Зора поспешила наружу, а Мари глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а потом отправилась обратно в кладовую.
Данита задрожала от ужаса всем телом, и она снова попыталась сжаться так, словно хотела врасти в стену, тихо взвизгивая.
– Данита, это снова я, Мари, – она присела на корточки перед девушкой, стараясь не приближаться к ней и не спешить. – Зора сделает тебе чаю, а я приготовила тебе постель, чтобы тебе было удобно. Пойдешь со мной в другую комнату?
– А что, если они вернутся?
Мари достала пращу из кармана рубахи.
– Буду стрелять. Я очень хорошо стреляю.
– Стреляй на поражение! – сказала Данита.
Мари судорожно сглотнула.
– Хорошо. Мы с Зорой не допустим, чтобы с тобой что-то случилось.
– Уже случилось.
– Ты позволишь мне тебя осмотреть? Я могу помочь.
– А где Леда?
– Мама умерла.
– Они говорили, но я не поверила – не хотела верить. – Данита принялась раскачиваться – туда-сюда, туда-сюда, – закрыв лицо руками. – Значит, это никогда не кончится.
Мари подалась к Даните и бережно отняла ее руки от лица, крепко держа в своих. – Мама меня научила. Я могу тебе помочь. Я обучаю Зору. Она тоже может помочь. Все будет хорошо, обещаю. Пойдем в ту комнату.
– Я не смогу встать, боюсь, – ответила Данита.
– Значит, попробуем вместе. – Мари поднялась и потянула Даниту за руки. Потом крепко обняла девушку за талию, обратив внимание, как та исхудала и что кожа ее была холодной и липкой, и медленно отвела к лежанке.
Когда она опускалась на кипу одеял и покрывал, то вскрикнула от боли. Мари осторожно приподняла ей ноги, положив под колени подушки.
Мимо деловито прошмыгнула Зора, сунув в руки Мари охапку душистых листьев шалфея. Она несла древнее ведро с дырявыми стенками, из которого на пол сочилась вода.
– Это единственное, что я нашла для кипятка. Ни чайника, ни котелка. А, да, и ни следа человека, ни женщины, ни мужчины.
– Они ушли. Все они ушли, – сказала Данита.
– Мужчины? – уточнила Мари.
– Я… я не знаю, – Данита снова задрожала и натянула одеяло до подбородка. – Я очень надеюсь. Но я не о них. Это женщины ушли. Все.
– Постой, что? – Зора, стоявшая у очага, к которому она подвешивала ведро, резко обернулась.
– Женщины Клана ушли. Они говорили, что Леда мертва. И ты тоже, Зора.
– Я? Как видишь, я вполне себе жива.
– Кто-то из женщин ходил к тебе в нору в надежде, что ты призовешь для них Луну. Они сказали, что твою нору разгромили.
– Верно сказали. Это сделали мужчины, но меня там не было. Я была с Мари.
– Они думают, что Мари тоже мертва. И Дженна.
– Дженну похитили, она жива, – сказала Мари. – Данита, а ты уверена, что ушли все женщины?
– Все. А зачем оставаться? Здесь только печаль и ночная лихорадка. Кто-то ушел в Клан Мукомолов. Кто-то – дальше по побережью, в Клан Рыбаков. А мужчины совсем спятили. Надо от них бежать, – по лицу Даниты снова потекли слезы, и Мари присела рядом, поглаживая девушку по волосам.
– А почему ты не ушла с ними? – ласково спросила она.
– Я собиралась! – Данита икнула, всхлипывая. – Я хотела уйти туда, дальше по побережью, но тут вспомнила о гобелене. Помните, каким красивым он был? – и она указала дрожащей рукой на разодранную ткань. – Его соткала моя бабушка специально для Повивальной норы. Мне ее очень не хватает, бабушки.
– Еще бы, – поддакнула Зора, помешивая чай для Даниты. – Она чудесно ткала и была очень хорошей женщиной.
– Да, вот ты помнишь. Когда я поняла, что женщины забыли его забрать, я вызвалась сбегать за ним. – Она прижала ладошку к сердцу и накрыла ее другой, точно хотела унять его бешеный стук. – Они вошли, когда я его снимала. И начали кричать, чтобы я их омыла – призвала Луну! А ведь даже не стемнело! – Широко распахнутые, влажно блестевшие глаза ее смотрели то на Мари, то на Зору. – Я сказала им, что не умею. Даже ночью не смогла бы. И они… они… они набросились на меня. – Плечи ее сильно задрожали от мучительных рыданий. – Они сделали мне больно!
Не говоря ни слова, Мари обняла ее, как Леда много раз проделывала с нею самой, когда ей было больно, грустно или страшно, растирая ей спину, крепко прижимая к себе, точно говоря: я тебя понимаю, ты в безопасности, ты не одна.
– Чай готов, – тихо сказала Зора.
– Данита, Зора сделала тебе отличный чай. Тебе станет лучше. Выпьешь?
Девушка, икнув, кивнула в знак согласия. Руки ее тряслись, так что Мари пришлось поддерживать кружку, а потом помочь ей прилечь.
– Не против, если я тебя слегка обмою? Зора согрела воды.
– Больно, – сказала Данита. – Особенно вот тут, – и она указала между бедер.
– Знаю, милая, – вздохнула Мари. – Я осторожно.
По просьбе Мари Зора окунула лоскуты ткани в воду и подала их Мари, а потом подошла к изголовью девушки и взяла ее за руку. Пока Мари промывал ее раны и осматривала, Зора без умолку болтала обо всем, от рецептов пресных лепешек до того, что давненько не было дождя, пока ресницы Даниты не сомкнулись и она не уснула.
