Интуиция давно твердила Марте, что с конкурсом не все так хорошо, как пытается казаться. Первые сомнения возникли у нее в тот момент, когда участниц изолировали даже от их охраны. Укрепились они, когда проигравшие девушки начали незаметно уезжать, ни с кем не прощаясь. За годы работы с Виолеттой Марте довелось посмотреть немало реалити-шоу, поэтому кое-что в их сюжетах и правилах она понимала. По ее мнению, прощания должны были представлять собой целые слезливые эпизоды, ведь так делали всегда. Но почему-то не в этот раз.
Однако Марта слишком хорошо знала свою нелюбовь к вампирам, чтобы доверять в подобном вопросе интуиции. Поэтому она обязана была проверить, чтобы не проколоться как днем в конкурсе на болоте. Здесь многое оказывалось не тем, чем выглядело. Быть может, у этого всего тоже есть объяснение?
Почему-то у расщелины не оказалось никакой охраны. Марта долго наблюдала из кустов, просмотрела все глаза, но никого так и не заметила. И когда она сама скользнула в уже давно образовавшуюся брешь, никто ее не остановил. Решили, что больше никто сюда не сунется?
Свет фонаря выхватил из темноты только кучи мусора, когда-то бывшего строительным и отделочным материалом и внутренним убранством. Марта вынула меч из ножен и очень медленно, прислушиваясь к каждому шороху, двинулась вперед по коридору, в котором оказалась.
Башня хранила гробовое молчание. Кроме шороха шагов самой Марты и завывания ветра в разбитых окнах и проломленных стенах, больше ничего не было слышно. Беспрепятственно добравшись до лестницы, Марта принялась подниматься по ней, заглядывая в каждое ответвление и медленно «ощупывая» его лучом фонаря.
На одном из этажей она заметила следы засохшей крови на полу, поэтому решила, что это именно тот этаж, который ей нужен, хотя никаких ужасных звуков не слышала. Вскоре она нашла и решетки, однако за ними не оказалось ни одного вампира – ни низшего, ни высшего – только грязный пол. Комнату в конце коридора она тоже увидела и сразу поняла, что дверь в нее приоткрыта, хотя Виолетта говорила, что та была заперта. Крепче сжав меч в руке, Марта двинулась к комнате, однако та оказалась пуста.
– Что за черт? – пробормотала Марта себе под нос, убирая меч в ножны.
Она вошла в комнату, скользя лучом света по стенам и полу. Комната, как и все остальное, выглядела заброшенной, словно сюда давно никто не заходил, однако что-то в этом заброшенном виде опять было не так, хотя даже дойдя до противоположной от двери стены, Марта все еще не понимала, что именно может быть «не так». Только втянув ноздрями воздух, она наконец смогла это сформулировать для себя: воздух тут все еще хранил следы чьего-то недавнего присутствия. Он пах болью и отчаянием.
Она не успела больше ни о чем подумать: позади нее едва слышно скрипнула дверь и раздался тихий шорох. Марта резко обернулась, машинально снова вытаскивая меч из ножен и понимая, что это бессмысленно, если позади нее низший. Ей просто не успеть отразить удар при таком раскладе.
Однако в горло ей так никто и не вцепился, а за ее спиной обнаружился всего лишь вездесущий Забранский со своей неизменной тростью, в тошнотворно аккуратном костюме и с отвратительной усмешкой на губах.
– Вот верите? Я даже не удивлен, – хмыкнул он, разглядывая Марту цепким взглядом. От него наверняка не укрылись ни ее слишком неприметная одежда, ни дополнительное оружие.
Марта снова убрала меч в ножны, пытаясь сохранить невозмутимый и независимый вид.
– Господин Забранский, – с ехидцей протянула она. – Тоже не спится?
– Ваш топот в закрытой части замка мешает, – кивнул он. – В моем возрасте, знаете ли, люди уже остро реагируют на внешние раздражители. Нашли что-нибудь интересное?
– А должна была?
Забранский развел руками.
– Полагаю, ваша подопечная вас уверяла, что да.
– Забранский, ну когда же вы запомните? Я телохранитель Виолетты Ремешевой. А та девочка, которая здесь якобы что-то видела, не имеет ко мне отношения.
Забранский рассмеялся. Весело и непринужденно, как будто Марта действительно сказала что-то крайне смешное.
– Я не настолько глуп, как вам бы хотелось. У вашей подопечной, которая Виолетта Ремешева, на лице вот такими буквами, – он развел руки в стороны, – было написано, что она видела то же, о чем твердила ее подружка. И я видел ваш предупреждающий взгляд в ее сторону. Вы молодец, не дали ей сделать глупость, поэтому она, в отличие от Аэлиты, не покидает конкурс.
Марта картинно развела руками и пожала плечами, как и после первого конкурса Виолетты.
– Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, – вполне искренне заявила она, а потом поторопилась переменить тему: – Но все же возвращаясь к тому, что заявила Аэлита: это ведь стоило проверить, правда? – она беспардонно посветила ему фонариком прямо в лицо, чтобы лучше видеть реакцию. – Такое ведь не могло примерещиться на пустом месте, как считаете?
