– Но мы ведь попробуем все? – продолжил повар. – Классическое карпаччо, тартар, севиче, строганина… Мы подберем то, что придется тебе по вкусу.
Машинально подцепила вилкой почти прозрачный алый кусочек и отправила в рот. Мм… Освежающий вкус лимона и аромат оливкового масла подчеркивали нежность и сочность телятины. Да уж, это не жесткая ворона и даже не жилистый зайчик!
– Ну как тебе? Нравится? – поинтересовался Ким, когда моя тарелка наполовину опустела.
– Очень! Слов не могу подобрать, чтобы описать, насколько вкусно!
– Это ты еще не пробовала тартар и севиче моего приготовления.
Повар не хвалился, а всего-навсего констатировал факт, что и другие блюда из сырого мяса получаются непревзойденно. И я ему верила.
– Ким, а как ты понял, что я пришла не за кашей с котлетами? – задала мучающий вопрос.
– По приказу Вольского Вася, покупая продукты, не забывает и о пяти килограммах мяса для тебя. Филе категории «селект» держу в холодильнике при нуле градусов, опять же для тебя, затем перемещаю в морозилку, когда появляется свежее. Но ты его ни разу не ела, и знаешь, такими темпами мы скоро забьем морозильный ларь на триста двадцать пять литров.
Мне стало неловко. Как-то и не думала, что Вольский пойдет на подобные сложности, – специально для моей «диеты» будут привозить мясо.
– А еще ты пришла в три часа ночи на кухню, и глаза от голода светились желтым, – добавил, хитро улыбаясь, Ким.
Ужас какой! Светящиеся глаза! Схватив нож, поднесла к лицу, пытаясь разглядеть свое отражение на зеркальной поверхности стали.
Повар рассмеялся:
– Я пошутил, в порядке твои глаза. Если серьезно, то когда один оборотень голоден, второй это чувствует.
Не поняла… Оставив нож в покое, пытливо посмотрела на Кима. Теперь-то он серьезно говорит? Похоже на то.
– Ты вер?
Теперь я уже знала, что новообращенному непросто понять, что перед ним оборотень, если тот того не хочет и при этом силен настолько, чтобы спрятать свою суть. Как, например, это было с сыном Булатова, в котором я не сразу опознала вервольфа.
Ким грустно улыбнулся:
– Сложно поверить? И неудивительно – я не слышу Луну уже несколько лет.
Я не сразу поняла, о чем он. Но, к счастью, не обидела бестактным вопросом – вспомнила, что однажды вскользь упоминал отец. Бывает, очень редко, когда вер умирает как бы наполовину: его звериная часть гибнет, и он больше не может оборачиваться.
– Мне жаль, Ким…
– Не надо, Миа. – Он вздохнул. – Моя смерть должна была стать платой за достойную цель. Но, как видишь, я все еще жив.
Вопросы роем кружились в голове. Но как их задать, когда потеря второй ипостаси для обычного оборотня – трагедия всей жизни? Это только я радовалась бы избавлению от волчицы.
В груди кольнуло. Словно новая сущность высказывала протест? Уймись, лохматая, я тебя в свою жизнь не приглашала! Поэтому сиди тихо и не отсвечивай!
Ох, неужели схожу с ума, раз веду внутренние разговоры с волчицей?
От психоанализа самой себя отвлекли тихие слова:
– В моем клане мало достойных бойцов. И когда издавна враждующий с нами род в очередной раз попытался отобрать территории, я знал, что умру. Просто не переживу ритуальный поединок – соперники собирались выставить урсолака, которому я был на один удар лапы.
Оборотни-медведи – да, сильные, но нельзя назвать их непобедимыми: их одолеет и вертигр, и матерый вервольф. Так почему Ким говорит, что он ему на один удар лапы? Реально оценивает шансы? Или…
– Прости нахалку, а какой ты оборотень? – осторожно поинтересовалась я и тут же пожалела.
Дурацкое любопытство, вечно толкает потоптаться по чужим мозолям. Можно было просто послушать и сделать выводы. Одно радует, что не в прошедшем времени оборотнем назвала.
– Лис.
– Кицунэ? – не удержала восхищенного вздоха.
Я ведь только вервольфов видела вживую, остальных веров – на картинках в книгах по истории Полуночи.
– Нет, лис. Как-нибудь объясню разницу.
– Мне было бы интересно… Постой, так ты дрался с медведем?!
Само собой, лисы-оборотни крупнее обычных лисиц в несколько раз. И все же с урсолаками они в разных весовых категориях!
– У меня выбора не было. Клан Золотых лисов претендовал на территорию и на мою внучатую племянницу, женитьба на которой закрепила бы их притязания. Девочку ждала незавидная участь временной жены-обузы, да и остальные родственники недолго бы прожили. Пейжи Ликиу выросла у меня на глазах, и я люблю ее как собственную дочь. Поэтому только ради нее одной стоило рискнуть жизнью.
– А почему вы не выставили тоже кого-нибудь покрупнее? Наняли бы вертигра или вервольфа?
– Выставляют только своих. В отличие от остальных кланов, Огненные лисы никогда не смешивали свою кровь с чужой, – с горечью обронил Ким. – Прабабка за этим зорко следила и пресекала малейший интерес сначала дочерей, а затем и внучек с правнучками.
– Страшная женщина. Указывать, кого нельзя любить, жестоко.
– Не представляешь, насколько страшная. Но при этом мудрая, хранительница древних знаний.
