Я вздрогнула. Мешок. Вот что это было. Вонючая тряпка, в которой хранят картофель. Мысль о том, что я буду ходить в этой дряни была… унизительна. И в то же время кто знает, захотела бы я видеть лицо этого озабоченного? Что, если он жирный и уродливый? В глубине души я знала, что это не может быть правдой. Носферату редко бывают старыми или некрасивыми. А это наверняка был носферату – вряд ли комендант стал бы так хлопотать за человека. И всё же мысль об уродстве моего визави позволяла смириться с этим унизительным условием.
– Хорошо, – согласилась я и прикрыла глаза, будто уже готовилась погрузиться во тьму. – Когда начнём?
– Сейчас, – единственное слово прозвучало набатом, подтверждая мои опасения.
– Письмо, – напомнила я.
– Напишешь его утром. Когда я буду знать, что ты не подвела.
Мне оставалось только кивнуть. Я встала, и комендант кликнул стражу. Меня повели по узким коридорам. Я ожидала, что для столь большой шишки меня отмоют и причешут, но этого не произошло. Меня лишь завели в какую-то каморку, где накинули на голову мешок. На сей раз это было не так страшно, потому что я уже знала, что меня ждёт. Руки, как и обещал комендант, остались свободными.
Придерживая меня за плечо, конвоиры двинулись куда-то дальше вниз, через хитросплетение коридоров и лестниц. Я попыталась запомнить направление, но физических возможностей не хватало, потому что мы поворачивали каждые десять метров, а магические силы почти угасли. Наконец передо мной открылась уже знакомая дверь. Пахнуло холодом и сыростью. Меня втолкнули внутрь, и за спиной скрипнули петли.
Я стояла, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать дальше. Никогда ещё я не ощущала себя так неуютно. Ведь даже в полной темноте я привыкла видеть контуры человеческих тел. Даже тела вампиров излучали хоть и небольшое, но тепло. Теперь же я оказалась лишена зрения напрочь. А вот я, видимо, была видна как на ладони, потому что в тишине внезапно прозвучал мужской голос:
– Не волнуйся.
Голос был тихим и довольно мягким. Пожалуй, я могла бы назвать его приятным.
– Подойди ближе, я хочу видеть тебя. Осторожно!
Последнее слово прозвучало слишком поздно, потому что я уже сделала шаг вперёд и едва не свернула себе ногу, обнаружив ступеньку. Проклятый извращенец не сделал ни малейшей попытки мне помочь.
Кое-как справившись с болью, я снова выпрямила спину и замерла, ожидая следующего распоряжения.
– Ещё шаг вперёд. Выйди на свет.
Так всё это время я была в тени? А теперь он будет разглядывать меня со всех сторон… Мои опасения подтверждались одно за другим.
– Сними рубаху.
Я стянула то, что ещё оставалось от этого предмета одежды, и бросила на пол, не слишком заботясь о чистоте. Какое-то время царила тишина. Я обнаружила, что сердце моё бьётся сильней от мыслей о том, как скользит сейчас по моей груди его любопытный взгляд. Это было унизительно, но… Я ведь знала, что он восхищён. Иначе он не выбрал бы меня. И выбор был сделан не зря.
– Сап… – он запнулся, видимо, обнаружив мои босые ноги. Я только крепче сжала зубы, пользуясь тем, что он не видит моего лица. – Штаны.
Штаны легко сползли вниз по моим бедрам, и я сделала шаг вперёд, переступая через них. Чувства начинали обостряться, мозг привыкал к отсутствию зрения. Я услышала его неровное дыхание прямо перед собой, всего в паре шагов. А вот запаха почувствовать никак не могла. Точнее, здесь пахло так же, как и в моей камере – сыростью, плесенью, гнилым тряпьём.
– Приласкай себя.
Я вздрогнула. Инстинктивно потянулась к своей промежности и тут же остановила руку.
– Зачем это?
Секундная тишина, будто он думал.
– Не хочешь?
– Нет.
И снова молчание. Недовольное, как мне показалось.
– Хорошо, – голос моего визави изменился, став холодным и резким. – Знаешь, что требуется от себя?
Я похолодела. Не знаю, было ли это заметно со стороны, но от этих слов я впала в какой-то ступор. Пожалуй, если бы он просто нагнул меня и отымел без разговоров, было бы проще. Я хотела было снова огрызнуться, но сдержалась.
– Да… – голос прозвучал неожиданно хрипло, и мне пришлось прокашляться.
– Ты не боишься?
Я покачала головой, забыв, что он вряд ли сможет разглядеть жест под мешком.
Секундное молчание.
– Подойди сюда, – голос снова стал мягким, даже… нежным? – Два шага. Не споткнись.
Я послушно выполнила приказ.
– Протяни руку. Чуть ниже и правее. Вот так.
Я ощутила под пальцами его холодное бедро и провела ладонью по нему. Это не было приятно. Мой партнёр был холодным как мертвец. Но это было… интимно. Я даже пожалела на миг, что не вижу его. Осязание подсказывало мне, что носферату широкоплеч. Я представила как он обнажённый сидит на тюремной лежанке передо мной. Этот образ прошёлся волной возбуждения по спине и отдался жаром внизу живота. Только теперь я осознала по-настоящему, что мы одни. Что бы ни происходило в этих стенах – не узнает никто, кроме нас. Потому что… Потому что он так же не захочет рассказывать о том, что делал со мной, как и я никому не расскажу о том, что была с ним.
