Он молчал. Просто сидел, уткнувшись носом мне в затылок.
– Данаг, – сказал он, наконец. – Так меня зовут.
Имя царапнуло по чему-то в памяти, но ничего путного вспомнить я так и не смогла.
– И кто ты?
Он усмехнулся.
– Как быстро всё меняется. Каких-то шстьдесят лет… Кто я? Теперь, наверно, уже никто. Но… – он крепче стиснул мою спину. – Жизнь – колесо. Что было вверху, то станет внизу, а что было внизу – вернётся наверх. Я выберусь отсюда. Если только мне хватит сил. Потому что там, где есть этот проклятый эридиум, сил не может быть много, – он замолчал и погладил меня по затылку. Поймал выбивающиеся из-под маски волосы и провёл пальцами, разбирая их на прядки. – Когда ты пришла, сил не было совсем. Раньше мне приводили… еду. Потом перестали. Я голодал так долго, что всё вокруг застилала тьма. Хорошо, что сменился комендант. У этого, нового, есть свои… интересы. Он согласился вновь кормить меня. Привёл мне нескольких людей, но я так ослаб, что одной крови было мало. Но с теми… на большее я бы не пошёл, даже в таком состоянии. Мне нужна была та, кого я смогу пустить в постель, кто примет мою силу, и не использует во вред. Чтобы потом я сам мог вернуть её, проросшую, назад. И он обещал, что я получу то, что мне нужно, – он провёл ладонью по моей щеке. – Тебя.
Я опустила голову ему на грудь и повторила:
– Сила? Магия крови?
– Да. Её очень мало… Но всё же я бы не хотел, чтобы её получил кто-то вроде тех… Вроде тех, кто обидел тебя, – я вздрогнула от такого, пусть даже самого мягкого напоминания, но его рука бережно погладила мою спину, и я снова расслабилась.
– Данаг, – повторила я, перекатывая имя на языке и пытаясь все-таки что-то вспомнить о нем.
Шестьдесят лет… Он сказал – шестьдесят лет. Неужели он провел здесь шесть десятилетий? Сколько лжи было в его словах? Этого я не знала. Он поморщился.
– Не называй меня так. Никто не должен знать ни имени, ни лица. Это условие коменданта.
– Дан, – я невольно улыбнулась, осознав как интимно звучит это имя рядом с его прежним титулом. – У тебя есть план? Или ты только мечтаешь вырваться отсюда?
– План прост. Мне нужна сила. Всё остальное – потом.
Я вздохнула. Что ж, у нас план был получше, вот только рассчитан он был на троих.
– Тогда возьми мою силу.
Он притянул меня к себе и поцеловал. Не лизнул и не укусил. Это была именно ласка, от которой по спине прокатился жар. А затем всё же вонзил зубы и стал медленно пить, придерживая меня за щёку бережно, будто хрустальный кубок. На сей раз я вспомнила, что должна коснуться его руки, и, оторвав её от себя, сжала изо всех сил.
– Тихо, – прошептал он, зализывая ранку. – Я не причиню тебе вреда, Риа.
Я кивнула.
– Продолжай, – сказала я.
Дан приподнял меня и уложил на постель.
– У нас много времени, – сказал он. – Отдыхай. Ведь ты не уйдёшь до рассвета?
Я покачала головой. Мне и в самом деле хотелось только одного – уснуть.
***
Уже ночью я проснулась от того, что прохладные руки скользили по моему животу, и это было самое приятное пробуждение из тех, что я помнила за последние недели. Я осторожно накрыла пальцы Дана своими и заставила подняться выше. Тихий смешок прозвучал во тьме.
– Ты точно в порядке.
– Просто ты мне снишься, – обе ладони накрыли мою грудь.
– Моя сладкая, – я ощутила мимолётное касание губ у самого уха.
Данаг лежал у меня за спиной, обвив моё тело руками. А я уже была обнажена – как предусмотрительно.
– Меня схватили так неожиданно… – прошептала я, – Дан, нельзя ли, чтобы мне не выворачивали руки и давали время собраться? Я ведь всё равно приду, – я огладила его ладонь. – Я бы и без них пришла, если бы знала, куда.
– Я скажу, – он опустил голову мне на плечо, и в его голосе мне почудилась грусть.
Рука исчезла, и пальцы коснулись расщелины между моих бёдер. Было страшно. Даже несмотря на то, что я знала, чьи руки касаются меня.
– Пожалуйста, – шепнул он и ещё раз коснулся губами моего уха.
– Я знаю… Я стараюсь.
Ему пришлось ласкать меня долго, и мне было стыдно за свой страх, но я всё равно вздрагивала, когда он входил в меня. И даже когда его пальцы скользили по моей груди, мысли о тех, других не оставляли меня. Но когда всё кончилось, я прижалась к нему, и мне снова не хотелось уходить.
– Ты простишь… моё бессилие? – спросил он.
Я пожала плечами и тихо ответила:
– Спи.
Глава 8. Планы
Я сидела на груде камней у самого обрыва в шахту, свесив одну ногу вниз. Это место я обнаружила вчера. По какой-то непонятной для меня причине сюда редко заходили заключённые, а мне здесь понравилось до одури – весь рудник как на ладони, а проклятые кристаллы достаточно далеко, чтобы я не боялась ослабеть. Погода смягчилась. Солнце уже не так жарило по вечерам, но и темнота опускалась раньше. Наступала осень.
