– Романовская, хватит. Жду вас на индивидуальной тренировке в шесть вечера на малом плацу.
Спорить не стала.
Не при всех!
Отправилась в раздевалку, где приняла душ и переоделась во взятую с собой сменку. Как ни странно, но настроение вдруг само собой улучшилось. Так что выходила я в школьные коридоры с улыбкой, при полном параде, и даже губы накрасить успела. Правда, привычную юбочку в разлёт сегодня заменили леггинсы и туника.
А дальше…
Дальше была химия. И моя несданная лабораторная. И это я сейчас не об уроке. Первого урока сегодня вообще не было. Но я решила, наконец, взяться за исполнение пунктов из своего списка. Можно считать, что с пробежками дело начато. Чем бег по лесу вместе с белым волком не пробежка? Вечером обязательно ещё займусь. И платье надо купить. Не сегодня, так завтра. Тем более что с кем пойти – определилась. По поводу шестого пункта тоже, кажется, всё обстояло не так уж и плохо. А чудо… Над этим потом подумаю. Сперва закончу с не поддающимися моему мозгу формулами, которые я старательно выводила на листе бумаги посреди пустого кабинета. Потом, после теории предполагалась практика. С ней у меня всё ещё хуже обстояло. Но если уж позориться, так сперва в одиночестве, уж потом прилюдно. Так оставался хотя бы малюсенький шанс, что учту все свои ошибки и не облажаюсь по полной программе.
В принципе, я не особо и облажалась.
Лаборатория уцелела, а это уже несомненный плюс!
Только какой-то подозрительно едкий дымок пошёл из колбы после того, как я смешала все теоретически нужные растворы. А стоило вдохнуть воздух…
– Апчхи!
И стремительно накрывающая разум темнота.
А в себя я пришла уже в клинике клана белых волков. Голубой потолок, детский яркий рисунок на стенах. Зелёный линолеум. В общем, ничего нового. Не впервой здесь.
– Очнулась? – раздался от входа мягкий голос знакомого педиатра, а затем она подошла к моей постели. – Отлично. Как себя чувствуешь? – взяла меня за запястье и принялась считать пульс, глядя на наручные часы.
– Как будто я опять накосячила, и совсем скоро мне за это влетит, – произнесла, немного поразмыслив над грядущей реальностью.
Если учесть, что последним моим воспоминанием было не совсем одобренное исследование по химии, то всё вполне закономерно. В смысле, что мне хана.
– И как тебя ещё не отстранили от занятий по химии? – вздохнула женщина. – Не отвечай. Риторический вопрос, – тут же махнула рукой. – Повезло тебе на самом деле, что мимо кабинета проходил Снежный. Он тебя и откачал. А то бы вместо этой палаты, ты лежала в морге. Хладным трупиком.
– К-кто? – ужаснулась, резко поднимаясь с места. – Мне точно влетит, – простонала, откидываясь обратно на подушку, размышляя о своём незавидном будущем. – А можно сделать вид, что я в коме? Хотя бы на пару деньков? Я успею план побега составить. И может даже осуществить.
Ответом мне стал короткий смешок.
– Раньше же не прибили. И сейчас не прибьют. Но прекращай уже травмироваться хотя бы до Нового года. А то придётся поселить тебя здесь, без права покидать клинику, – пригрозила педиатр.
– А если меня тут оставить, посетителей ко мне тоже не пустят? – воодушевилась.
Маме с папой я и по телефону позвонить могу.
– Увы, – развела она руками. – Альф уже оповестили, родителей тоже, так что жди в скором времени гостей. Ждать, к слову, можешь у себя дома, – направилась на выход.
– То есть, я свободна? – уточнила недоверчиво.
– Токсины вывели. Ты полностью здорова. Не вижу смысла держать тебя здесь. Ах да, Снежный велел передать, что ваши сегодняшние тренировки отменяются. Отдыхай.
– А больше ничего не просил передать? Ну там, к примеру: «Если она не сдохнет, сам добью…», не?
– Мне он точно ничего такого не сообщал, – улыбнулась женщина ободряюще. – Да и кто ему позволит-то? Так что не волнуйся за это, – наконец, ушла.
Тётя доктор фигни не скажет, так что внутренне расслабилась, принявшись быстренько собираться. А оказавшись за пределами дверей больнички, с пару секунд выбирала направление. И выбрала не в пользу своего клана. В город я решила отправиться. За платьем! Ибо шопинг – моя личная стрессотерапия. Да и безопаснее оно как-то, вдали ото всех, кто жаждет расправы надо мной за свершённый проступок. Глядишь, к вечеру подуспокоятся.
Хотя маме я всё равно позвонила.
– Со мной всё хорошо, честно. Но я домой попозже приду, ладно? – выдала ей, как есть.
Она бы давно была рядом со мной, но повезло в том, что она находилась не в предалах посёлка, банально не успела добраться. Я быстро в себя пришла.
– Что значит позже? Ты куда собралась? И вообще, я уже еду домой. Скоро буду. Не смей никуда сбегать, поняла меня?
– Я и не сбегаю, – противопоставила. – Если бы сбегала, стала бы тебя предупреждать? И домой возвращаться?
– Ты мне голову-то не дури, не сбегает она. Или думаешь, отец к вечеру подуспокоится? Или я? Ты чем вообще думала, когда без спроса лезла в шкаф с химикатами? В общем, сидишь дома и никуда не уходишь. И только попробуй ослушаться!