– Теперь нагнись и повернись ко мне спиной. Можешь опереться о постель. Вот так, – он провёл моей рукой влево, будто ненароком задев моими пальцами собственное тело, и приложил ладонь к простыне. Грубой, льняной. Лучше того, на чём спят заключённые, но явно не подходит Древнему. А он был Древним. Я поняла это по холоду его тела. И это было странным. В тех образах, от которых меня едва не выворачивало наизнанку, чужие мужские руки были горячими, потными и жадными. Совсем не такими, как его бережные мимолётные прикосновения. Он будто старался свести их к минимуму, а вот мне, напротив, захотелось пройтись ладонью по его груди и лицу, просто чтобы понять, каков же он. Ведь он мог позволить себе смотреть, а я не видела ничего.
Я перенесла вес на поставленную ладонь. Получилось не совсем так, как ему хотелось, и он несильно подтолкнул моё бедро, чуть разворачивая к себе.
– У тебя мало опыта, – сказал он и, совсем уж неожиданно для себя, я ощутила как проходит волна его холодного дыхания по моей раскрытой щёлочке.
Я промолчала.
Кровь приливала к моим щекам, когда его пальцы скользнули мне между ног. Его губы коснулись моего обнажённого плеча. Затем всё исчезло.
– Давай.
Его пальцы легли мне на бёдра, разводя их в стороны. Хватка была несильной, но по нежной коже прошёлся прохладный ветерок.
– Ты очень красивая, – сказал он, видимо, разглядывая меня.
– В каком месте? – спросила я мрачно.
– Везде, – он будто не заметил сарказма. – Такая гибкая и сильная… Кожа гладкая и бархатистая… Не бледная, но и не смуглая, цвета топлёного молока. Бёдра узкие, но совсем не угловатые. И здесь… – первый раз его пальцы прошлись по контуру моего входа совсем рядом с моими, и я задрожала от смущения и внезапно накатившего возбуждения, – чистая и, наверное, узкая. Не думал, что получу здесь нечто подобное.
Если бы он видел моё лицо, то знал бы, что сейчас моя кожа больше похожа не на топлёное молоко, а на шкурку помидора. Мысль о том, что я раскрыта перед ним вот так – видна вся целиком – сводила с ума.
– Все эльфы красивы, – буркнула я.
– Да… Знаю.
Убеждать он меня не стал. И в самом деле, с чего бы?
– Садись на меня верхом.
Я опешила. Я как-то представляла себе, что меня будут иметь, а не заставят скакать, уничтожая остатки моего достоинства. Хотя какое уж тут достоинство… И разве не я только что хотела ощупать его грудь?
– Хорошо, – повторила я, стараясь говорить спокойно и, развернувшись, села на кровать поверх его бёдер, перекинув одну ногу через его тело.
– Можно? – спросила я неуверенно, опуская руки ему на живот.
– Конечно, – он положил ладонь поверх моей кисти. – Коснись меня, – и, не дожидаясь реакции, сам провёл нашими ладонями по своему чуть впалому животу, мускулистой груди. Заставил меня задеть сосок. Я испугалась, пожалуй, даже сильнее, чем если бы он сам коснулся так меня. – Хочешь поласкать? – спросил он, будто бы издеваясь. Я вспыхнула, но тут же поняла, что это не издёвка. Задержала пальцы на твёрдой бусинке и чуть поиграла с ней большим пальцем.
– Хочу поцеловать, – призналась я. – Но не могу.
Ответа не последовало, да я и не хотела его слышать. Просто торопливо скользнула руками дальше, ощупывая его лицо. Он терпеливо ждал, пока я закончу. Не был он ни толстым, ни уродливым, вот и всё, что я смогла понять. Может, слепые и могут разобрать черты лица, коснувшись его пальцами, но мне это не удалось.
– Мне начинать? – спросила я неловко и услышала в ответ:
– Да. Ты сделаешь всё сама.
Проклятье. Стыд продолжал заливать краской моё скрытое мешком лицо, когда я направила в себя его член. Он был почти сухим, но тут уж я ничего не могла сделать, только размазала вдоль ствола капельку смазки, которую обнаружил на конце. Мой любовник тихонько застонал, когда я делала это, и чуть заметно подался бёдрами вперёд. Я приставила головку его члена к своему входу и попыталась расслабиться. Было стыдно. Я попыталась двигаться быстрее, чтобы сделать всё поскорей, но он как на зло придержал мои бёдра, и вошёл от силы на дюйм. Я закусил губу, чтобы не завыть от стыда.
– Тихо, – его рука легла мне на плечо и осторожно погладила. – Ты так напряжена. Не думай о плохом. Просто вдохни глубоко.
Я послушно вдохнула затхлый воздух всей грудью, но это не помогло. Его руки оказались на моей груди, но они лишь раздражали, прибавляя ощущений и не утихомиривая боль.
– Не трогай, – выдавила я, и руки исчезли, сменившись тянущим ощущением пустоты. Как ни странно, оно отвлекало куда сильней, и я внезапно поняла, что хочу их вернуть.
– Очень медленно опускайся.
– Хорошо, – выдохнула я, радуясь, что он не видит моих красных щёк, и стала спускаться на его член.
Медленно, каждое движение давалось с болью. И то, что в самом конце наградой мне стала волна возбуждения, прокатившаяся по телу, совсем не спасало положения.