Ерохин точно виновен, вот только он ли один?
Молодой человек открыл потайную калитку и вышел за пределы участка, но с холма спускаться не стал. Просто стоял и смотрел на тёмный силуэт церкви с тускло поблёскивавшим на фоне ночного неба куполом. Роща, в которой Илья провёл свои последние минуты, тревожно шумела кронами деревьев и была наполнена такой глубокой, непроглядной чернотой, что Даниил невольно отвернулся.
Сержант с лёгкостью мог подделать нужные документы, и парень из очередной жертвы серийного убийцы превратился в обычного суицидника. К Зубову у Ерохина были претензии из-за машины, фермер не давал проходу Варваре… Брат Марго, наверное, был первым, кого полицейский решил наказать по своему собственному закону, и действовал он, видимо, экспромтом – отсюда дурацкое утопление в бочке.
Всё вроде правильно, всё сходится, и сержант подтвердил подозрения эффектным взмахом топора, но… Почему именно сейчас? Почему против Варвары?
Даниил повздыхал, ощущая в душе редкий дискомфорт, вернулся на участок и прикрыл за собой калитку. Тёмный дом тонул в тишине, и он решил, что девушки уже спят. Поборов искушение заглянуть в подвал и сказать Ерохину пару ласковых, молодой человек прошёл к столу, поставил рядком два стула, которые кто-то поднял, и расположившись на одном, вытянул ноги на другой. Прислонившись спиной к стене, он закрыл глаза и попытался заснуть.
***
– Подъём! – замученно выдавила Марго, с усилием сбрасывая его ноги со стула. – Что у нас на завтрак?
– Этот вопрос явно должен адресоваться не раненому герою. – Даниил устало потёр лицо, потянулся и уселся удобнее. – Как наш узник?
– Притих к утру, – угрюмо сказала школьница. – А лучше бы навсегда. Целую ночь спать не давал, мерзавец! Ну что за бессовестный маньяк пошёл, надо же, какое наплевательское отношение к окружающим…
– Эгоист, – безмятежно зевнув, подтвердил молодой человек. – Варвара Никитична спит ещё?
– У неё сегодня по расписанию проповедь от тёти Клавы. Надин с утра зашла и напомнила об обещанной аудиенции. Варька даже завтрак приготовить не успела, сразу к ним отправилась, чтобы подозрений не вызывать. А то Димка отравлен, Ерохин пропал, она дома отсиживается… Можем подождать немножко, она обычно минут через тридцать возвращается, не выдержав проникновенных речей.
– Нет уж, ждать мы не будем. – Треволнения вечера и ночи теперь давали о себе знать острым чувством голода, и молодой человек подозревал, что колдунья тоже им мучается. – Надо что-нибудь приготовить к её приходу.
– Прости, но с этим у нас напряжёнка. Электричества-то нет, холодильника, соответственно, тоже. Обычно Варька еду хранит в подвале, но с твоим переездом туда провизию решено было спешно перепрятать, а затем и уничтожить.
– Спасибо, что сказала.
– Пожалуйста. Я к тому, что в магазине нас не было уже давно, а тащиться за продовольствием, пока подвал занят, неразумно. Обойдёмся тем, что осталось.
– И это…
Марго жестом фокусника распахнула небольшой настенный шкафчик и продемонстрировала его содержимое: несколько кусочков хлеба, засохший сыр, банку со шпротами и пачку сахара.
– Бывало и хуже, – разочарованно оценил Даниил. – На перекус, конечно, хватит, но на мой субъективный взгляд, терзаться голодом отважные борцы с преступностью не должны. Тем более обед скоро. Сгоняй всё-таки в магазин.
– Почему я? – насупилась школьница.
– Потому что кто-то должен охранять заключённого, и из присутствующих это явно я.
Марго для приличия помялась, взяла из банки из-под кофе несколько купюр, окинула сомнительным взглядом молодого человека, который с усмешкой наблюдал за операцией с тайными вкладами, и, поворчав, направилась к выходу.
– Подожди, дай мне книжку.
– Почитать решил? – не поверила девушка.
– Ту, которая про бесов. Я тебе отдал.
– Там лежит. – Она равнодушно махнула рукой в сторону перевёрнутой мебели и поправилась: – Лежала. Зачем она тебе? В ней ничего интересного, да и отец Фёдор уже вне подозрений. Разве что двойник его…
– Двойник – Ерохин, – спокойно сообщил Даниил, осматривая указанное место. – Я его вчера по голосу узнал.
– Не поняла, – оторопела Марго. – А до этого ты его не слышал, что ли?
– До этого он не говорил при мне о священнике. А вчера сказал: «Отец Фёдор» – и я сразу вспомнил интонацию, с которой мне фальшивый отец представлялся. Поверь, это он. Внешность изменил, конечно, кардинально, но цвет глаз, жесты, мимика… Надо было раньше догадаться, даже не знаю, с чего я так…
– Облажался.
– Ну да, – не стал спорить Даниил. – Просто мы с ним сталкивались только во время каких-то происшествий, и я думал о другом. Ты уверена, что клала её сюда?
– Уверена. – Она подошла к нему, присела на корточки и тоже начала искать. – Читала за столом, а потом на эту полочку положила. Наверное, отлетела куда-нибудь…
– Наверное. Ладно, иди, я сам покопаюсь.
