– А я все гадал, что же он соврет, – проворчал Михал, с трудом меняя положение затекшего тела. Когда Голод замолчал, на первый план выступила физическая боль. – Прости, Алекс, но когда я выберусь отсюда, твоему дядюшке не поздоровится.
Алекс только махнул рукой.
– Мы никогда не были особенно близки. – Он сочувственно посмотрел на Михала. – Это ведь закончится, да? Я еще не встречал людей, переживших полуобращение.
Михал только фыркнул. Алекс никогда не был вампиром в идеологическом плане. Наверное, из всего клана Шереметьевых он единственный оставался в какой-то степени человеком. Его не интересовали закулисные игры, и Михал бы даже не удивился, если бы выяснилось, что он понятия не имеет о самом существовании Ватиканских Волков. Впрочем, Бальтазару уже известно о том, кто он на самом деле, а значит, известно и всей верхушке клана. Нет смысла скрывать от Алекса.
– Первый раз это длится сутки, – сказал он. – А вот людей, переживших такое дважды, я тоже не видел, так что понятия не имею, когда это закончится.
Алекс на мгновение нахмурился, а потом понимающе кивнул.
– Тебя уже кусали раньше, конечно, как я не догадался. Послушай, – неуверенно продолжил он, – я ведь могу прекратить твои муки. Тебя укусил высший. Я тоже высший. Я могу дать тебе свою кровь, она закончит трансформацию. Тебе уже все равно не стать человеком. Я могу сделать тебя вампиром. Это… не так уж круто, но с этим можно жить. И причем жить очень долго, – он горько усмехнулся. – По крайней мере, твоя боль уйдет.
– Ну уж нет, – Михал снова попытался сменить положение тела, но облегчения это снова не принесло. Кости словно выкручивали изнутри. – Лучше сдохнуть, чем стать вампиром. Без обид, Алекс. Ты доказал, что можно быть вампиром, не теряя человечности, но для меня это будет равносильно предательству всего, во что я верил и чему посвятил свою жизнь.
– Я понимаю, – Алекс кивнул. – Я просто… не мог не предложить. Мне больно видеть, как ты страдаешь. Могу я сделать для тебя что-нибудь еще?
– Пожалуй, можешь, – медленно произнес Михал. Он не был уверен, что ему это поможет, но тоже не мог не попробовать. Даже если это только усилит его боль, все равно поможет не поддаться слабости и не согласиться на мерзкое существование вампира, если ему станет совсем плохо. – В моей комнате в верхнем ящике стола лежит книга… между ее страниц спрятан нательный крестик. Сможешь принести?
– Сам вряд ли, – Алекс чуть приподнял брови. – Но я знаю, кто мне поможет.
Михал выдавил из себя улыбку, которая теперь напоминала гримасу. Упоминание о Марте снова пробудило в нем Голод. Желание ее крови затопило его с головой.
– Только… не пускай ее… сюда, – пробормотал он прежде, чем снова погрузиться в бесконечный океан боли и жажды крови.
Глава 18
Алекс открыл дверь прежде, чем Марта успела постучать. Они с Виолеттой сразу скользнули внутрь без лишних приветствий. Конечно, Марта предпочла бы прийти одна, без подопечной, но та заявила, что все равно пойдет, поэтому они встретились у входа в башню конкурсанток. Ради такого Виолетта даже смогла заставить себя встать в пять утра.
– Как он? – сразу спросила Марта, когда дверь за ними захлопнулась.
– Почти час совсем спокоен, словно спит, но я пока не освобождал его. Надо посмотреть, останется ли он спокоен в твоем присутствии, – Алекс выразительно посмотрел на ее забинтованное плечо. – Так что заходи осторожно, следи за его реакцией. Если что-то покажется подозрительным, сразу уходи. – Он протянул ей ключи от наручников.
Марта кивнула, спрятала ключи в карман и направилась в ванную комнату. Войдя, она первым делом плотно прикрыла за собой дверь, чтобы им не мешали, а потом посмотрела на Михала. Он все еще сидел на полу, прислонившись спиной к ванне, прикованный к ее ножкам. Пропитавшаяся потом рубашка липла к телу, брюки стали еще более мятыми и грязными, волосы спутались, челка лезла в глаза, но поскольку они были закрыты, она едва ли им мешала.
– Хреново выглядишь, – констатировала Марта, пряча тревогу за резкостью слов и тона. – Я бы дала тебе платок, но, боюсь, он тебе не поможет.
Михал хмыкнул, выдавив из себя кривую улыбку, но глаза так и не открыл.
– Самое время двинуть тебе плечом, – с трудом произнес он, – но, боюсь, этот мелкий паршивец слишком крепко меня приковал.
Марта улыбнулась и осторожно подошла чуть ближе.
– Как ты? – спросила она уже мягче. – Все еще хочешь меня сожрать?
Михал приоткрыл один глаз и осмотрел ее с ног до головы.
– Все еще хочу тебя, но уже не сожрать. Впрочем, – он снова закрыл глаза и тяжело вздохнул, – кому я вру? Единственное мое желание сейчас – залезть в душ. И выспаться. И отрубить голову Бальтазару Шереметьеву. Примерно в таком порядке.
