– Возможно, Сирил со мной не согласится, поэтому я не собираюсь спрашивать у него совета или разрешения. Думаю, настало время сказать правду.
– Отец, это может для тебя плохо закончиться, – заметил Ник.
– Не хуже, чем столько лет хранить эту страшную тайну.
– Ты великий человек, отец. Я тебя люблю, – проговорил Ник.
– Как там говорится? Шишка от сосны недалеко падает? – улыбнулся Сол сыну. – Поспи пару часов. А я займусь каяком. Отправлю Лару разбудить тебя на рассвете. Ты придумал, как доставить девушку и, полагаю, ее Ригеля в лазарет?
– Так далеко я еще не загадывал. Думал, будет больше времени, чтобы все обмозговать.
Сол задумчиво погладил подбородок.
– Пожалуй, с этим я тебе подсоблю. Вернуться надобно на закате или сразу после. Иди на восток, к старой платформе для обрядов. Знаешь, о какой я толкую?
– О той, что так долго вырезала мать?
– Верно. Ею редко пользуются по вечерам – далековато от Племени. Уверен, там найдутся и свечи, и огниво. Зажги свечу и поставь на перила. Увидев ее, я пойму, что ты вернулся с Мари. Дождись, пока потушат послеобеденные огни. Затем отведи Мари к подножию лазаретных деревьев, где находятся запасной блок и подъемник. Я буду наверху и подниму вас троих.
– Отличный план, но у меня предчувствие, что мы не оберемся неприятностей, – сказал Ник, глядя на отца с новообретенным уважением.
– Я бог знает сколько лет не нарывался на неприятности, от одной только мысли чувствую себя молодым.
Улыбнувшись Солу, Ник покачал головой.
– И это меня называют смутьяном.
– Тебя еще и «нет» называют! – Ник и Сол рассмеялись. Потом Сол хлопнул в ладоши, и Лару завилял хвостом, в предвкушении пританцовывая.
– Ха! Лару тоже чувствует себя молодым, – заметил Сол. Затем коротко обнял сына.
– Николас, попытайся больше не попадать в неприятности. Что-то тяжело на сердце.
– Постараюсь изо всех сил, отец.
Ник забрался в кровать, нагретую отцом и его овчаркой-спутником, заснув прежде, чем Сол вышел из гнезда.
Казалось, прошло всего несколько минут, когда холодный нос Лару ткнулся Нику в шею, и пес облизал его лицо.
– Лару, хорошо, хорошо! Проснулся… проснулся!
Огромная овчарка еще раз лизнула Ника в лицо, а потом припустила из комнаты и из гнезда. Ник хотел последовать его примеру, но все тело болело. На мгновение он почувствовал, как внутри все опустилось, и поспешно размотал повязку на ноге, уверенный, что увидит гной и язвы, вернувшиеся вместе с паршой. Он с размаху уселся на кровать, ослабев от облегчения. Парши не было, только болезненная рана, нуждающаяся в покое. Подойдя к отцовскому ведру с чистой водой, он плеснул прохладой на лицо и грудь. Окончательно проснувшись, выскочил из спальни, обнаружив, что Сол оставил ему новый арбалет и полный колчан стрел, и два слова, накарябанных жестким почерком: «Возвращайся живым». Ник улыбнулся, взял пару отцовских толстых кожаных перчаток, плащ, одолженный Дэвисом, натянул капюшон и поспешил из гнезда. Ник не пошел на подъемник. Там бы его с легкостью мог увидеть кто-нибудь из Племени и поинтересоваться, куда это он собрался в такую рань, особенно теперь, когда все, наверное, знают, что он восстал из мертвых.
Но, благодаря задумке города на деревьях, Племя располагало множеством способов безопасно и быстро спуститься в лес, и Ник воспользовался самым простым из них. Неподалеку от отцовского гнезда располагалась одна из стационарных дюльферных станций, которыми Племя могло воспользоваться при чрезвычайной ситуации. Каждого члена Племени еще в детстве тренировали, пока он не становился искусным скалолазом. Ник смог без труда стянуть капюшон, надеть перчатки и, приладив кожаное снаряжение, быстро и бесшумно спуститься к темному подножию леса далеко внизу. Ник попытался пробежаться по гребню Канала, но ослабевшее тело согласилось лишь, прихрамывая, тащиться. Он стиснул зубы от боли и разочарования: у О’Брайена мало времени!
К тому времени, как он добрался до разбитого асфальта, когда-то бывшего дорогой, небо начало серовато светлеть – верный признак скорого рассвета, а Ник все потел от боли и усилий.
Он с легкостью нашел каяк. Отец оставил его там, где и обещал: на берегу возле моста на Фермерский остров. Ник не позволил глазам или вниманию переключиться на мост. Не думал и о сковавшем его страхе воды. А сосредоточился на поставленной задаче, непростой в его теперешнем состоянии. Во-первых, он проверил каяк. Внутри лодки обнаружились весло и корзинка с едой и водой. В середине корзинки оказалась еще теплая кружка чая. Ник улыбнулся, отхлебывая и мысленно посылая отцу благодарность. Сладкий и крепкий чай прогнал по его телу энергию, в которой он, определенно, нуждался: пока перетаскивал каяк в воду, раны протестующе ныли. Когда Ник, наконец, прыгнул в лодку и начал грести к плавучим домам, он почувствовал теплую струйку крови, стекающую по спине.
