Но Ватэ в это время должен был сам собрать все силы, чтобы защитить свои замки в Штурмланде. Были заняты в сражениях и Хорант и Фруотэ, да и другие вассалы Хетеля. Никто не мог сейчас прийти на помощь своему королю.
«Хитер же все-таки этот Гервиг, — признал Хетель. — Сумел выбрать такой благоприятный момент для своего похода. Но все равно зеландцы понятия не имеют, как надо драться. Пусть только подойдут к нашему замку, мои воины научат их бегать».
Не прошло и нескольких дней, как войско зеландцев подошло к замку Хетеля. Юный принц шел вперед, нигде не задерживаясь. Он избегал всяких ненужных схваток и запретил воинам грабить и поджигать селения. Так что с вооруженным до зубов войском он вскоре предстал перед стенами замка, готовый к бою.
«Закройте ворота», — крикнула Хильда. Однако Хетель запретил ей предпринимать какие-либо действия.
«Что ж мы, укроемся, как трусы, в норе? — сказал он. — Нет, лучше в чистом поле покажем зеландцам, как умеют у нас сражаться».
Гервиг использовал все свое преимущество. Он ворвался с войском в замок, прежде чем рыцари страны Хегелингер успели взяться за оружие. Началась кровавая битва воина против воина. Было рассечено множество шлемов и щитов, множество рыцарей погибло в темных уголках замка. Хетель сражался, как это и подобает королю. Когда же он увидел редеющие ряды своих рыцарей, то вызвал Гервига на поединок. Он отражал своим щитом удар за ударом и сам отвечал на них, не раз высекая искры из кольчуги противника. Но очень скоро он понял, что зеландцы отличные воины. Во всяком случае, Гервиг не уступал ему ни в чем. Это, впрочем, только подогревало его волю к победе: ведь для рыцаря нет больше славы, чем повергнуть в прах равного по силе противника.
Гудрун следила за поединком из окна женских покоев замка. Она смогла по достоинству оценить рыцарское искусство обоих королей. В детстве Гудрун часто наблюдала за схватками молодых рыцарей на ристалище. Не раз победители преклоняли перед ней колена в знак того, что сражались в ее честь. А побежденные в это время валялись в пыли и, с трудом встав на ноги, посрамленные, убирались с поля боя.
Однако на этот раз в бою между Хетелем и Гервигом побежденному, как видно, не подняться на ноги. Здесь борьба шла не на жизнь, а на смерть, и Гудрун не знала, какой исход битвы ее более всего страшил: поражение Хетеля или Гервига. Одного она любила, как и подобает любить дочери своего отца. Другого — ценила очень высоко. Ведь это благодаря своей мудрости пришел он сюда в замок. Он знал, как достичь цели и как ему поступать. Он щадил мирных жителей, но с воинами вступал в бой в нужный момент. Да, для нее не было лучше мужчины.
И Гудрун больше на раздумывала. «Прекратите бой, — закричала она, — и снимите шлемы. Уже достаточно было пролито за меня крови. Может быть, мы договоримся по-доброму».
Хетель тотчас же внял ее желанию. И это спасло его. Гордыня короля поставила его на край гибели, поражения и смерти, потому что чем больше сражались противники, тем больше одерживал верх Гервиг, который был моложе короля и сохранил свои силы. И хотя он был близок к победе, заслышав призыв Гудрун, он сразу же прекратил бой. Все рыцари поняли, что сделал он это только из уважения к принцессе. Но увидели они также и то, как утомлен был Хетель. Он не смог даже снять с себя кольчугу. Итак, король хегелингеров готов был мириться с Гервигом. Но не означало ли это признания своего поражения перед всем миром? Гудрун и здесь нашла выход. Она потребовала от Гервига объявить всем, кто он такой, как много рыцарей и князей ему служат, сколько сражений он выиграл, как велика его страна и какие богатства и какое оружие в ней имеются. Гервиг понял смысл просьбы Гудрун. Он не спеша объявил о всех своих достоинствах, стараясь ничего не пропустить.
Хетель же в душе должен был признать, что его гордыня едва не стоила ему жизни. Только мудрость Гудрун и рыцарское поведение Гервига позволили королю избежать поражения. А Гервиг, хотя у него и не было такого количества замков, рыцарей и подневольных крестьян, как у Хетеля, достигал всего, чего хотел, благодаря своему благоразумию и храбрости. Плохо ли это было, хорошо ли, но Хетель вынужден был покориться своей судьбе.
«Я всегда хотел только добра моей дочери, — сказал он, чтобы хоть как-нибудь сохранить свое достоинство. — Если зеландцы хотят ее иметь, пусть возьмут себе».
Гудрун, приблизившись к Гервигу, объявила о своем желании стать его женой. Юноша не отрывал от нее глаз и думал при этом: а ведь игра стоила свеч. Принцесса хороша, как восходящее солнце. И к тому же она куда умнее своего отца. Лучше жены мне не сыскать. Он поклонился Гудрун и поклялся ей в вечной верности.
И был восстановлен мир и отпразднована помолвка. Однако обычай требовал, чтобы Гудрун в течение года оставалась в доме своих родителей. Только после этого могла состояться свадьба. Радостный и в то же время печальный возвратился принц к себе в Зеландию. Радовался он тому, что завоевал прекрасную принцессу, а печалился оттого, что придется ему ждать ее еще целый год.