Марта облегченно выдохнула. Теперь она почти не сомневалась, что он в порядке. Подойдя совсем близко, она опустилась рядом с ним на колени и коснулась ладонью его щеки. Длинная щетина, которая уже почти могла считаться короткой бородой, оказалась мягкой наощупь. Ее рука скользнула чуть выше и осторожно убрала волосы со лба, чтобы они не мешали ему.
– Рада видеть, что ты в порядке. Должна признаться, я боялась за тебя, – тихо сказала она.
– Хоть одна приятная новость за это утро, – отозвался он, теперь открывая уже оба глаза и глядя на нее с улыбкой. – Прости, если сделал больно, – он неопределенно кивнул, имея в виду произошедшее в подвале, а затем скользнул взглядом по ее забинтованному плечу и нахмурился, но ничего не сказал.
– Ерунда, – отмахнулась она. – Ты мог порвать меня как Тузик грелку, но не сделал этого. Не представляю, какого самообладания тебе это стоило. Ты спас мне жизнь. Опять. – Она опустила взгляд, снова испытывая прилив стыда. – А я ведь думала, что ты сбежал.
– Неожиданно, – констатировал он. – С чего вдруг такой вывод?
– Бальтазар сказал, что ты внезапно уехал, – она пожала плечами. – А я поверила ему. Опять поверила, представляешь? – Марта горько усмехнулась. – Поэтому решила, что ты просто бросил ме… кхм… все. И сбежал.
– И оставил всю славу тебе? – он вполне правдоподобно изобразил удивление. – Нет уж, с этими тварями поборемся вместе и лавры победителя поделим пополам, ясно?
Она с коротким смешком кивнула, снова погладив его по щеке. А потом не удержалась и легонько коснулась губами уголка его рта. Потом щеки. Скулы. И снова вернулась к губам, но на этот раз уже с более серьезными намерениями, одновременно зарываясь пальцами в немного влажные волосы на его затылке. Михал не стал ее останавливать, возможно, впервые в жизни позволяя женщине доминировать как минимум в поцелуе. Правда, виной тому по большей части были привязанные к ванной руки.
– Еще немного, и мое желание принять душ отодвинется на второе место, – заметил он, спустя несколько долгих секунд. – А за дверью, как я понимаю, детки?
– Увы, да, – выдохнула Марта, а потом немного отстранилась и полезла рукой в карман. – У меня есть кое-что для тебя. Алекс сказал, что ты о нем просил.
Она достала небольшой крестик на цепочке, а потом, внимательно следя за его лицом, застегнула цепочку у него на шее. Алекс предупреждал, что если на его лице отразится недовольство, значит, процесс полуобращения еще не завершен. Однако вместо этого на нем появилось что-то похожее на облегчение. Словно какой-то маленький кусочек его механизма неожиданно встал на место, позволив всему остальному работать лучше. Правильнее.
– Спасибо, – поблагодарил он, как будто даже немного смутившись.
Марте очень хотелось спросить, неужели действительно это для него так важно. Он совершенно не вязался в ее голове с религией, хотя название его отряда, наверное, должно бы было заранее снять все ее сомнения. Ватикан никогда не связывался с атеистами. Однако потом она решила, что спросит его об этом в другой раз. А сейчас просто достала из того же кармана ключи и освободила его.
– Это надо обработать, – болезненно нахмурившись, заметила она, осторожно беря его руку в свою и разглядывая посиневшие, распухшие и местами кровоточащие запястья.
– Пожалуй, я даже не стану изображать из себя героя и возражать, делая вид, что меня это ни капли не волнует, – поморщился Михал. – Болит адски. Правда, у меня два условия.
– Каких?
– Первое: это сделаешь ты, за доктором мы не пойдем, будет сложно объяснить ему характер моих ранений, не выставив тебя сексуальной извращенкой. И второе: в процессе расскажешь мне, что произошло за эти сутки. Был ли конкурс? Как Виолетта? Что вообще происходит в замке? Мне кажется, я многое пропустил.
– Думаю, я справлюсь, – сдержанно отозвалась Марта, немного отодвигаясь от него. Он уже перешел в режим спасения мира, чем напомнил ей, что она вообще-то тоже должна думать именно об этом. Ей даже стало немного неловко за свое поведение минутой раньше. В конце концов, все эти телячьи нежности не для таких, как они. Для них запал битвы и приступы страсти после нее. Поэтому когда она продолжила, ее голос уже звучал совсем по-деловому: – Алекс и Виолетта ждут нас. Как раз все и обсудим: и что было, и что будем дальше делать. Потом сможешь принять душ. Насчет выспаться – не обещаю. Времени мало.
– Жестокая женщина, – притворно проворчал Михал, поднимаясь на ноги и вдруг понимая, что мечтал об этом несколько последних часов. Втайне он ожидал, что после окончания действия яда будет чувствовать себя гораздо хуже, чем двадцать лет назад после инициации, но ничего подобного не произошло. Все же полуобращение тогда замедлило время для него, как для вампиров, и сейчас ему было не намного больше тридцати пяти. – Но хотя бы поцелуешь еще раз?
– Размечтался, – хмыкнула Марта, дернув плечом и поворачиваясь к выходу. Ей показалось, что он над ней издевается, почувствовав свою власть. Допустить подобное она не могла.
– Папа всегда говорил, что я мечтатель, – усмехнулся он, взял ее за плечо, развернул лицом к себе и прежде, чем она успела что-то сказать, снова коснулся ее губ в требовательном поцелуе, давая понять, что не позволит прекратить слишком быстро.