– Еще работа для Мари, – самому себе сказал Ник, отказываясь позволять ранам отбирать у него больше драгоценного времени, чем, казалось, необходимо. – Они ничто по сравнению с тем, что переживает мой кузен… ничто.
Течение Канала славилось своей непредсказуемостью и считалось труднопреодолимым, но дождя не было чуть ли не целую неделю, и река стала мелкой и вялой. Ник добрался до пристани, где быстро привязал каяк, а потом поспешил к первому плавучему дому.
Внутри царила темнота и тишина. Ник бросил взгляд на дверь и толстый металлический прут, закрывающий ее снаружи. Нет, не удостоверившись, что Дженна там, он не откроет. Подойдя к окну, Ник заглянул внутрь между деревянными брусьями.
Он ошибался. Внутри оказалось темно, но не тихо. На таком расстоянии он слышал приглушенные всхлипы, сдавленные стоны и низкие причитания, звучащие нескончаемо, словно ветер.
– Дженна? Дженна, ты там?
Изнутри раздался скрежет, и холмики на полу зашевелились, оформившись в людей. Бледные серебристые лица повернулись в его сторону.
– Дженна! Есть тут Дженна?
– Не наш мужчина! – Раздался сердитый голос. – Уходи!
– Я ищу Землеступку по имени Дженна. Я должен ее найти, – сказал Ник. – Пожалуйста, это срочно.
Женщины повернулись к нему спиной, и приглушенные отчаянные стенания возобновились. Ник уже отходил от окна, когда его остановил шепот:
– Ты хочешь ее обидеть?
Ник ухватился за деревянные прутья и, пвглядываясь в темноту, увидел небольшое круглое лицо девушки, глядящей на него серыми глазами.
– Нет. – Он говорил тихо, чтобы не потревожить остальных женщин. – Я не хочу обижать Дженну. Мне нужна ее помощь.
– Даешь слово?
– Попытаюсь. Как тебя зовут?
– Изабель. А тебя?
– Ник. – Он ей улыбнулся. – Изабель, даю слово, что не обижу Дженну и никому не дам в обиду.
– Я запомню тебя, Ник. Если нарушишь слово, Мать-Земля узнает.
– И в мыслях не было, – ответил Ник.
– Она в крайнем доме.
– Спасибо! – Прежде чем отвернуться, он протянул через решетку руку и пожал ее маленькую худую ручку. – Все переменится. Это я тоже обещаю.
Изабель улыбнулась грустной недоверчивой улыбкой. Она молча легла, свернувшись калачиком. Ник заковылял вниз по причалу к крайнему дому. Открыв дверь, вошел внутрь. Лица повернулись к нему, и он заговорил быстро, но уверенно.
– Дженна. Это Ник. Где ты?
Раздался шорох: зашевелился ворох одеял, а потом на него прищурилась Дженна.
– Ник?
Он поспешил к ней, осторожно перешагивая или обходя плачущих женщин. Ник протянул руку:
– Пойдем со мной.
На мгновение заколебавшись, она протянула руку. Ник сжал протянутую ладонь, помог девушке подняться на ноги и, придерживая за локоть, повел через комнату. Они уже почти добрались до двери, когда к нему потянулись руки, хватая за штаны и пытаясь остановить. Поднялся крик.
– Нет!
– Не забирай ее!
– Стой!
Вытолкнув Дженну в дверь, он окинул комнату взглядом:
– Я не обижу ее. Даю слово.
Запричитав, женщины отвернулись от него. Чувствуя подступающую тошноту, Ник вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он повел безмолвную Дженну к каяку. Она не сопротивлялась, когда Ник помог ей в него сесть. Когда он погреб прочь от пристани и направился к противоположному берегу, держа курс на уединенный пост смотрового, небо из серого стало бледно-желтым, зардевшись персиковым рассветом. Не обращая внимания на жгучую боль в спине, Ник греб изо всех сил.
– Дженна, через пару минут мы выберемся из каяка, и придется быстро-быстро побежать. Нужно перебраться на берег, прежде чем нас кто-нибудь заметит. Понимаешь?
Девушка не ответила, и Ник на нее посмотрел. Обхватив себя руками, она медленно покачивалась назад и вперед. Когда солнце поднялось над горизонтом, серебристо-серый оттенок сошел с ее кожи, но глаза оставались широко распахнутыми, и кроме всепроникающего чувства печали в них не отражались ни мысли, ни эмоции.
Нахмурившись, Ник продолжил грести.
Добравшись до берега чуть ниже поста, Ник не мешкал. Каяк скользнул на песок, Ник перебросил корзинку на берег, а потом приподнял Дженну за талию и перетащил ее на берег. Он поднял корзину и, взяв маленькую ручку Дженны в свою руку, быстро и горячо проговорил, глядя в темные глаза:
– Нам придется поспешить и не шуметь, находясь за пределами территории Племени. Просто держи меня за руку, а я тебя поведу. Когда окажемся в безопасности, я объясню, что происходит. А пока можешь мне просто довериться?
Дженна моргнула, словно прорвалась на поверхность после долгого погружения.
– Никто нас не убьет?
– Никто нас не убьет, – ответил Ник. – Не сегодня.
– Ник. Это ты?
Призрак улыбки приподнял уголки ее губ, но лишь на мгновение.
– Да, это я. Главное, будь рядом.
Он двинулся вперед, но Дженна схватила его за рукав, потянув обратно.
– Куда ты меня ведешь?
Он улыбнулся ей:
– Домой, Дженна. Я веду тебя домой.