Мне хотелось прикоснуться к Ристриэлю – почувствовать его присутствие, чтобы напомнить и себе, и ему: мы не одиноки. Но на него по-прежнему падали закатные лучи.
– В чем дело, Ристриэль?
Он взглянул на меня с таким же удивлением, как когда я поблагодарила его в первый раз, молча изучая. Будь он плотным, будь он таким же, как любой другой мужчина, между нами вспыхнула бы искра. Мы стояли совсем рядом, одни в сарае, вдали от любопытных взглядов, всматриваясь друг другу в глаза, словно разыскивая самую душу.
Искра в самом деле возникла, только неведомая мне прежде.
Он ответил вопросом на вопрос:
– Чего ты хочешь больше всего на свете, Церис?
Его размах заставил меня надолго задуматься. Больше всего на свете? Вырвать из груди Ристриэля все его тайны? Улететь на семьсот лет назад и вернуться к привычной жизни? Зайти еще дальше и отвратить взгляд Солнца от Эндвивера или расположить к себе сердце Кана? Вот только все это казалось невозможным, как кусочки сложного сна, который рассеивается с каждым часом. Не требовалось долго заглядывать в себя, чтобы понять, чего больше всего желает мое сердце.
Я направилась к двери и вышла из сарая. В тот же миг золотая макушка Солнца спряталась за горизонтом.
– Больше всего на свете я хочу встретиться с Сурриль.
– Со своей звездой? – Ристриэль встал рядом со мной.
Я кивнула, глядя на поочередно проступающие в небе звезды в ожидании, когда засияет личико дочери.
– Я выносила ее в своем чреве и родила. А когда вновь открыла глаза, она уже была среди братьев и сестер, – я с легкостью нашла ее мерцание и указала на него. – Вот она.
– Хочешь ее увидеть?
Я оторвала взгляд от неба и перевела на Ристриэля, который стоял передо мной телесный, одетый в чернильные одеяния.
– Больше всего на свете.
Ристриэль протянул руку и улыбнулся.
– Тогда я отведу тебя к ней.
Сердце забилось так сильно, что на коже заплясало слабое серебристое сияние.
– Что? Туда? Ты… можешь?
Он кивнул, все еще протягивая мне руку.
Я уставилась на его раскрытую ладонь, пульс барабанил в ушах, дыхание участилось. Я все ждала и ждала, когда закончится война и Солнце оторвется от своих обязанностей ровно настолько, чтобы безопасно пересечь Вселенную к дому нашего ребенка. Способен ли этот неизвестный божок совершить подобное прямо сейчас?
Доверяла ли я ему? Да и имело ли это значение?
Дрожащей рукой я коснулась его ладони. Он цепко ухватился за нее и притянул меня к себе, крепко обнимая, как на поле боя, когда вокруг нас задрожало время. На удивление, я почувствовала себя в безопасности, словно он был щитом от странного мира, в котором я затерялась.
Мы летели, невесомые, Земля и ночное небо расплывались. Не так, как ранее, когда Ристриэль нарушил закон времени, а причудливым образом, по-божественному. Я была соколом, взмывающим в небеса, падающей звездой, первым вздохом младенца. Небо открылось перед глазами, звезды стали большими и осязаемыми, их свет одновременно теплый и прохладный, мягкий и ослепительный, ошеломляюще-завораживающий. Вокруг них темными кругами летала материя всех форм и размеров. Когда я полюбопытствовала о ней, Ристриэль просто ответил:
– Их сила притягивает не созданное Вселенной.
Он летел с мастерством и легкостью, лавируя меж ореолами пыли, мчась средь звезд. Когда мы их миновали, они превращались в цветные полосы. Я слышала их заинтересованный ропот, смех, пение.
Время словно исказилось. Я была везде и нигде, пролетала сквозь секунды и годы. А потом вдалеке возникла она: серебристо-белая, маленькая и прелестная. Я указала на нее, и мы сменили направление, пока нас не окружило бархатное ничего. Однако руки Ристриэля держали меня крепко, и я не падала.
Передо мной сияло лучезарное создание меньше меня – ребенок, окутанный гигантским ореолом звездного света. Ее кожа состояла из звездного света, волосы и глаза сияли, как бриллианты. Она улыбнулась, и сердце у меня едва не разорвалось от счастья.
– Матушка… – она потянулась ко мне.
Слезы потекли из глаз одна за другой. Я взяла ее за руку и сжала маленькую ладошку – теплую и нежную, именно такую, какой должна быть ладошка ребенка, хотя она выглядела скорее десятилетней девочкой, нежели новорожденной.
– Моя милая Сурриль, – прошептала я. Ристриэль выпустил меня, и я поплыла прямо в ее объятия. Моя кожа засияла так же, как и ее, наш свет слился воедино – в нечто еще более прекрасное.
– Я видела вашу картину, – пропела Сурриль. – И каждую ночь за вами наблюдаю.
Я рыдала, уткнувшись ей в волосы, и прижимала к груди, со всей любовью, которая во мне была.
– Я тоже за тобой наблюдаю, моя доченька. Я так тебя люблю!..
– Знаю, – она засмеялась, как колокольчик, и провела пальчиками по моим волосам. – Знаю, и я тоже вас люблю. Мы все любим.
Немного отстранившись, я заглянула ей в личико.
– Все?
– Вы мать звезд, – прощебетала она. – Вы остались с нами, когда другие не смогли. Вы – матушка для всех нас.
