Медленно, он встретился со мной взглядом.
– Ты говорил, что мне нужно вести себя так, будто я лучше остальных людей. А что насчет тебя?
Он растерянно заморгал, глядя на меня.
Я хотела было положить руку ему на плечо, но она прошла насквозь.
– Да, не найдя тебя, я испугалась и разозлилась. Но ты – божок, Ристриэль. И ты действительно не нарушил своей клятвы.
Он молчал.
Решив говорить без обиняков, я спросила:
– Разве ты не осознаешь собственной ценности?
Его губы приоткрылись, словно для ответа, но с них не слетело ни звука. Он заглянул мне в глаза с почти детским выражением на лице, и у меня защемило в груди: где же его держали все это время? Какие пытки способны убедить могущественное существо в том, что он не достоин зваться божеством? Ибо то, как Ристриэль разговаривал, двигался, менял формы, давало понять, что он не осознает собственного величия. Даже смертные не заслуживают мысли, будто они недостойны каждого своего вздоха, и уж тем более не небесное существо.
Я видела Яра и Шу во дворце Солнца. Вряд ли они были тюремщиками.
Ристриэль по-прежнему не отвечал, и я задала новый вопрос, порожденной затаенной тревогой:
– Солнце тебя знает?
Солнце не знал и половины собственных слуг, так с чего бы в Его памяти запечатлелся Ристриэль?
Тот отвел взгляд и начал приобретать лошадиный облик.
– Ристриэль, со мной ты в безопасности, – возможно, его собственные слова, обращенные к нему, вызовут у него доверие ко мне.
Он стал превращаться обратно в духа в человеческом обличье.
– Да.
Я внимательно заглянула ему в глаза.
– Ты умеешь лгать, Ристриэль?
Он удивленно отпрянул, и румянец окрасил его черты, отчего он почти казался осязаемым.
– Я никогда вам не лгал, Церис.
– Тогда скажи, ты способен мне навредить?
Он покачал головой.
– Никогда. Вы были… добры ко мне.
Эти простые слова сразили меня, как метко брошенный камень.
– Ты скажешь мне, откуда сбежал?
Он стиснул челюсть.
Мои кулаки на миг сжались на ремнях сумок, затем расслабились.
– Я тебе верю. И я тоже не причиню тебе вред.
Он взглянул на яркий шар в небе.
– Ты нужна Ему.
Пусть его глубокие, бездонные черные глаза напоминали детские, в сказанной им фразе не было невинности. Мы оба понимали, о какого рода «нужде» идет речь.
– Сейчас это не имеет значения, – я встала и поправила сумки, плечи поникли под их тяжестью. – Сейчас я хочу дойти до Недайи и чтобы туда меня отвел ты.
Он тоже встал, изучая мое лицо.
– Вы не похоже на большинство смертных женщин, Церис.
– Мне говорили, что я не вполне смертная. И хватит обращаться ко мне на «вы».
Его губы изогнулись в полуулыбке – в красивом выражении, которое подчеркнуло тяжесть разговора.
– Ты была бы другой даже без звездного света в волосах. Ты не боишься так, как полагается, – он посмотрел на запад. – Хотя порой безопаснее бояться.
Я прикусила губу.
– А ты боишься, Ристриэль?
– Да. Но я свободен, а свобода стоит страха, – он вновь повернулся ко мне и протянул руку. – Мы успеем сегодня пройти часть пути. Мы найдем твой род. Клянусь.
Я потянулась к его руке, отчаянно желая ее коснуться; увы, пальцы прошли насквозь, вызывая чувство отстраненности и прохлады. Ристриэль показал, куда следует идти, и когда мы пустились в путь, я спросила:
– Нам попадется какой-нибудь луг?
Он немного помолчал.
– Я могу провести нас через один, если хочешь.
– Будь добр, – его слова о свободе запали мне в душу. – Что-то нестерпимо захотелось пробежаться.
Глава 12
На поле мы вышли ближе к вечеру. Я сбросила сумки наземь, подобрала платье и помчалась по молодой траве и маленьким фиолетовым цветам, перебирая ногами настолько быстро, насколько получалось. Я уже бегала недавно – от разбойников, но сейчас бежала совсем по-другому. Не в ужасе и отчаянии, а свободно и умиротворяюще. Эта пробежка вырвала меня из глубин уныния и отбросила на семьсот десять лет назад, в детство, когда я носилась по деревне и лазала по деревьям, не омраченная никакими заботами. Я почти слышала голос матери, кричащей мне вслед, что я веду себя неподобающе девочке и вдруг меня увидят родители Кана?
И пусть воспоминания о матушке было не вполне счастливыми, я по ней затосковала. В голове вновь всплыли мучившие меня вопросы, оставшиеся без ответов. Сумела ли матушка в конце концов обрести счастье в жизни? А сестры вышли замуж? Сколько у меня было племянниц и племянников? А Кан… запомнил ли он меня так, как я мечтала?
Однако чтобы обо всем этом узнать, придется ждать смерти. Но даже тогда, окажемся ли мы в одном и том же загробном мире?
Я остановилась посреди поля, переводя дыхание; вопросов в голове становилось все больше. Нужно просто надеяться на лучшее, упрекнула себя я. Нужно стараться изо всех сил. А при необходимости торговаться с самими богами. Мне не отменить случившегося. Солнце ясно дал это понять.
