Их было так много, что не удавалось найти лазейку.
Меня заметил какой-то божок и бросился навстречу. Подавив крик, я побежала в противоположном направлении, пока он не позвал:
– Церис!
Я развернулась, и тут в меня врезался Ристриэль, обхватывая руками и крепко прижимая к себе. Мы упали, но прежде чем коснуться Земли, застыли в воздухе.
Вдруг все изменилось.
Трава зашевелилась от дюжины дуновений ветра. Небо посветлело и потемнело, окрасилось в разные цвета и почернело. Все произошло слишком быстро, неестественно. Тени и лица вокруг искажались, расплываясь, или полностью пропали, сменяясь другими, которые сжались и исчезли. Солнце понеслось по небу огненной полосой, вновь и вновь, пока поле не залил полуденный свет, битва не закончилась и все не стихло.
Я упала на Землю, ошеломленная и сбитая с толку. Бесплотный Ристриэль нависал надо мной, заглядывая в глаза безумным взглядом.
Все еще тяжело дыша после бега, я глядела на него в ответ, в голове роилась масса вопросов. Его призрачный нос завис совсем рядом с моим. Грудь вздымалась, как у всякого смертного, даже без плотных легких, крови и костей. Будь его волосы осязаемы, они касались бы моего лба. А глаза… были широко распахнутые и дикие, темнее свежих чернил и прозрачные, как облака.
Что произошло? Куда делись остальные божества? Почему вдруг настал полдень?
Ристриэль прошептал:
– Оно… твое.
Потребовалось время, чтобы до меня дошел его голос; чтобы он сам обрел смысл и я вновь почувствовала себя собой, а мир – целостным.
– Что ты сделал? – спросила я.
Он отстранился, сжавшись, по-прежнему пристально глядя на меня, его эмоции вполне отражали мои собственные. На мгновение его фигура исказилась, словно собираясь трансформироваться, однако он вновь вернул себе человеческий облик. Я вдруг заметила, что ногти у меня стали длиннее, волосы теперь доходили до бедер. Трава подо мной была высохшей и скрюченной, будто ее обдали огнем. Стебли пшеницы неподалеку доставали мне до плеч, в то время как остальная часть поля не изменилась.
– Церис, – осторожно заговорил Ристриэль, – сколько времени прошло с тех пор, как Солнце зажег твой факел?
Я села, чтобы голова не закружилась сильнее.
– Семьсот лет.
Он подумал, затем кивнул так, будто и сам знал. И вновь его фигура исказилась и через мгновение вернулась к человеческой форме, хотя он был настолько прозрачным, что почти растерял все краски. Затем Ристриэль без усилий встал и направился к холму, на который указывал ранее: шаги бесшумные, походка тяжелая, как у старика.
Я поспешила за ним и попыталась схватить за плечо, но рука прошла насквозь.
– Что случилось? Ристриэль, что ты сделал?
Его лицо расплылось.
– Я сделал необходимое, чтобы спастись, – он замолчал, словно запыхавшись, однако Ристриэль никогда не выказывал признаков смертной усталости. – Теперь все кончено, – он встретился со мной взглядом. – Я не мог допустить, чтобы они тебе навредили.
Я осмотрела его в поисках травм, ибо сражался он, а не я. Однако, если он и пострадал, то раны были скрыты от глаз. Случившееся явно его потрясло. Как и меня.
Ответ меня не удовлетворил. Я хотела знать, что именно произошло на том поле. Что произошло со мной, с нами.
Но он заговорил раньше меня.
– Церис, спой, пожалуйста.
Мимо проскользнул ветерок, подхватывая вопрос, заданный таким печальным тоном, что мое раздражение обернулось в густой сироп.
Я проглотила его, перевела дыхание и начала петь колыбельную Сурриль, и этот звук был единственным, который раздавался на многие мили вокруг.
Глава 13
Я пела, пока в горле не пересохло. Перейдя холм, мы наткнулись на крошечную деревеньку, стоящую вдоль реки, рядом с которой Эндвивер выглядел бы внушительно. Ристриэль не настаивал на продолжении пути, поэтому я подыскала нам место для ночлега в очередном амбаре. Хозяева, люди добрые, не взяли с меня платы и даже накормили ужином. Я купила у них темно-синие нитки для вышивки и более толстые носки для обуви.
Ристриэль не стал заходить в деревню, что и к лучшему. Мне хотелось разобраться в мыслях, в чувствах и определить дальнейшие шаги. Мой проводник выполнял свою часть сделки. И, казалось, искренне заботился о моем благополучии, что даже трогательно.
Тем не менее, не удавалось полностью ему довериться. Я не знала, кто он такой. Не понимала, на что способен. И божок, с которым он разговаривал в сражении… Слова солдата не выходили у меня из головы.
«В тебе ее тьма».
Он явно подразумевал Луну.
Я принадлежала Солнцу. Поклонялась Ему всю свою жизнь. Мои родители Ему поклонялись, их родители и все предки до них. Я провела с Ним ночь и родила Ему ребенка. Он коснулся моего лица и попросил моей благосклонности.
Обманщик.
Я пыталась справиться с ознобом, гуляя по деревушке. Мысли то и дело прерывали вопросы любопытных местных. Я рассказала им историю, придуманную с Ристриэлем: что прибыла с братом, который сейчас на охоте, мы разыскиваем родственников. Я спросила о последних событиях в округе. Многие поведали мне то, что я знала и так: недавно боги разгневались, поэтому народ решил посвятить день молитвам Луне и Солнцу, прося их о мире.
