Значит, Джиад осталось всего несколько дней в подводном мире, а потом она уплывет наверх ко всеобщему облегчению. Разве что Алестар пожалеет. Да и то, о ней или о той любви, которую сам себе придумал? Вот только жаль, что просьбу погибшего короля Джиад так и не исполнит.
Ну разве сможет она найти заговорщиков, не зная почти ничего и сидя под замком? Что ж, убийца и невольно прикрывающие его жрецы добились, что у Джиад связаны руки. Она не может спрашивать и искать улики, только думать, думать, думать…
Потянувшись на постели, она достала с половины принца брошенную тем металлическую табличку, покрытую каким-то светлым вязким веществом, как на земле покрывают воском дощечки, чтоб стирать уже написанное и писать снова. На табличке Алестара не оказалось никаких записей, только смешно и довольно похоже нарисованный Жи с мослом в пасти. Стирать рисунок было жаль, и Джиад пристроила табличку на коленях, взяла со стола острую палочку, явно предназначенную именно для этого, и провела на чистом краешке длинную черту сверху вниз. По одну сторону черты она поставила букву Д, по другую — А. Подумав, провела еще одну черту и над одной колонкой написала У, а последнюю оставила пустой.
Несколько минут она старательно и вдумчиво покрывала табличку крошечными значками, отмечая, кто когда и где был, потом всмотрелась в результат работы.
Итак, они расстались с Алестаром утром. Принц уплыл, а Джиад, одевшись, отправилась разыскивать Жи. Нож остался лежать на постели — это точно. По дороге навстречу Джиад попался только Кари, тоже искавший негодника. И потом гвардейцы на посту. Где в это время был Алестар? Допустим, разговаривал с отцом. Во всяком случае, он был у короля, пока Джиад одевалась и красилась у наложниц. И в это время у кабинета короля еще дежурил курьер. Потом принц уплыл — Джиад обвела кружком значок на доске — а король послал курьера за документами.
Что-то не сходится… Когда Джиад плавала в поисках салру, у кабинета никого не было. Хотя…
Она дернула рычажок вызова слуг, дождалась того же парнишку, что приносил еду, и велела:
— Найди каи-на Ираталя. Скажи, я прошу срочно узнать, отлучался ли курьер до того, как его послали за документами.
Проводив взглядом серьезно кивнувшего и умчавшегося слугу, она снова принялась за табличку, запретив себе заранее переживать, выполнит ли ее просьбу Ираталь. Вроде бы начальник охраны искренне уважает земную жрицу-стража, но… Что ж, это скоро выяснится.
Значит, убийца мог проплыть в кабинет, только когда курьера не было, ведь до этого с королем говорил Алестар. Или… Может ли в кабинете быть второе помещение? Это бы кое-что объяснило. Возможно ли, что когда принц говорил с отцом, убийца уже пробрался в кабинет?
Джиад потерла виски и лоб, ненавидя собственную беспомощность. Целитель, который приплыл первым, что он видел? Можно ли под водой по состоянию тела определить время смерти, как на суше?
К ее удивлению, посланный слуга вернулся очень быстро. Мальчишка влетел в комнату, крутя хвостом и задыхаясь от спешки, выпалив:
— Точно так, госпожа избранная. Каи-на велел сказать, что король посылал курьера еще дважды в то утро. Сначала за тинкалой, потом отнести готовые документы советнику Руаллю. Но только оба раза курьер плавал очень быстро.
Поблагодарив, Джиад снова уткнулась в табличку, где рядом с веселым Жи теснились значки, скрывающие тайну одной гибели — и предвестника многих и многих смертей, если тайна не будет разгадана.
Значит, было хотя бы два момента, когда король отослал курьера. И он же велел снять стражу, если советник Руалль говорит правду — а теперь ведь не проверишь. Мог ли советник убрать охрану сам, замыслив убийство короля?
Джиад начертила букву Р в свободной колонке и обвела ее кружочком. Об этом еще надо подумать…
Ах, как ей нужно самой поговорить с курьером и целителем! Хорошо бы еще и с советником, тот наверняка знает что-то нужное, но либо молчит, либо не понимает важности.
Ну ладно, а нож? Кто и когда взял его из спальни? Если узнать это — убийца будет найден, но пока в общей картине не хватало нескольких кусочков, без которых все рассыпалось. В спальне был Кари, он притащил туда Жи. Каким-то чудом убийца, укравший нож, не столкнулся с охранником, а ведь ему надо было знать, что нож лежит именно на постели!
«О Малкавис, — отчаянно подумала Джиад. — Пошли мне мудрости. Прошу, помоги ради мира в городе, который я пытаюсь сохранить. И ты, Мать Море, если слышишь не только своих хвостатых детей… Хоть что-нибудь!»
Она отложила табличку и, как оказалось, вовремя. Дверь снова качнулась, предупреждая о чьем-то появлении. Слуга? Ираталь? Вряд ли Алестар…
Но в комнату вплыли двое иреназе, в одном из которых Джиад с удивлением узнала Эргиана, принца Карианда. Вторым оказался Даголар.