– О том, что мне зачёт сдать надо, о том и думала, – отозвалась мрачно. – И не пойду я домой, сказала же!
– Я тебя выпорю тогда уже точно. Я тоже всё сказала. Восемнадцать лет, а ума, как у десятилетней. Да у десятилетней и то больше! – сорвалась мама, хотя явно очень старалась сдержаться.
Где-то здесь мне стоило просто согласиться.
Но…
– Ну, ладно. Сделаю, как ты сказала. И дальше что? Вам с отцом станет легче? Когда отругаете. Или может мне всю жизнь около вас сидеть? Несомненно это решит все мои проблемы с тем, что я бестолковая и ни черта у меня в этой жизни не получается! – окончательно психанула.
– Мне станет легче, когда ты перестанешь говорить глупости, Карина. И ещё легче, когда я увижу свою дочь целой и невредимой. Все нервы выпила за последние месяцы. Дома жди, сказала. Всё.
Ответом ей послужило… рычание. Хотя она его всё равно не услышала. Отключилась. Ровно в ту секунду, когда телефон в моей руке с треском смялся пополам.
А ещё дико захотелось куда-нибудь подальше. Точно не в город. В лес. Где нет никого. Свобода. И шальной ветер, подхватывающий стремительный шаг, а потом и бег… Он обнимал, дарил лёгким больше кислорода. И я вдыхала глубоко-глубоко, полной грудью, наслаждаясь его шёпотом, ощущением морозной свежести скрипящего под лапами снега, щебетанием птиц, прячущихся на ветках, высоко-высоко… И он. Белоснежный, как тот же снег. Сильный и быстрый, как ветер. С глазами цвета самой первой весенней травы. При взгляде в них, холод отступил. Простое щебетание птиц стало настоящей музыкой. А запах… запах был знаком, но мне никак не удавалось за него зацепиться. Казалось бы, ещё чуть-чуть и пойму, кому принадлежит столь дивный аромат. Но тот снова и снова ускользал от меня. Это начинало злить. Как и тот факт, что несмотря на всю близость, волк не подпускал к себе. Помимо тяги, в нём ощущалась агрессия по отношению ко мне. А я не понимала её причин. Ведь Он – моя пара. Тот, кто предназначен судьбой. Но почему же Он тогда не желает этого признавать? При этом не уходит. Продолжает кружить рядом, наблюдая за мной, следя, неотступно следуя на расстоянии, не подпуская других волков ко мне ближе, чем на сотню шагов. То, что и другие учуяли новую волчицу, я всей своей сутью ощущала. Как и слышала их приветственный вой, тяжёлую поступь, что нетерпеливо кружила вокруг нас на расстоянии. И не то, чтоб мне действительно хотелось к ним самой приблизиться, но и терпеть такое форменное издевательство тоже надоело!
Недовольно рыкнув, я бросилась в сторону, к другим волкам. Вот только и трёх прыжков сделать не смогла. Придавило огромной тушей так, что не выбраться, сколько ни бейся. Чужие зубы сомкнулись на холке в предупреждении. Им же стало и продолжительное рычание. Но я не сдалась. Рыкнула в ответ столь же недовольно. Чтоб отпустил. Или уже присвоил. Зубы белого волка сжались крепче, царапая нежную кожу. И снова я зарычала, изворачиваясь в попытке освободиться. И ведь почти получилось. Я смогла вырваться и даже отбежать подальше. И не сразу поняла, что кое-кто просто позволил этому случиться. Играл со мной, как кошка с мышкой. Лишь когда снова настиг, на этот раз не просто прикусывая, а кусая по-настоящему и отмечая, осознала, что белый волк просто выжидал.
И всё. Окружающее просто стёрлось. Не стало никаких других волков. Даже шёпот ветра и щебетание птиц пропало для меня. Остался только громадный белоснежный зверь. Который… бессовестно свалил! Оставив скулить и выть от одиночества. Очень-очень долго. Ведь так и не удалось найти его, сколько ни плутала по лесной кромке. Даже после того, как стемнело.
А домой я всё-таки вернулась…
Прямо в таком виде. С непонятно чьей меткой. В обличье волчицы. Так и не обернулась. Уткнулась мордашкой в ноги мамы. И пусть ругает. Заслужила.
Ругать не стала. Только вздохнула и уселась рядом, принявшись ласково поглаживать между ушей.
– Всё, теперь мы ещё пять лет тебя уже в человеческом облике не увидим?
Мысль показалась заманчивой. Тогда ведь не придётся идти на занятия. Пересдавать грёбанную химию. Нагоняй от Снежного, директора и химички получать. Да и платье на новогодний бал тоже уже не нужно будет. Как и тренировать выносливость. Носись себе по лесу туда-сюда.
Никаких проблем!
Вот только…
– Ты прости меня, мам. Не знаю, почему так разозлилась и сорвалась. Я не хотела тебе грубить, – окончательно расклеилась, обнимая родительницу уже обеими руками.
Всё же в зверином обличье я ничего такого бы сказать ей не сумела. А стоило.
Мама вновь вздохнула.
– И ты. Я слишком перенервничала. Но зато ты наконец обернулась, – хмыкнула, крепко сжимая меня в ответных объятиях. – Надо было раньше тебя отравить и поругать!
– Знать бы, в чём вся соль кроется, ага, – фыркнула насмешливо, откидывая спутавшиеся волосы набок.
– Сдаётся мне дело не только в этом всём, да? – провела пальцем по следу от укуса. – Отец будет вне себя от ярости, – в очередной раз тяжело вздохнула.