Особенно в этих рассказах меня заинтересовало одно: по словам местных, все произошло на прошлой неделе. Для меня битва разразилась прошлой ночью, а утро просто исчезло. Однако у меня заметно отросли волосы и ногти. Все это противоречило законам природы, тем не менее… Будь Ристриэль простым смертным, наемным проводником, у меня не было бы причин в нем сомневаться. Вот только он не смертный. Я видела, как он призывает тени. Как ходит сквозь деревья. Как теряет часть себя, когда его озаряет Солнце.
Что все это значило вообще и для меня лично? Возможно, безопаснее было бы уйти без Ристриэля? Я не решалась. Не только потому, что хотела добраться до Недайи целой и невредимой, но и потому, что мысль его покинуть вызывала чувство вины.
Ибо, будь Ристриэль смертным мужчиной, у меня возникла бы к нему симпатия. И, вопреки здравому смыслу, она все же начала зарождаться. Он был добрым, мудрым, вдумчивым. Но также неуловимым, как тайны, которые хранил. И я не успокоюсь, пока их не раскрою.
После прогулки по деревне я вернулась на ферму и поужинала с хозяевами. Мы славно побеседовали, и перед уходом я заверила их, что моему «брату» будет вполне достаточно припасов, которые у нас есть. Когда я добралась до амбара, он пустовал, если не считать пары ягнят. Меня мучили мысли о Ристриэле: куда он ушел, что делал. Чтобы успокоиться, я забралась по лестнице на чердак и достала вышивку. Я почувствовала появление Ристриэля, как человек чувствует надвигающуюся бурю или проплывающее над головой облако.
– Что ты за божок? – тихо спросила я, накладывая стежок на его ногу.
Он парил внизу амбара. Яркие лучи заходящего Солнца, которые проникали в окно, сделали его прозрачным.
– В каком смысле? – он прекрасно понимал, в каком, однако я решила простить ему уклончивость.
– Где твое царство? – я убрала иглу и разгладила вышивку у себя на коленях. – У большинства божков, живущих на Матушке-Земле, есть царство. – Я вспомнила существо, повстречавшееся мне на озере в Терасте. – Так какое у тебя?
– Мое царство не привязано ни к какому месту. Это я сам, – он оглядел сарай, подмечая инструменты, ржавые петли, запах животных. – Некогда я жил среди смертных, но не теперь.
– Разве сейчас ты не среди нас?
– Это другое, – ответил он, не став опять мне напоминать, что я не вполне смертная.
Вздохнув, я отложила работу и подвинулась к краю чердака, чтобы лучше видеть Ристриэля.
– Нужно обсудить вчерашнее.
– Звездный свет меня ослабляет, – он избегал моего взгляда. – Поэтому нас заметили. И поэтому я тебя покинул.
Я раскрыла рот от удивления. Не это мне хотелось узнать, однако он меня не разочаровал. Я вспомнила, как его облако чернильной тьмы рассеялось в тот миг, когда вырвался мой звездный свет. Вспомнила страх при виде того, как его тень сливается со многими другими. Вспомнила чувство одиночества и беспомощности.
Я потерла ладони, чтобы согреться.
– Ты использовал время.
Солнце говорил мне, что время нельзя менять.
Ристриэль не ответил, и я добавила:
– Это против законов Вселенной, разве нет?
– Есть законы других Вселенных, которые нарушаются каждый день с гораздо более серьезными последствиями, – тон звучал немного резко. – Деяния, причиняющие лишь страдания твоему и моему народу, и все же они остаются безнаказанными. – Голос снизился до шепота. Он взглянул на меня снизу вверх, черные, как смоль, волосы скользнули по глазам. – Считаешь, мой поступок неправильный?
Знала ли я наверняка, что он неправильный? Да. Однако Ристриэль спросил не о том, что я знаю, а о том, что чувствую.
– Нет.
Он сжал губы в тонкую полоску и отвел взгляд, словно я его отчитала. Словно у него на плечах лежала невидимая моему взору ноша, и я наблюдала, как она медленно его раздавливает. Он дышал спокойно, глубоко. Пронзающие его лучи Солнца окрасились в рыжий цвет.
– Что я могу для тебя сделать, Церис?
Я не ожидала такого вопроса. По правде говоря, он и так много для меня сделал, тем не менее, нельзя было упускать возможность для откровенного разговора.
– Ответь на вопросы.
Судя по тому, как поникли уголки его губ, не на это он рассчитывал. Подобрав юбку одной рукой, я спустилась по лестнице и, вновь оказавшись на твердой почве, спросила:
– Кто ты?
– Меня зовут Ристриэль, – он не смотрел мне в глаза.
– Почему Яр и Шу тебя разыскивают?
На этот раз ему потребовалось больше времени для ответа.
– Потому что им приказал бог, подаривший тебе это кольцо.
Я взглянула на кольцо на среднем пальце. Затем повернула его, и янтарная линия в центре почернела.
Ристриэль заметно расслабился. Я и не осознавала, насколько он напряжен, пока его плечи не опустились, а выражение лица не разгладилось. И тут сочувствие захлестнуло опасения, и я представила себя на его месте: один, в бегах, напуганный, а тут еще избранница звезд засыпает вопросами, на которые страшно отвечать. Вопросами, которые могут вернуть меня туда, откуда я пришел, – в место явно неприятное. Вопросами, которые задает женщина, приглянувшаяся моему… заклятому врагу? Недругу? С доказательством в виде кольца на пальце.