У меня задрожали руки, а остатки смелости грохнулись в обморок. Я ясно представила, что сейчас произойдет.
Побоище. Здесь и сейчас случится кровавое побоище… Погибнут десятки полуночников… Погибнут люди, которые мне дороги, и тот, кто любим… Из-за меня!
Строчки простенькой колыбельной всплыли перед глазами так ярко, что я не задумываясь прошептала первые слова, а затем тихо запела:
Улыбнись во сне, малыш,
И слова мои услышь,
Надо верить и любить,
О плохом скорей забыть.
«Баю-бай», – тебе пою,
Утром крылья сну верну.
Звезды, словно фонари,
Не погаснут до зари…
Я ощущала волну спокойствия и нежности, льющуюся из сердца. Всему виной страх. Именно он первопричина всех плохих поступков…
Большие серые волки тоже умеют бояться, но никогда не признаются в этом. Им нельзя терять преимущество – необычную волчицу, иначе кто-то другой ее получит, чем ослабит Восточную стаю. И в ход идет принуждение, раз Андрей не смог убедить иначе. А когда и оно не помогает, Захарий Горобинский решает пролить кровь, добыв нужное стае зубами и когтями…
Ясным будет новый день,
Где былое, словно тень,
Сгинет без следа,
Только верь в себя.
«Баю-бай», – тебе пою,
Утром крылья сну верну.
Звезды, словно фонари,
Не погаснут до зари…
В какой-то момент я зажмурилась. Поэтому, закончив петь и открыв глаза, ахнула. Волки мирно лежали на бревнах или на земле. Осмотрелась – да они все уснули! Отчаянно зевающий Алекс и бодрая я – мы единственные, кто не поддался внушению через колыбельную.
И вот что странно: своеобразные ощущения, понимание причины, которая руководила старшим Горобинским, схлынули. Всего несколько секунд назад я сочувствовала ему, жалела, а теперь это прошло. Прямо наваждение какое-то… Сопереживать своему похитителю и обидчику – дикость, так и до стокгольмского синдрома недалеко, когда жертва жалеет своего мучителя. И хорошо, что оно прошло. Единственное, что я сейчас испытывала по отношению к вожаку и его сыну, – гнев.
Склонившись над громко храпящим Захарием, Вольский потрясенно прошептал:
– Они все крепко спят… Как у тебя получилось?
– Не знаю, – почему-то тоже тихо ответила я. – Может, у меня остались какие-то способности к магии?
– Нет, – прозвучало из темноты.
Когда я поняла, что кто-то еще бодрствует, было уже поздно. На поляну вышел Хемминг.
Глава 13Суд
– Способности не остались, а пробудились. Бедная девочка, сложно блуждать во тьме и строить догадки? – В голосе оборотня со шрамом звучало сочувствие. – Мне понятны твои переживания.
Непритворное сострадание контролера, мягко сказать, удивило. К тому же его появление… уж кого-кого, а Хемминга я здесь не ожидала увидеть.
– А ты, – он резко сменил тон, глядя на Вольского, – чтобы больше такое не вытворял! Группа быстрого реагирования – не твоя личная палочка-выручалочка.
– Ты отказался мне помочь, – обвинил начальника невозмутимый маг. – Что мне оставалось делать?
– Не отказался, а сказал подождать.
Показное спокойствие слетело с Вольского, словно шелуха.
– Как я мог ждать, если Миа была в опасности?!
– Да никто бы ее не тронул, – уверенно возразил контролер. – А вот тебя могли убить. И где бы я искал проклятчика твоего уровня?
Я с интересом слушала их спор, смутно понимая, о чем он. Вольский просил помощи у Хемминга, а тот предложил подождать? И тогда маг бросился спасать меня сам, а его босс был вынужден последовать за ценным сотрудником? Вот почему Вольский не убивал оборотней, хоть и мог. Он знал, что вскоре сюда нагрянет представитель ВОКа, который уж точно встанет на его сторону, особенно если верам нечего будет предъявить в ответ…
А теперь важный вопрос: как Вольский меня нашел?
– Вы ведь знаете, что со мной не так? – спросила я, с надеждой глядя на Хемминга.
Тот вскинул светлые брови:
– С тобой не так? Неподходящее определение для редких способностей, совсем неподходящее.
Не люблю, когда не отвечают прямо и увиливают, ужасно не люблю.
– Хорошо. Что за способности? И почему они достались мне?
Контролер загадочно улыбнулся:
– А это тебе пускай расскажет Захарий Горобинский.
– Натан! – возмутился Александр.
– Нет, ребята, надо, чтобы объяснили вожаки, им по статусу положено. Буди спящих красавцев, Миа.
– Всех? – уточнила я, напряженно размышляя над тем, как это сделать.
Не поцелуем же будить этих… спящих красавцев?
– Зачем нам все? Только тех, кто непосредственно замешан в твоей судьбе.
С мгновение постояв в растерянности, я направилась к тому, кого ни капельки не боялась и с радостью разбудила бы поцелуем в щеку, если бы потребовалось.
Склонившись над пепельноволосым мужчиной, позвала:
– Просыпайся, папа!
– Папа? – Краем сознания я уловила удивление Вольского и непонятное веселье хмыкнувшего Хемминга.
Открыв глаза, отец некоторое время смотрел сквозь меня, затем его взгляд обрел осмысленность.