Она махнула ручкой, и звезды вокруг замерцали и закружились, словно протягивая ко мне свои жемчужные пальчики. В тот миг, когда я крепко прижимала дочь к груди, душу окутало неведомое доселе счастье, и я ни за что на свете не согласилась бы вернуться к прежней жизни – жизни смертной девушки, у которой впереди обычное будущее, – ибо тогда у меня не было бы Сурриль, ставшей для меня всем миром.
Дочь улыбнулась и провела мягкой ручкой по моей щеке, затем посмотрела на Ристриэля.
– Вам сюда нельзя. Вас найдут.
Ристриэль отплыл в сторонку. Он выглядел истощенным, а кожа приобрела пепельный оттенок, словно он заболел. Впрочем, как же иначе: Сурриль сияла опасным для него звездным светом.
Он кивнул с серьезным видом. Затем оглянулся на некое невидимое мне место, вероятно, Матушку-Землю.
– Думаю, уже нашли.
Мой свет потускнел.
– Кто? Те преследователи?
Он кивнул. Разумеется! Тяжело скрыть столь впечатляющее использование сил – ведь он самостоятельно вознес меня к самим небесам. Именно поэтому Солнце не решался рисковать собой, когда против Него сражались подданные Луны. Ристриэль наверняка об этом знал и все же привел меня сюда, просто потому что я попросила.
Я тяжело сглотнула.
– Разве звездный свет тебя не скрывает?
Ответила Сурриль:
– Не здесь, матушка, – она поцеловала меня в щеку. – Я всегда буду за вами присматривать и гореть в вашем сердце. Но если он вам дорог, то уходите.
Я повернулась к Ристриэлю. Он покачал головой, как бы говоря мне не торопиться. Будто ему нисколько не плохо.
Мне не хотелось уходить. Не хотелось отрываться от дочери. Однако даже без войны и преследователей Ристриэля я не могла остаться с ней навечно. Все еще отчасти смертная не выживет среди звезд.
«Если он вам дорог».
Ристриэль иссыхал у меня на глазах, жертвуя собой ради меня, ради кратких мгновений моего счастья с дочерью.
Приглушив собственный свет, я поцеловала Сурриль и выпустила из объятий. Затем подплыла к Ристриэлю и протянула ему руку.
– Уходим, Ристриэль.
Его тонкие пальцы переплелись с моими, и мы вновь полетели. Мимо замелькали звезды, менялось окружение. Когда мы падали обратно на Землю, я прижалась к нему и уткнулась в шею, он крепко обхватил меня за спину. Чем больше мы отдалялись от звезд, тем более здоровым он выглядел, восполняя силы и твердея, пока не стал единственным плотным существом вокруг. Якорь в зияющем просторе космоса.
Мы договаривались, что он проведет в Недайю в обмен на свою защиту. Тем не менее он рискнул своей безопасностью и даже жизнью ради моего счастья. Он был не просто добрым. Он был вдохновляющим. Верным, заботливым, загадочным.
Я вцепилась в него, когда Земля летела нам навстречу, ни на мгновения не сомневаясь, что мы приземлимся благополучно. Ибо я действительно дорожила Ристриэлем. Он обещал, что я не буду одинока, пока он жив, и мне отчаянно хотелось ему верить, пусть я ужасно боялась попасться на уловку, которая в итоге разобьет мне сердце. Все же Ристриэль был божком, пока мне неведомым, и хоть я не являлась полностью смертной, носила в себе вполне смертные страхи.
Одно становилось ясным: даже мысль о том, что Ристриэль меня покинет, в Недайе или где-то еще, вызывала невыносимые муки.
Глава 14
Мы опустились в тени за сараем: Луну закрывала длинная полоса облаков. В ушах прозвучал отдаленный топот преследующих нас небесных созданий. Звук напоминал неприятный привкус на кончике языка. Без сомнения, будь я полностью смертной, я его не услышала бы.
Они хотели поймать Ристриэля.
– Бери вещи, быстро, – поторопил он.
– Но скоро покажется Луна, – я указала направо, в сторону от амбара. – Ты можешь вновь спрятаться у меня в кармане.
Он растерялся на мгновение.
– Если придут те же охотники и опять увидят тебя, то заподозрят неладное. Ты подвергаешь себя опасности.
Я тяжело сглотнула.
– Но ведь я – мать звезд.
Схватив меня за руку, Ристриэль повернул кольцо, и янтарная полоска засияла.
– Солнца здесь нет.
Я взглянула на наши переплетенные руки. На кольцо. На его лицо с напряженным выражением.
Перекинув подол юбки через руку, я побежала в амбар и взобралась по лестнице на чердак, где закинула принадлежности для вышивания в сумку и чуть ли не спрыгнула обратно.
Ристриэль стоял у окна, всматриваясь в даль.
– Было бы удобнее в обличье коня, – пробормотал он, затем повернулся ко мне спиной и присел. – Позволь тебя понести. Так быстрее.
– Но лунный свет…
– Я тебя не уроню.
Глубоко вдохнув, я повесила сумки на плечи, встала позади него и обняла за шею. Солнце был горячим, огненным и всеохватывающим, в то время как Ристриэль был прохладным, твердым и непоколебимым. Схватив мои бедра, он выпрямился, и подпрыгнул, чтобы подтянуть меня повыше. На щеках проявился румянец как от прикосновения, так и от смущения: меня несли, словно ребенка!