– Знаний, которые не помогли ей в войне с соседями, – не удержалась я от шпильки.
– Отчего же? Помогли. По закону клан победителя получает предмет спора, в данном случае – земли. Если поединок заканчивается смертью обоих бойцов, спор за территории откладывается на четверть века. Я понимал, что не смогу завалить медведя, и надеялся на второй вариант. Хотел дать своим передышку и уберечь малышку Пейжи Ликиу от участи заложницы, ведь за двадцать пять лет она точно встретила бы своего избранника, а значит, не смогла бы оставаться в статусе возможной невесты для золотых.
Ким смолк. Пока я мало что понимала, особенно слова о «мудрости» прабабки. Но он недолго томил неизвестностью.
– Прабабка – первейший мастер личин и артефактор в Нью-Йорке, если вообще не в Штатах. Без моего согласия она создала амулет, разрушающий связь между человеческой ипостасью и звериной, – это если вкратце, там все намного сложнее. И когда я подыхал рядом с трупом урсолака, она надела свое творение мне на шею. – Ким продемонстрировал цепочку с золотым медальоном овальной формы. – Благодаря ему я не ушел вслед за умершим лисом, а клан Огненных сохранил свою территорию.
– А затем ты ухватился за предложение поработать в другой стране и сейчас не спешишь обратно, потому что среди родных чувствуешь себя неловко, – сделала я вывод, объединив раннюю информацию с только что озвученной.
– Да, – не стал отпираться Ким и тут же ошарашил: – Даже не надейся, тебе он не поможет.
– Что?..
– Думала, не замечу, с какой надеждой смотришь на мой амулет?
Я невинно улыбнулась – ладно, попалась. Однако ничего криминального не видела в желании раздобыть такой же медальон, как у него.
– А как зовут твою прабабку, Ким?
– Госпожа Цзинь Хуа Ли. Увы, она тебе не поможет, Миа.
– Почему? За ценой я не постою.
– Дело не в деньгах, а в состоянии, в котором нужно находиться.
– Умирать?
– Не совсем. Нужно быть не только на грани, но и оборотнем, от рождения владеющим большим потенциалом.
Вмиг загрустилось. Эх, а я уже предавалась мечтам, что вскоре избавлюсь от четвероногой захватчицы своего тела.
– Жаль, что тот, кому не нравится быть оборотнем, остается им, тогда как другие…
Азиат поднял руку, останавливая мое признание:
– Ты не должна так говорить и тем более думать. Вижу, не осознаешь до конца, что с тобой произошло?
– Отчего же? Прекрасно понимаю. Из-за чужой прихоти я стала зверем и пока не пойму, насколько большую власть волчица получила надо мной.
– Нет, Миа, не понимаешь, – не согласился повар. – Ты глупая девчонка, которая трусливо закрывает глаза на истинное положение вещей.
Я даже рот открыла от возмущения, но спорить не стала. Сытая я – миролюбивая я. К тому же стоит послушать старших, вдруг что умное скажут?
– Ты уже родилась оборотнем, Миа.
– Что?!
– Не смотри на меня так, как будто я тебя по голове разделочной доской стукнул, – усмехнулся Ким. – В тебе спал зверь. Иначе говоря, в наборе генов скрывалась предрасположенность к обращению. Не будь ее, тебя могли искусать хоть тысячу вервольфов, и ничего бы не случилось.
Не сумев сдержать циничную ухмылку, возразила:
– Боюсь, уже после парочки укусов я бы окочурилась, а уж после тысячи…
– Не ерничай, ты поняла, о чем я.
– Да, я слышала о предрасположенности! Но ведь без укуса этот дремлющий зверь так бы и не проснулся!
Лицо азиата сделалось торжественным, и голосом, каким рассказывают страшные тайны, он просветил:
– Тебя избрала сама Луна. Ты особенная, Миа.
Какие глупости… Или нет? Тревожно застучало сердце. Неужели Ким что-то знает о моих способностях? Нет, не может быть, не должен…
Я отрицательно покачала головой:
– Не понимаю, о чем ты.
– И не надо пока, время не пришло, – загадочно улыбнулся повар. – Просто прими себя новую, Миа. Да, обращение многое у тебя отобрало. Но ведь что-то и дало?
Пустая затея – подсчитывать плюсы и минусы. Я утратила магию, свободу быть там, где хочу, с кем хочу. Мне снятся кошмары почти каждую ночь. Какие плюсы, если я боюсь сама себя? И того, что могу натворить, превратившись в здоровенную кровожадную волчицу?
Разволновавшись, впилась пальцами в край столешницы. Деревянная, приятно гладкая на ощупь – как бы я ее не сломала. Выровнив дыхание, сложила руки на груди.
– Сейчас я сама себе не принадлежу, управление телом норовит перехватить волчица. Я просыпаюсь посреди ночи в лесу, гоняюсь за зайцами и птицами – и все из-за нее.
Пока говорила, глаза Кима округлялись. Скомкав бумажное полотенце, он метко отправил его в мусорную корзину. Затем налил себе новую чашку чая и залпом ее выпил.
– Говоришь так, словно у тебя раздвоение личности. Ты подавляешь свои новые желания, отрицаешь случившееся, подсознательно выдумывая внешнего врага. А он внутри тебя, Миа. Ты и только ты доводишь себя до страшного состояния потерянности. Пора бы осознать: ты – волчица, а волчица – это ты.