не принял бессильную ярость и злую горькую тоску за свои, родные. Чуть не растворился в боли и горечи.
— Джиад… — прошептал снова, цепляясь за имя, как за камень на дне. — Я не хотел… Да будь они прокляты с этим зовом!
Благодарность? Какая, к глубинным богам, благодарность? У Джиад даже ненависти к нему не было. Ненавидят равных, а он для жрицы, как… из череды образов Алестар выхватил то, что мог понять. Огромная волна, но не воды, пусть даже мутной, штормовой, а жидкой грязи. Сбивает с ног, несет, залепляя лицо, не давая дышать… Он, его отец, весь Акаланте…
Алестар всхлипнул.
— Джиад, — проговорил упрямо, не слыша собственного голоса. — Нет… Успокойся. Все… будет… Да где же эти лекари, когда они нужны?!
Уже не пытаясь быть осторожным, он схватил девушку за плечи, стиснул их, прижимая к себе всем телом, обвиваясь вокруг хвостом. В виски била боль — чужая или своя, уже неважно — желудок пытался вывернуться наизнанку, да куда там… Джиад, ты что, и не ела ничего эти дни? Убью! Найду того, кто виноват, — и убью. Да только нет здесь других виноватых, кроме меня. Не-ту. Сколько ни ищи.
— Джиад… — прошептал он, утыкаясь губами в макушку, чувствуя, как болезненными спазмами отдаются внутри сухие, без слез, чужие рыдания. — Все будет хорошо… Я…
Что он мог пообещать? Что больше не обидит? Что наизнанку вывернется и хвост узлом завяжет, лишь бы помочь и уберечь? Что… И почему ему должны были верить?
Проклятую дверь наконец-то открыли с той стороны. Невис! Вот уж кстати!
Алестар только глянул бешено, боясь выпустить едва ли что-то понимающую жрицу, — и снова замер, пока вокруг поднималась суматоха.
***
Стыдно. Как же стыдно ей было. Сорвалась, как изнеженная девчонка, устроила такое… И перед кем?!
Джиад сжалась еще сильнее, пытаясь отодвинуться, но рыжий — чтоб ему! — держал крепко, а сил сопротивляться не было. В глазах черно — какие тут силы? Темнота в глазах, тошнота, боль, странная такая, даже не боль, а ломота во всем теле… Она больна? Нет, болен рыжий…
— Да сделайте же что-нибудь! — прорычал принц над её головой. — Ей плохо!
Плохо? Нет, все в порядке. Пусть только дадут отлежаться. Побыть в тишине, одиночестве. Она страж Малкависа, она не может быть слабой, просто не должна. Отдохнет — и все будет хорошо, только отпустите…
К губам прижалось горлышко, в рот сама собой полилась густая горячая жидкость. Как ее… тинкала. Лучше бы вина, тоже горячего. А еще лучше — обычной воды. Холодной воды из черного лесного озера…
— Успокойтесь, ваше высочество, — попросил знакомый голос в темноте, обволакивающей Джиад. — Ничего страшного не происходит.
— Ничего страшного? Ничего?
В голосе рыжего злость мешалась с явным страхом. За кого боится-то? Джиад еще раз попыталась высвободиться, и на этот раз тяжелый скользкий хвост убрался, только плечи так и остались в кольце упрямых чужих рук.
— Да вы посмотрите на неё, Невис! Если это ничего страшного, то я медуза…
Голоса уплывали куда-то, возвращались, Джиад слышала их, словно сквозь стену, уже не стараясь освободиться, послушно глотая горячее и пряное, снова забыв, как оно называется.
— Ваше высочество, ваша избранная… много сил. Неприятно… но естественно, она ведь была… все эти дни. Дорога, переживания, последствия зова, бу-бу-бу…
Знакомые по отдельности слова вместе сливались во что-то непонятное. Джиад глубже вдохнула, мучаясь от того, что воздух какой-то плотный, тяжелый и вроде даже соленый. Ну почему никто не поймет, что с ней все в порядке, просто она устала. И как же стыдно…
Что такое настоящий стыд, стало ясно позже, стоило окончательно прийти в себя. Рыжая зараза… Его высочество твердо вознамерился искупать вину заботой, и Джиад успела даже пожалеть о тех временах, когда они честно ненавидели друг друга. Чувствовать себя немощной и без того унизительно, а принц подчеркивал это каждым словом, каждым перепуганным взглядом в ее сторону! И было жаль мальчишек-целителей, которых рыжий загонял требованиями принести еще тинкалы, сладостей, закусок, поменять это на то, подогреть уже остывшее, добавить одеял и подушек…
Самому Алестару Невис решительно запретил выплывать из комнаты, иначе — можно не сомневаться — хвостатая кара, определенная Джиад за неизвестные, но страшные грехи, сама метнулась бы на кухню и в кладовые, проверить, не осталось ли там чего-нибудь полезного человеку. Успокоился принц, только когда потерявший терпение Невис рявкнул, что больше всего госпоже избранной нужен покой. И тинкала, конечно, так что пусть остается, и немного еды тоже, а вот эти три подноса — убрать к муреньей прародительнице!