Я изучила шахту как свои пять пальцев и теперь знала, что она представляет собой муравейник, устроенный людьми в жерле огромного вулкана. Выход отсюда был один – если только не надеяться, как многие здесь, что бесконечные тоннели наших бараков где-то выходят на поверхность. В это я верила мало. Зато, пытаясь отыскать путь к камере моего вампира, я обнаружила несколько проходов в сам рудник, куда, как я знала теперь, время от времени наведывались отряды шахтёров, чтобы получить лишнюю порцию «нерастаможенного» эридиума. Обычно вылазки за «левой» рудой арестанты осуществляли по выходным, когда рабочий день сокращался с двенадцати часов до восьми. Не брезговал этим и Вепрь, а вот для меня спускаться туда оказалось слишком тяжело. Я могла кое-как перетерпеть минут десять в пещере с рудой, а затем у меня начиналась «эридиумная болезнь», как я её назвала.
Зато здесь, на кромке обрыва, мне было хорошо. В том числе и потому, что сегодня я получила через Анхельма очередную записку от дяди.
«Зачем тебе обвал? – буквы, набросанные обычно убористым почерком Вельда откровенно плясали от ярости, так что я легко могла представить лицо дяди, когда он узнал о моей просьбе. – Бери ноги в руки и уходи! Такое чувство, что тебе понравилось в этой тюрьме!»
Я вздохнула. Препирались мы уже два дня. Вельд считал, что на второй день недели, как и было оговорено, я должна нырнуть в обоз с продовольствием и молча убраться с рудника. Я пыталась объяснить, что у меня ещё остались дела здесь. Говорить, что именно за дела, я не хотела, потому что абсолютно не представляла, как воспримет дядя новость о моём «бесчестии». С одинаковым успехом он мог спустить собак как на носферату и заключённых, так и лично на меня.
– Анхельм, – позвала я и, когда птица появилась рядом, продолжила на понятном ему языке. – Пусть Альдэ не говорит Вельду то, что я сейчас скажу. Это бесполезно. Пусть объяснит ему, что этот обвал очень нужен. Я просто не могу уйти без него.
Анхельм заклекотал, и в его птичьих интонациях я отчётливо ощутила сомнение.
– Да, я знаю, что его нельзя убедить. Потому и прошу.
Сдавшись, Анхельм испустил последнее согласное кудахтанье. А потом ещё два коротких.
– Да. Всё как договорились. С ближайшим обозом. Только… нас будет двое. Пусть имеют в виду.
Сокол наклонил голову, будто ожидая объяснений. Я покачала головой.
– Так надо, и всё.
Анхельм проклекотал ещё раз и поднялся вверх. А я встала и побрела к баракам. Они опостылели мне так, как только может опостылеть что-то на свете. Один вид камеры вызывал у меня тошноту. Что уж говорить о лицах сокамерников? Было немного жаль Шина, тем более, что я обещала забрать его с собой. Но как вытащить отсюда троих, я не представляла.
Так что шла я медленно, оттягивая момент, когда снова окажусь в четырёх стенах, и, к моему удивлению, так и не дошла.
Чья-то рука легла мне на плечо и, обернувшись, я увидела одного из охранников.
– Пошли, – он протянул мне маску.
С тех пор, как я попросила об этом Дана, меня перестали таскать силком. Хотя вежливости у охраны всё равно не прибавилось. Я растерянно натянула на голову кусок ткани и завязала на затылке. Охранник взял меня за локоть и потащил по коридорам. Тщательней обычного я пыталась запомнить дорогу, но она всё равно закончилась внезапно – хлопнувшей за спиной дверью. Тут же мои щёки накрыли прохладные ладони, и я ощутила на губах поцелуй, на который ответила с охотой и нежностью.
– Дан, – отстраняясь, я обняла его и положила голову на плечо, а его руки прошлись по моей спине.
Нужно было поговорить, но я не знала, с чего начать, так что просто решила подарить себе минуту отдыха.
– Можно? – пальцы Данага скользнули к моей шее.
Он всегда спрашивал, хоть и знал, что ответ может быть только один. И всё равно это было приятно – думать о том, что я отдаюсь ему сама.
– Да, – я расслабилась, позволяя ему накрыть мою шею губами и осыпать поцелуями.
Я так привыкла, что почти уже не чувствовала боли, и всегда знала, когда пора подать знак, чтобы не превратиться в тряпку на всю ночь. Всё чаще он и сам угадывал этот момент, да и голод его, как мне кажется, был теперь не таким яростным, как в самом начале. Отстранившись от моей шеи, он приподнял меня и уложил на кровать.
– Можно я сниму маску? – спросила я.
Мы давно не заговаривали об этом, но именно сейчас я хотела видеть его как никогда. Я слишком сильно рисковала ради него, чтобы делать это вслепую.
– Нет, – сквозь ткань он поцеловал меня в лоб и стал неторопливо освобождать от рубашки, тут же осыпая поцелуями грудь.
Всё это дурманило куда сильнее, чем обычный ритуал кровопития, и несмотря на холод, царивший в камере, я постепенно проваливалась в тёплую негу. Закончив с рубашкой, он взялся за штаны, спустил их вниз и коснулся губами чувствительного треугольничка между ног. Он делал это так беззастенчиво, что я начинала завидовать тому, что он может делать со мной всё, почти не оставляя мне возможности для ответных действий.
Его губы ласкали моё тело, выцеловывая непонятные узоры, а пальцы ласкали грудь и проникали между ног, заставляя едва ли не закричать. Всё это не имело никакого отношения ни к сделке, ни к передаче силы, которой он прикрывался, но я давно перестала искать в происходящем смысл. Я ощутила пальцы Дана внутри меня, и теперь мне казалось, что они повсюду, я была распята между ними, и, не обращая внимания на приливающую к лицу кровь, металась между двумя краями наслаждения.