Весть об удачном сватовстве Гервига дошла вскоре до страны мавров. Разгневался, услышав об этом, король мавров Зигфрид, ибо жених, которого он считал много ниже себя, оказался в этом поединке победителем. Не откладывая, собрал он огромное войско и напал на Зеландию. Воины его грабили и жгли селения, убивая без всякой пощады подданных зеландского короля. Гервигу необходима была помощь, иначе он потерял бы все свое войско и долгие годы не смог бы его восстановить. Поэтому он послал своих гонцов к Хетелю с вестью о том, в каком положении очутился. Гудрун тоже слышала об этом. Она не стала скрывать своего беспокойства о судьбе Гервига и стала просить отца помочь ее жениху.
«Знаешь как выросла бы наша слава и авторитет, если бы ты разгромил могущественного короля мавров!»
Хетель давно уже искал повода восстановить былой блеск своего могущества. Поэтому он не колеблясь поспешил на помощь зеландцам. Его воины были не менее испытаны в боях, чем богатыри Зигфрида. После нескольких ожесточенных сражений остатки вторгшихся войск вынуждены были отступить за стены одной из крепостей. Воины Хегелингера и Зеландии приступили к ее осаде.
Между тем старая норманнская королева Герлинт, сохраняя в тайне свои намерения, задумала отомстить хегелингерам. Она не забыла позора, который испытала от их короля, и послала своих лазутчиков в страну Хетеля. Вскоре те вернулись и сообщили ей о сражениях между Хетелем и Зигфридом из страны мавров. Тогда Герлинт объявила своему сыну, что собрала и вооружила огромное войско. Хартмут, вместе со своим отцом, должны напасть на страну хегелингеров и похитить Гудрун.
Хартмут согласился, хотя и не собирался похищать Гудрун.
Пока погруженные на корабли войска плыли к берегам Хегелингера, юный норманнский князь стоял на носу судна, весь в мечтах о Гудрун. Он не знал еще, как хорошо все придумала и подготовила Герлинт. Она щедро заплатила морякам и штурману с тем, чтобы норманны счастливо достигли цели. Как только войско сошло на берег, нашлись горячие головы, которые ради богатой добычи хотели сразу же атаковать замки Хегелингера. Но Хартмут удержал их. Он не собирался сражаться и попросил трех графов из своей свиты посетить Хильду и попросить у нее руки Гудрун.
На этот раз посланцы короля были хорошо приняты в замке. Им подали вина в дорогих бокалах. По старым обычаям такой почет оказывался лишь желанным гостям. Но стоило им изложить свою просьбу, как Хильда с гневом отклонила сватовство. Тут вышла вперед Гудрун и сказала норманнам: «Передайте вашему господину, что я высоко ценю его настойчивость и оказанную мне честь, но не смогу стать его женой. Я уже обещана Гервигу зеландскому и останусь ему верна».
Графы держали бокалы в руках, но не отпили из них ни глотка.
Потом один из них сказал: «В таком случае я уполномочен заявить, что по прошествии трех дней наш король, могущественный властелин Нормандии, с двадцатью тысячами воинов появится перед стенами этого замка, чтобы начать сражение, как это ему подсказывает рассудок».
Эти высокомерные слова были, конечно же, подсказаны Герлинт. Возмущенная Хильда вскочила со своего трона.
«Так-то цените вы наше гостеприимство? — вскричала она. — Если вы не хотите выпить поданное вино, то вам придется напиться собственной крови». Послы выплеснули вино на землю и ускакали прочь.
Хартмуту не оставалось другого выхода, как сражаться. В противном случае он стал бы посмешищем в глазах собственных вассалов. На третий день он отдал приказ штурмовать королевский замок хегелингеров. Огромными таранами ворота замка были разбиты. Острые копья полетели в защитников крепости, повсюду сея смерть. Однако хегелингеры, хотя их было намного меньше, чем нападающих, сражались как львы. Многие молодые норманнские рыцари в этом первом своем военном походе нашли смерть, сброшенные с высоких стен замка, или погибли под обломками камней, которые летели на них с крепостного вала. И все же Хартмут с отважными богатырями ворвался в зал и захватил в плен Гудрун.
«Вы оскорбили меня, — сказал он принцессе хегелингеров. — И теперь вы в моей власти. Никто не помешает мне перебить всех ваших подданных, но ради вас я готов проявить милость».
Впрочем, Хартмут не мог сдержать своего обещания. Большинство норманнов, воспользовавшись обстановкой, уже начали грабить все, что им попадалось ценного, а кое-кто намеревался поджечь разграбленные помещения замка. Хартмут попытался было помешать этому, но тщетно: грабители не желали слушать его приказов. Со слезами на глазах, почти теряя сознание, Хильда смотрела, как уводят в плен Гудрун и ее свиту, как опустошают страну, как грабят и жгут замок. Женщины Хегелингера оплакивали своих павших мужей, и для их детей наступали еще более тяжелые времена. И матери скорбели о судьбе своих сыновей. Но Хильда знала, что Хетель отомстит за все.
Когда норманны уже вышли в море и их взоры были обращены к дальним берегам, на свои собственные замки, Хартмут решил извиниться перед Гудрун за нерыцарское поведение своих вассалов. Но принцесса хегелингеров повернулась к нему спиной. Она не захотела даже выслушать его. И тогда понял Хартмут, что Гудрун, хотя и оказалась похищенной, не была им завоевана.