Вскочив с земли, он заключил меня в крепкие объятия.
– Когда окажемся дома, я тебя выпорю, Маша! – грозно пообещал родитель, целуя меня в макушку. – Клянусь, выпорю тебя впервые в жизни.
– Поздно пороть… Да и за что? – слегка обиделась я.
Ясное дело, он несерьезно, на эмоциях, но как не вовремя! Будто я до сих пор маленькая девочка.
– За то, что обратилась за помощью к чужим людям, а не к нам с матерью.
Я виновато опустила глаза. Отец прав, да не совсем. Рассказывать сейчас, что боялась сватовства со стороны Булатовых, не стала. Пока мои страхи только подтверждаются, хоть Кирилл и не такой, каким его описывал Ник.
– Николаев не чужой, он мой бывший куратор.
– Вслушайся в свои слова: он – бывший куратор, – подчеркнул отец, выпуская меня из объятий. – И теперь к тебе не должен иметь никакого отношения, раз ты больше не магичка.
– Пап, я боялась подставить семью под удар, – высказала честно одно из опасений. – За Горобинскими – стая, а у нас с мамой только ты. А один в поле не воин.
Отец, некогда преждевременно поседевший из-за взбрыкиваний суженой, покачал серебристой головой:
– Уже не один, я вернулся в стаю Булатова.
– Из-за меня, да?
Я расстроилась до глубины души. Столько лет отец не поддерживал со своими связь, создавая маме душевный комфорт. Теперь же это все разрушено из-за меня.
– Не совсем. Мы с твоей матерью серьезно поговорили и решили, что сама судьба указывает на сделанную ранее ошибку. Нельзя убегать от проблем, нужно отстаивать свое до конца.
Сразу вспомнились родители мамы: после ее замужества они успокоились лишь тогда, когда отец стал оборотнем-одиночкой. Интересно, как они отреагируют на его возвращение в стаю?
Впрочем, не о бабушке с дедом сейчас следует думать.
– Пап, что со мной?
Он вздохнул:
– Я не уверен…
Мне стало не по себе. Да что же со мной не так?!
Расспросить подробнее не дал Хемминг, который напомнил о своем приказе:
– Миа, дома наговоришься с отцом, буди остальных.
Кирилл стал следующим, к кому я подошла. Позвала, слегка коснувшись плеча молодого вервольфа, и тотчас направилась к его отцу:
– Проснитесь, пожалуйста…
Дождавшись момента, когда веки старшего Булатова вздрогнули, перешла к Горобинским. Пробудила сначала самого опасного – вожака, и нехотя приблизилась к его непредсказуемому, бешеному сыночку.
Недаром о нем так подумала.
– Хватит дрыхнуть, Андрей…
Он очнулся быстрее всех и схватил меня за руку. Точнее, попытался – я успела отпрыгнуть, а там и Вольский подоспел, напряженно следящий за действиями наших недругов.
Возвышаясь над слегка деморализованными оборотнями, Хемминг вкрадчиво спросил:
– Итак, господа Горобинские, кому из вас пришло в голову насильно заполучить в стаю знахарку?
Кого-кого?.. Мои глаза округлились. Это о чем он сейчас? У меня нет склонностей к целительству, и я не вижу сути трав! Так какая из меня знахарка?
– Мы слегка попугали, – мрачно заявил Захарий. – Никто и ни за что не причинил бы вред той, которую призвала Луна.
Я… мне сложно определиться с эмоциями, которые я испытала. Слегка попугали?! Групповым изнасилованием? Хорош розыгрыш! В стиле последних сволочей…
– Знахарка, которая пришла в стаю не по своей воле, уничтожает ее за несколько лет, – тихо отозвался старший Булатов. – Тебе повезло, Захарий, что дочь Серого не прошла обряд.
– Если бы мы не успели, у них бы не было нескольких лет! – рыкнул папа.
Горобинский-старший не выказал сомнений – недовольно скривившись, он посмотрел на сына. Тот выглядел потрепанным дворовыми псами щенком, но жалости к нему я не испытывала. Он понимал, что творил, и владел, в отличие от меня, всей нужной информацией.
– Итак, Захарий, что мне с вами делать? – В голосе контролера прибавилось колючего льда.
А я не выдержала. Так, чего доброго, я снова останусь без жизненно важных сведений.
– Подождите! В конце-то концов, кто такая знахарка?!
– Знахарка – душа стаи, магичка, которую позвала Луна, – тихо ответил отец. – Раньше она управляла волками практически наравне с вожаком и часто становилась его женой.
Так вот почему меня пытались выдать замуж за Андрея! Еще одна традиция…
– Раньше? Что сейчас изменилось?
– Сейчас, Маш, настоящих знахарок почти не осталось. И те стаи, где они есть, почти неуязвимы для врагов.
Объяснение многообещающее, да. Но я так и не поняла суть! А старшее поколение вервольфов, судя по благоговению на лицах, думает, что этих крупиц с меня хватит?..
– Знахарка лечит душу и тело, – заговорил Кирилл. Видимо, он заметил мою растерянность и недоумение. – Она вытаскивает с того света безнадежных, с ранами которых не справляется регенерация, успокаивает в горе, возвращает жажду жить. Умеет направить в определенных ситуациях, скорректировать поведение агрессивного молодняка. Помогает выбрать людей, которые гарантированно переживут обр