на голове Мари уже решила не зашивать. Когда ранка перестала кровоточить, оказалось, что опасной она казалась только из-за крови. Но на ноге оказалось иначе.
– Глубокий какой, – Зора придерживала его за лодыжки, хотя он не шевелился и в сознание не приходил.
– Да, я очищу рану и наложу остатки припарки, прежде чем зашивать. Но он серьезный, да, почти такой же, как рана на спине.
Мари принялась за работу, и время, казалось, застыло. Она словно отгородилась от всего мира колпаком целеустремленности и не замечала взвинченности Зоры до того, как ее руки затряслись так, что затряслась и нога Ника.
– Зора, не шевелись. Я не могу… – Тут Мари подняла глаза. Лицо Зоры побелело от боли и жутковато контрастировало с серебристым облачком, точно покрывшим ее тело.
– Прости. Я пытаюсь справиться с…
– Ты не виновата. Выйди наружу. Тебе нужен лунный свет.
– Но тебе нужна моя помощь! – процедила Зора сквозь сжатые от боли зубы.
– Ты нужна мне здоровой, а не страдающей и вялой!
– Меня сейчас стошнит. – И Зора зажала рот посеребревшей ладонью.
– Иди. Тебе нужно на лунный свет. – Мари посмотрела на щенка, который занял свое место у двери. Зажав ладонями рану Ника, она подумала о другом: как песик проходит через лабиринт, ведя за собой Зору.
– Ригель, проводи Зору на воздух!
– Он разве станет?..
– Станет. – И Мари вернулась к зашиванию тяжелой раны на ноге, лишь раз оглянувшись, чтобы посмотреть, как Зора открывает дверь, и юный пес выбегает наружу и ждет, когда она пойдет за ним. «Спасибо тебе – ты такой умный, смелый и добрый! Спасибо, Ригель!» – послала ему вслед Мари вместе с любовью к своему другу. И, зная, что ее не подведут, снова принялась за дело.
– Я думала, будет хуже, – говорила Мари. Зора и Ригель вернулись аккурат тогда, когда надо было помочь ей перевязать свежезашитую рану на ноге. Потом Ника устроили как можно удобнее – частично на спину, частично на бок. Поместив инструменты в отвар желтокорня и собрав окровавленные бинты, обе, наконец, наслаждались минуткой покоя и кружкой чаю, сидя у очага и посматривая на спящего пациента.
– Я тоже думала, что он вот-вот вскочит и задергается, – призналась Зора. – Чем ты его опоила-то?
– Маковым соком и конопляным отваром, – посмотрев на Зору, она не удержалась от улыбки. – Сама бы сейчас не отказалась.
– Ха! Еще недавно я бы сама предложила тебе хороший снотворный чай и выволокла бы его тело подальше. Но я так горжусь нашими с тобой успехами, что даже не могу помыслить о том, чтобы все испортить.
– Приятно слышать, – сказала Мари. Потом вдохнула побольше воздуха в легкие и обернулась к Зоре:
– Ты мне здорово помогла. Спасибо! Я очень ценю твою помощь.
– Тебе спасибо! – Зора, кажется, искренне удивилась.
Но Мари еще не закончила.
– Ты будешь прекрасной Лунной Жрицей.
Зора порозовела.
– Мне… для меня это много значит, – смутилась она. Потом почти застенчиво добавила:
– Ты напомнила мне Леду. Она бы тобой гордилась.
Мари улыбнулась:
– Она бы тоже не позволила тебе убить Ника!
– Да уж, понимаю. Тем не менее я бы тоже посоветовала ей перерезать ему горло.
– Да, точно, а в ответ мама бы прочла тебе такую лекцию о доброте и гуманизме, что у тебя бы уши завяли!
Зора перевела взгляд на Ника:
– Уж в этом я не сомневаюсь. – Обернувшись к Мари, она добавила: – Но это не сработает.
– Может сработать. Если мне удастся не допустить заражения, я почти уверена, что он поправится. Ну, и если я не упустила какого-нибудь смертоносного внутреннего кровотечения.
– Нет, я не то хотела сказать. Я имела в виду, что Землеступы и Псобратья никогда не смогут жить в мире. Вот что не сработает. Между нами слишком много боли и крови. Как ты можешь им доверять?
– Мама полюбила одного. У них получилась я. Они хотели жить в мире,