– Все хорошо? – неподалеку в воздухе завис Ристриэль. Он стоял под ярким светом, и сквозь его торс виднелась линия леса.
Выпрямившись, я заправила выбившиеся пряди волос за уши. Затем улыбнулась.
– Все будет хорошо.
Он оглянулся на мои сумки, едва выглядывающие из травы на другом конце поля.
– Что для тебя лучшее?
Я смутилась.
– Ох, ты услышал? – возможно, у божков безупречный слух. – Я думала о своей семье. О тех, кого оставила, когда вызвалась в звездные матери. Теперь они все мертвы.
Он кивнул с мрачным видом.
– Мне жаль.
– Спасибо, – я откинулась назад, разминая спину. – Но много времени минуло. – Для них больше, чем для меня. – Я надеюсь найти в Недайе потомков сестры. В семьях истории передаются из поколения в поколение: возможно, они расскажут о родных, с которыми мне так и не довелось встретиться. В каком-то смысле эти истории и мои тоже, и я войду в их вышивку, и все вновь станет на свои места. – Я рассмеялась, хотя в словах моих не было ничего смешного. На самом деле они причиняли боль. – По крайней мере, таков план.
– Смертные всегда питали слабость к историям, – заметил Ристриэль.
– Ну разумеется, – развернувшись, я побрела обратно к своим вещам. – Мы живем недостаточно долго, чтобы помнить, кто мы без них.
Ристриэль следовал за мной по пятам.
– Какие у тебя истории, Церис?
Мой шаг замедлился. Он интересовался не той самой историей, которая привлекла ко мне столько внимания. Не той, которая сделала меня «особенной». Эту историю он уже знал. Распознал ее, едва меня увидев.
Странным и даже немного тревожным образом мне потребовалось время, чтобы вспомнить о той Церис, которой я была раньше, до смерти звезды. Словно и для меня прошло несколько столетий, а я была старухой, которая с трудом вспоминала юность.
– Мне нравилось играть в лесу, – наконец сказала я, оборачиваясь к Ристриэлю. Он стоял чуть ниже по склону, поэтому я смотрела на него сверху вниз. – Нравилось притворяться волком или феей и скакать повсюду, как дикарка. Матушка ужасно злилась.
Он улыбнулся, и я продолжала:
– Мне нравились забавы. Розыгрыши. Подготовка даже больше, чем кульминация. Я часто втягивала в шалости сестру. Одной совсем не так интересно. Я меняла местами соседских коров или добавляла в кашу перец… Однажды я перетаскала целую поленницу дров на другую сторону дома моего суженого.
Ристриэль выглядел впечатленным.
– Похоже, пришлось много потрудиться.
– Уж заноз-то точно пришлось вытащить немало.
Ристриэль продолжил идти, вид у него стал задумчивый.
– В юности я был таким же.
Я рассмеялась.
– Водил дойных коров по деревне посреди ночи?
Выражение на его лице стало смущенным.
– К сожалению… не столь безвредным.
Я смотрела на него, воображение рисовало различные шалости, которые способно вытворить божество. Может, так он заработал свою репутацию обманщика?
– В самом деле?
Судя по языку тела, он не хотел вдаваться в подробности, а я не хотела на него давить. И все же он сам сдался:
– Ты знала, что у Матушки-Земли раньше были кольца?
– Кольца? – я взглянула на золотое украшение у себя на пальце.
Он покачал головой.
– Не такие. В небе, – он поднял подбородок, окидывая взглядом бело-голубое пространство. – Кольца, идущие по небосводу, – круги пыли, освещавшие Землю.
Я попыталась представить нечто подобное.
– И ты… – я замолчала, не сумев закончить.
Он лишь пожал плечами и явно начал вновь замыкаться в себе.
– Но! – я обошла валун, веселый дух стремительно таял. – Я больше не такая. Повзрослела. Подозреваю, и ты больше не тот, кем был прежде.
– Неужели твоя радость так сильно изменилась?
Я почти добралась до своих вещей, однако от вопроса застыла на месте.
– Что?
– Твоя радость, – он встал рядом со мной, сцепив руки за спиной, глаза бездонные и любопытные. – Разве не ради этого живут все смертные – все существа? Не это приносит больше всего счастья? – он возвел глаза к небу. – Она все изменила? Или Он?
Я открыла рот и почти сразу закрыла. Задумалась. С кем-нибудь иным молчание могло стать неловким. Однако Ристриэль ждал терпеливо, разглядывая пейзаж вокруг, пока я приводила в порядок мысли.
– Сурриль действительно многое изменила, – сказала наконец я. – Она стала моей радостью. Мне не довелось подержать ее на руках, но она для меня важнее всего на свете. И без Него я потеряю и ее. Что же до прочего… я постоянно в спешке и не успела осмыслить все изменения в себе. Пока с трудом удается разобраться в изменениях в окружающем мире. Понимаешь?
Он кивнул. Я склонила голову.
– Что приносит радость тебе, Ристриэль?
Уголок его рта приподнялся.
– Я тоже все еще пытаюсь понять. Однако благодаря тебе мне есть над чем подумать.
– Правда? – я занялась сумками: подняла, перекинула через плечи крест-накрест. Затем вновь повернулась к Ристриэлю: – Мне нужны палки для…