На лице Забранского отразилась целая гамма эмоций, но вовсе не тех, на которые рассчитывала Марта. В основном там мелькали разочарование с легким оттенком сочувствия и непременной насмешкой.
– Марта, – он впервые назвал ее по имени и даже доверительно наклонился чуть вперед, убрав тем самым лицо от назойливого света фонарика, – я не верю, что вам не пришла в голову другая мысль, вы слишком умны для этого. Вспомните вид девчонок: расширенные зрачки, излишнее возбуждение, бредовые галлюцинации. Ничего не напоминает?
– Ваше предположение оскорбительно, – холодно отозвалась она. – И для Виолетты, и для меня как для профессионала. Если бы Виолетта употребляла наркотики, я бы об этом знала.
– Боже мой, да мне бы в голову не пришло обвинить в чем-то подобном вашу подопечную! – Забранский примирительно вскинул руки и даже вполне правдоподобно изобразил испуг. – Особенно когда у вас при себе столько оружия. Та часть сада закрыта не потому, что нам было лень убрать ее. Там растут растения, способные вызывать галлюцинации. Чтобы убрать их, нужно было получать отдельное разрешение у чешского правительства. Не забывайте, мы в чужой стране, и замок этот всего лишь сдали нам в аренду. Кто ж знал, что воспитанные девушки нарушат запрет? Если бы здесь проводился какой-то мальчишеский конкурс, мы бы учли этот факт. Хотите, мы еще раз прогуляемся по этой башне, я покажу вам даже те коридоры, которые вы наверняка не нашли, и вы убедитесь, что здесь действительно ничего нет. – Он даже предложил ей свой локоть, как будто приглашал на романтическую прогулку.
Локоть Марта, конечно, проигнорировала, но в целом от предложения отказываться не стала. Вряд ли Забранский стал бы это делать, не будь он уверен в результате, но ей хотелось убедиться во всем собственными глазами.
– Скажите, а Аэлита уже тоже внезапно уехала? – как бы между прочим поинтересовалась она, пока распорядитель показывал ей башню.
– Должно быть, она как раз собирает свои вещи, – кивнул тот, мельком взглянув на часы.
– То есть можно с ней увидеться, проводить ее, пожелать удачи?
На этот раз Забранский молчал долго, медленно шагая рядом с ней. На его лице больше не было насмешки, оно излучало крайнюю серьезность.
– Я понял, что вы хотите сказать, – наконец кивнул он. – И хоть я не имею права говорить вам этого, но вы же не успокоитесь, да? – Он еще больше замедлил шаг, повернув голову в ее сторону.
Марта совсем остановилась и выразительно посмотрела на него, стараясь вложить в этот взгляд все свои эмоции, чтобы было понятно, насколько далеко она готова зайти в поисках ответов на свои вопросы.
– Выбывшие участницы не уезжают домой, – сказал Забранский. – Победительница этого конкурса выйдет замуж за Александра Шереметьева. Но есть еще одна часть конкурса.
– И что же она предполагает? – на лице Марты читались удивление, смешанное с недоверием.
– Я не знаю.
Недоверие исчезло, а удивление переросло в крайнее изумление, даже брови Марты поднялись так высоко, что казалось, будто они вот-вот достигнут линии волос. Она не сдержалась и усмехнулась.
– Бросьте, Забранский, что за чушь вы пытаетесь мне скормить?
– Мне кажется, вы слишком высокого мнения обо мне, – Забранский тоже улыбнулся, и впервые его улыбка выглядела несколько неловкой, хотя он тут же вернул лицу привычное выражение. – Я же не вампир и не принадлежу к клану Шереметьевых. Я всего лишь на них работаю. Я распорядитель этого конкурса, но не его организатор.
Марта какое-то время изучала выражение его лица в полутьме (фонарик она больше на него не направляла), а потом внезапно поинтересовалась с некоторой долей сочувствия в голосе:
– Как вы вообще дошли до жизни такой? Служить вампирам… Надеетесь, что они подарят вам бессмертие?
– Надеюсь, что нет, – фыркнул он. – В чем разница между тем, чтобы работать на людей, и тем, чтобы работать на вампиров? Вы видите эту разницу? Я – нет.
Марта даже немного смутилась. В конце концов, ее выбор профессии тоже многие осуждали, считая, что рисковать собственной жизнью ради никому не нужной богатой наследницы – глупо, того не стоит. Так что с Забранским ее объединяло как минимум то, что они оба могли сыграть в ящик на рабочем месте, но оба брали на себя этот риск вместе с его привилегиями в виде весьма высокой оплаты.
– Я вижу, – все же возразила она тоном, дающим понять, что на этом она предпочитает тему закрыть, не задавая новых вопросов и не уточняя своих ответов.
Осмотр башни они продолжили в молчании. Нигде так и не обнаружилось ничего подозрительного, что Марту отчасти даже немного обрадовало, хоть и не успокоило ее интуицию.
– Что ж, благодарю за сотрудничество, господин Забранский. Теперь я убедилась, что для моей подопечной опасности нет. Смогу спать спокойнее.
– Хотелось бы в это верить, – хмыкнул Забранский, пропуская ее вперед: они как раз подошли к выходу из башни. – Но не могу, – закончил он уже на улице. – Такие, как вы, всегда найдут повод для недоверия и беспокойства, не так ли?