Мари кивнула Зоре и пошла к очагу; на цыпочках та проследовала за ней, и обе склонили головы.
– Она совсем плоха? – шепотом спросила Зора.
– Дело серьезное. Там разрывы, но прошло несколько дней, так что зашивать поздно. Я вымыла ее и наложила повязки с листьями шалфея, но то, что они сделали, ужасно. Зора, не знаю, сможет ли она когда-нибудь родить.
– Что еще мы можем сделать?
– Ей нужен покой и припарки, чтобы избежать заражения.
Зора покачала головой:
– Страшно подумать, что ей пришлось перенести. Мари, ее нельзя здесь оставлять. Ее надо забрать в нору.
– Разумеется, – кивнула Мари.
– Но она не должна знать про Ника. Если Клан узнает, что ты спасла Псобрата, я не знаю, что они сделают с т… с нами обеими.
Мари глубоко вздохнула и решительно произнесла:
Я отправлю его обратно в его Племя. Немедленно.
38
– Ник, проснись! Надо вставать! – Мари потрясла его за плечо так сильно, что задела рану.
Ник нахмурился и оттолкнул ее руку:
– Не надо больше отвара. Я и так хочу спать!
– Ты не должен спать, Ник, тебе надо просыпаться. Тебе нужно вернуться в Племя. И немедленно.
Он открыл глаза:
– Вернуться? Прямо сейчас?
Она кивнула, вручая ему одежду самого большого размера, какой смогла найти.
– Да. Сейчас. Одевайся, иначе ты не поспеешь до темноты, а это плохо.
Медленно и неуклюже Ник сел.
– А почему нельзя дождаться утра? Тогда бы я точно успел.
– Потому, что тебе надо уходить. Зора приведет сюда девушку. Она серьезно ранена, и ей больше некуда идти.
– И она Землеступ?
– Конечно, так что даже про Ригеля придется долго объяснять. А вот тебя ей лучше вообще не видеть.
– Но почему? Ты же знахарка. Она поймет, что ты лечишь меня, точно так же, как будешь лечить ее.
– Ник, если Клан узнает, что я спасла тебя, они могут убить меня – меня и Зору.
– О, это мне в голову не приходило.
– Я знаю, ты еще слаб и тебя не стоило бы отправлять еще несколько дней, но я ничего не могу поделать, – сказала Мари, помогая ему надеть рубаху. – Я провожу тебя до Рачьего ручья, а дальше тебе придется идти самому.
– Сегодня солнечно или пасмурно? – спросил он.
– Солнечно и жарко, – ответила Мари.
– Хорошо. Это поможет.
– Как?
Ник улыбнулся кривой улыбкой:
– Выйдем наружу – и я тебя научу.
Мари велела Нику попрощаться с Ригелем в норе.
– Я знаю, что Ригеля тебе выследить легче, чем меня. Ты дашь мне слово, что не вернешься и не станешь его выслеживать? – сказала Мари, когда Ник посетовал на то, что пес не идет с ними.
Ник глубоко вздохнул:
– Возможно, я не сказал тебе всего, но все, что я говорил тебе – правда. Так что этого пообещать я не могу, чтобы не солгать.
Мари покачала головой и сердито посмотрела на него:
– Я спасла тебе жизнь, а ты все еще хочешь забрать моего пса?
– Нет! Собаку нельзя разлучать с тем, кого она выбрала. Мари, а ты не думала, что я знаю: если найду Ригеля, то где-то поблизости будешь и ты, а я могу захотеть найти тебя!
Мари наморщила лоб.
– Нет, не думала.
– Мне кажется, мы подружились, а я не подвергаю друзей опасности. Во всяком случае, стараюсь этого не делать. Я никогда не приведу свое Племя на вашу территорию и не стану искать тебя.
Мари смутилась.
– Я верю тебе, Ник. Или, скорее, я хочу верить в то, что сейчас ты говоришь мне правду, но когда ты вернешься к своим, правда может стать другой.
– Обещаю, что никогда не сделаю ничего, что может кончиться твоим с Ригелем расставанием. Неважно, где или с кем я буду, – я сдержу слово.
– Даже после того, как ты расскажешь всем, что паршу излечила землерылка? – спросила Мари.
– Они называются Землеступами, а не землерылами! – Ник лукаво улыбнулся, но тут же посерьезнел:
– Мари, прошу тебя, дай мне рецепт припарки и отвара, которыми ты меня вылечила. Это спасет много жизней и изменит мое Племя!
– Конечно, но лишь тогда, когда вы освободите всех Землеступов, которых содержите в плену, и ваше Племя пообещает больше не охотиться на нас.
– Я не могу обещать, что сделаю это. Подобные вопросы решают Старейшины и Жрец Солнца.
– Значит, я оставлю рецепт лекарства от парши при себе. Когда ты сможешь мне это пообещать или, того лучше, когда я увижу, как пленные женщины Клана возвращаются в свои норы, тогда я и смогу изменить решение, – объявила Мари. – Так что прощайся с Ригелем – я велю ему остаться здесь.
Ник присел на стул у письменного стола.
– Ригель, иди ко мне, малыш. – Пес посмотрел на Мари, та кивнула, и Ригель поспешил к нему. Наклонившись, Ник погладил его и посмотрел в глаза щенку: – Я не забывал тебя и теперь не забуду. Береги свою девочку. Ей нужна любовь и забота. И еще, укуси Зору, слегка, от моего имени.