Ругающийся Невис — это было так же странно, как заботливый Алестар, так что Джиад разлепила свинцовые веки и подтвердила, что есть уже действительно не хочет и очень благодарна за заботу, но…
— Мы вас сейчас оставим, госпожа избранная, — тут же сменил тон целитель на привычный мягко-терпеливый. — Не беспокойтесь, ваша слабость — это временно, уже к вечеру вам станет гораздо лучше. Если бы его величество не восстанавливал сейчас силы, я бы давно попросил его воспользоваться Сердцем Моря и помочь вам, но, увы…
Невис тяжело вздохнул, и Джиад заметила, как осунулся целитель с их последней встречи. Седые волосы совершенно выцвели и засеребрились, будто в них пропали последние темные нити, морщины углубились, а под глазами залегли темные мешки. Целитель устал. А король болен? Но когда Кариалл приплыл к берегу Акаланте, больным он не выглядел и в седле держался — загляденье. Хотя мало ли что могло случиться за эти дни?
— Передайте отцу, что я молю Троих о его здоровье, — буркнул вмиг присмиревший Алестар. — Я бы сам навестил, но вы же знаете…
— Конечно, тир-на, — мягко подтвердил целитель, — ему сейчас необходим только покой. Как и госпоже Джиад.
— Да понял я, — хмуро отозвался рыжий. — Невис, может, мне пока побыть у себя? Если я… мешаю.
С удивлением на проявляющего подобные чудеса великодушия принца воззрилась не только Джиад, но и целитель. И даже, кажется, малек из клетки.
— Решать госпоже. Если она настаивает на одиночестве, то временно…
— Не надо, — с трудом выдавила Джиад.
Остаться одной хотелось просто смертельно, только эта уступка ничего не решала: ясно ведь, что все равно им придется проводить вместе и ночи, и дни. Целитель и так разрывается между королем и его сыном, не стоит ему добавлять хлопот.
— Вот и хорошо, — с явным облегчением заключил Невис, выплывая и забирая с собой помощников.
— Его величество болен? — как могла ровно спросила Джиад, когда тишина в комнате стала совсем уж неприятной.
— Вулканы, — нехотя откликнулся принц. — Невис говорит, что Старший брат снова пытался проснуться. Их можно усмирить, но это требует сил, а потом чувствуешь себя, как высохшая на солнце медуза. Я, когда тренировался управлять Сердцем Моря…
Его заметно передернуло, даже хвост, расстелившийся по ложу, трепыхнулся.
— Разве это правильно, — осторожно спросила Джиад, — что вулкан просыпается так часто?
— Это совсем не правильно. И странно, вообще-то. Я знаю временные карты вулканов, мы ведем их веками. Старшему брату сейчас совсем не пора, а он вздрагивает во сне все чаще.
Да, рыжий определенно был озабочен. И когда повернулся к Джиад, вильнув хвостом по ложу, в потемневших синих глазах плескалась нешуточная тревога.
— Я знаю, что противен тебе, — начал он, глядя в упор, вздохнул порывисто и продолжил, едва заметно розовея скулами: — Но все-таки прошу — помоги мне быстрее набраться сил. Я нужен отцу! Сейчас Сердце Моря не делится с ним силой, а наоборот, тянет из него. Это временно, конечно, только времени у нас как раз и нет. Я не знаю, что происходит, но мне никто не верит. Никто, понимаешь? Кассия погибла, меня пытались убить, и гарната… Я так и не смог убедить отца, что не пил эту дрянь! Джиад, я не знаю, что творится, но чувствую — идет шторм. Буря, которая грозит всему Акаланте, не только мне! А все ведут себя так, словно ничего не случилось!
Он был прав, если взглянуть на все беспристрастно, а Джиад и так натворила дел, поддавшись чувствам. Тварь из Бездны, сирены, взбесившиеся салту — Алестара пытались убить трижды, самое малое. Только глупо думать, что никто вокруг не видит очевидного, скорее это принца не посвящают в истинный ход дел.
— Ваше высочество, я-то что могу?
Набраться сил? Кое-что в запечатлении Джиад уже понимала, и ход собственных мыслей ей не нравился.
— Нет, — торопливо сказал рыжий, прочитав что-то по её взгляду. — Я не о постели! Это было бы проще всего, но я… понимаю. Просто будь рядом со мной, прошу! Позволь касаться тебя, хоть иногда. Ты не представляешь, как много это значит. Я умирал без тебя, помнишь? А теперь — почти здоров.
Еще бы не помнить, как, надрываясь, тянула уже не от края смерти, а прямиком из-за него. И вытянула — на свою голову. Просто быть рядом? Это не слишком сложно. Прикосновения… Это хуже, намного. Снова окатило стыдом, стоило вспомнить, как рыжий держал её за плечи. Сорвалась! Глупо, позорно, мерзко сорвалась!
— Я еще не попросила прощения за… утреннее, — с трудом выговорила Джиад, старательно не отводя глаз от какого-то незнакомого, горящего надеждой, просьбой и чем-то еще лица принца. — Мне, право, очень неловко…
— Прощения? За что?
Он не понимал. Действительно не понимал, смотрел удивленно, потом глаза едва заметно сузились, но тут же рыжий с подчеркнутым равнодушием пожал плечами:
— Тебе не за что извиняться. Виноват я, это из-за меня ты потеряла столько сил.
И это тоже было правдой. Голова до сих пор временами кружилась, хотелось растереть виски, закрыть глаза и дышать, дышать… Хорошо бы чистым горным воздухом или лесным… Опять! Не будет ни гор, ни леса, долго еще не будет!