Марго подняла несколько опрокинутых вещей, с неприязнью покосилась на найденный наконец топор и, решив, что порядок тут прекрасно наведут и без неё, вышла на улицу. Даниил продолжил поиски. Почему ему так понадобилась эта книжка, он и сам толком не понимал, однако заняться всё равно больше было нечем, а для обсуждения сложившейся ситуации требовалась Варвара.
Ерохин признаков жизни пока не подавал – то ли спокойно спал, утомившись после ночного бдения, то ли готовил какую-то пакость. В доме стояла мирная, никем не нарушаемая тишина, и молодой человек поневоле начал размышлять о ведьме. Потайной механизм в подвале наверняка не единственный; женщины, на протяжении пары веков обитавшие на Куличках, придумали себе в помощь уйму приспособлений и с лёгкостью терроризировали тёмный люд, только совершенно непонятно – ради чего. Видимо, до революции они имели со своей авантюры приличный доход и подобострастное уважение, то есть фактически руководили селом и окрестными деревнями. Но в советское время от таких мистификаций могли быть одни проблемы, а уж в нынешней России это просто без надобности. Варвара явно не стремится сделать себе имя, не колесит по городам и весям, притворяясь выдающимся экстрасенсом, не мелькает на экране, демонстрируя миру уникальные способности и раздавая наставления на все случаи жизни. Какой-то доход у неё имеется, но вполне ясно, что он довольно скромный и по большей части поставляется просителями в виде провизии – на этом не разгуляешься.
И потом, обман обманом, только ведь есть в ней что-то… Она с лёгкостью предсказывает град, угадывает его мысли и поступки, сводит с ума мужчин… Одной красоты тут маловато.
Даниил вспомнил невозможного цвета глаза, уселся на пол и прислонился спиной к ножке стола; безмятежная тишина вдруг стала напряжённой и давящей. Шаги позади он услышал в последний момент, когда оборачиваться было уже поздно.
– Не думала, что ты здесь.
Подавив желание ринуться в подвал и затаиться там в компании Ерохина, молодой человек глубоко вздохнул и медленно произнёс:
– А где я должен быть?
– Ну не знаю, давно тебя не видела и решила, что ты уже уехал. – Надежда в недоумении замерла перед ним и обвела взглядом разгромленную комнату. – А что тут случилось?
– Генеральная уборка.
– Ясненько. – Она прошлась по кругу и снова вернулась к Даниилу. – А я в церковь иду, дай, думаю, загляну, Марго проведаю. Она дома?
– В магазине. Твоя тётя Варвару скоро отпустит?
– Ну да. У них это ненадолго обычно, сегодня к речке решили прогуляться. Пойдёшь со мной к отцу Фёдору? Он обещал рассказать про символизм в христианстве. Очень познавательно.
– Тётя заставила? – усмехнулся он.
– Семейные узы ещё и не на то толкают. Но вообще-то, мне действительно интересно. Ты, например, знал, что алтарь – это жертвенник и по сути, когда влюблённые стоят перед алтарём…
– Жертвенник? – переспросил Даниил, отчего-то напрягшись, хотя воспоминания, связанные с ним, были довольно приятными.
– Ага. А рыба – вообще один из важнейших символов. Странно, правда?
– Странно, – медленно пробормотал молодой человек, с замиранием сердца присматриваясь к Надежде. Неужели она пытается на что-то намекнуть? Знает, что его арестовали, и поэтому удивилась, увидев здесь? Зачем она вообще пришла? – А ещё что?
– Ещё про крест знаю. Это…
– Про крест все знают.
Надежда машинально дотронулась до серебряного нательного крестика, выпавшего из ворота футболки, и засунула его обратно.
– Больше ничего не вспоминается. Говорю же, интересно. Я и Варьке предложила со мной сходить, но… – Она замялась и стала мучительно подбирать слова.
– Но?
– Тётя Клава про неё говорит: «Богу молится, а служит дьяволу». Это, конечно, неправда, поскольку никому она не молится, но думаю, суть ты уяснил.
Даниил кивнул, хотя на самом деле был очень далёк от того, чтобы что-то уяснить. Робкая, едва осознаваемая догадка пульсировала где-то в висках и никак не могла сформироваться во что-то ощутимое, прекратив его мучения. Надежда повздыхала, глядя на него с затаённой печалью, повертела в руках окаменелый кусочек сыра, оставленный на столе, и задумчиво спросила:
– Как твоё расследование? Продвигается?
Молодой человек вздрогнул от неожиданности и уставился на неё во все глаза.
– Расследование?
– Суицид Ильи, – удивлённо напомнила девушка. – Это всё-таки очередное убийство?
– Пока не знаю, – с облегчением выдохнул он, сообразив, что ни о чём важном ей не известно. Тут же пришло понимание того, что Ерохина не слышно чересчур долго и если он сейчас снова начнёт шуметь, не вовремя заглянувшую свидетельницу тоже придётся засовывать в подвал. – Тебе к Фёдору не пора?
– Уже иду. – Ещё раз вздохнув, она действительно направилась к двери, но у выхода обернулась. – Вот мы сейчас про крест говорили, и я вспомнила… Когда мы с тётей в той роще деревянный крест устанавливали, он несколько раз на землю падал. Вроде ерунда, но согласись, предзнаменование так себе.