— Прошу прощения за беспокойство! — воскликнул кариандский посол, успевший сменить серую тунику, расшитую жемчугом, на темную и совершенно без украшений. — Кажется, я приплыл в очень неудачное время. Разумеется, сейчас его величеству Алестару не до моих посольских дел, вот я и позволил себе напроситься с Даголаром, чтобы предложить вам партию в тосу. Вы играете в тосу?
— Боюсь, что нет, — вежливо отозвалась Джиад, ошеломленно разглядывая кариандца и гадая, что скрывается за его непосредственностью на грани развязности.
— Ничего, я вас научу! — жизнерадостно отозвался Эргиан, ловким движением хвоста опускаясь на край кровати и встряхивая раскрашенной клетками деревянной коробкой, внутри которой что-то перекатилось.
— Рад встрече, каи-на Джиад, — сказал Даголар, подплывая ближе и кланяясь.
То ли жених, то уже супруг Эрувейн тоже был в темной тунике без единой бусины или цветной нити, только на правой руке блестела золотая полоса браслета. Траур, что ли? Вполне возможно…
— Я тоже рада, — искренне отозвался Джиад. — Могу ли спросить, как здоровье каи-на Эрувейн?
— Хорошо, — осветила лицо кариандца сдержанная, но ясная улыбка. — Потому я и приплыл. Эруви пришла в себя и передает вам свою благодарность в придачу к моей. Целители пока не позволяют ей плавать, но говорят, что уже никакой опасности нет.
— Я рада, очень рада! — повторила Джиад и поинтересовалась: — А как вам позволили сюда проплыть? Разве стража…
— О, у вашей стражи приказ не выпускать вас, — со смешком откликнулся Эргиан, расставляя на доске белые и черные фишки. — А другим приплывать к вам — да ради Троих! Это что, салру?!
Он с восторгом уставился на Жи, высунувшего морду из-под кровати, а потом и целиком вылезшего наружу. Рыбеныш потянулся к доске, присмотрелся к фишкам, но то ли гладкие камешки оказались ему неинтересны, то ли малек усыплял бдительность, напоказ отвернувшись от игры и отправившись плавать по комнате.
— Точно салру! — с широко распахнутыми глазами повторил Эргиан, следя за Жи. — Как вы его приручили?!
— Это долгая история, — улыбнулась Джиад. — Если вкратце, я его подобрала совсем маленьким и раненым.
Откровенничать с кариандцем насчет свистка, позволяющего звать салру, она не собиралась. Эргиан понимающе кивнул и перевел взгляд на доску, расчерченную линиями
— Вот, — указал он на расставленные камешки, в центр каждого из которых была искусно вставлена жемчужина противоположного цвета. — Ваши черные, они ходят первыми, мои пусть будут белые. Задача игрока — по очереди ставить камни, окружая противника…
— И как только камень ставится на перекрестье, он больше не двигается?
Джиад, наконец, поняла, что ей напоминают доска и камни.
— Точно! — просиял посол. — Вы все-таки знаете?
— У нас эту игру называют риши. Простите, что перебила. Продолжайте, пожалуйста, вдруг правила все же отличаются?
Кивнув, Эргиан снова принялся рассказывать. Оказалось, что разница только в количестве камней, в море набор использовался больше. А у Джиад потеплело на душе, будто родная Аруба прислала ей весточку: риши была любимой игрой в Храме. Неужели это ответ на ее молитву? Но как его понимать?
Даголар, устроившись на другой стороне кровати между игроками, с любопытством смотрел на доску. Джиад переставила первый камень. Подумав, Эргиан сделал ответный ход. Через несколько неторопливо выставленных на доску камней кариандец словно ненароком бросил:
— Скажите, госпожа Джиад, а ваш бог позволяет своим жрицам вступать в брак?
— Он оставляет это на усмотрение храма, — спокойно ответила Джиад. — Прямого запрета нет.
— И отношения вне брака тоже не запретны?
Красивые длинные пальцы кариандца задержали фишку над доской, потом бережно поставили туда, где Джиад меньше всего хотела бы ее увидеть.
— Нет, — все так же вежливо ответила она. — Мой повелитель Малкавис терпим к удовольствиям плоти. Он не запрещает ничего, что происходит по доброй воле.
— Какое великодушное божество, — восхитился Эргиан. — М-м-м-м, а вот так…
Окружив своими камнями четыре камня Джиад, он удовлетворенно улыбнулся. Джиад склонила голову, признавая поражение, и выставила камень поодаль, у самого края доски. Эргиан, вскинувшись, тоже отправил туда белый камешек и закусил губу, размышляя.
— Так значит, — снова заговорил он через пару минут, — вы здесь по собственной воле?
— Безусловно. Меня пригласил покойный король Кариалл.
Джиад примерилась и поставила еще один камень рядом с предыдущим. В риши она не играла уже давно и вовсе не была в себе уверена, к тому же Эргиан выглядел сильным игроком. Манера игры принца была не жесткой, основанной на нападении, а терпеливо медленной. Исподволь он окружал фишки Джиад, расставляя камни в кажущемся беспорядке, за которым скрывался холодный точный расчет.
— Пригласил, чтобы стать избранной принца?
Эргиан очень долго думал, прежде чем почти уронить камень у края доски.
— Нет, — улыбнулась Джиад. — У нас был другой договор. А вы первый раз в Акаланте, тир-на Эргиан?