– Солнце, не знаю…
– Сайон, – мягко поправил он. – Зови меня Сайон.
Моя предыдущая мысль канула в туннель света, забытая.
– Не «Сатто»? – Так Его называли во дворце.
– У меня много имен, – он накрыл ладонью мою руку, лежащую на сгибе Его локтя. – Сайон – самое первое.
Мне было то холодно, то бросало в жар. Казалось, мне доверили нечто сокровенное, и я почувствовала себя особенной, ценной. Как мне стало известно позже, очень, очень немногие знали это имя. Я была… тронута.
– Не желаешь увидеть небеса? – теперь Он говорил тише, в голосе звучало благоговение. – Могу тебе их показать.
Я уставилась на Него, на широкие и властные черты лица.
– Я-я думала, там слишком опасно.
– Пока опасность сдерживают, но совсем скоро она вспыхнет вновь. Я покажу тебе королевство. И нашу дочь, если хочешь.
Сурриль! Ее имя вызывало положительные эмоции, однако радость от возможного воссоединения с ней сменилась страхом. Скажет ли она отцу, что я ее уже навещала? Следует ли мне сделать вид, будто вижу ее впервые?
Смирится ли Сайон с тем, что я нашла другое небесное существо, которое отвело меня к ней? Рассердится ли Он, решив, что я подвергла себя опасности?
Если я действительно Ему дорога, то имеет ли все это значение? Сжав руку Сайона, я кивнула.
Световой туннель вспыхнул и закружился спиралью, показались звезды – много-много звезд. Зрелище вызвало не меньший восторг, чем при путешествии в ночное небо с Ристриэлем. Мне хотелось сперва увидеть Сурриль – мое величайшее сокровище, – однако из страха за божка я держала рот на замке и позволила Сайону вести меня туда, куда Ему заблагорассудится.
И Он не разочаровал.
Мы отправились дальше к звездам, к диким облакам всех мыслимых и немыслимых цветов и оттенков, настолько ярким и причудливым, что никакие краски или нити не способны их передать. Они были восхитительными и устрашающими, мы пролетали сквозь них: облака зеленого, багряного и бирюзового цветов проплывали под моей рукой. Я видела планеты: гигантские, из клубящегося дыма, с вращающимися вокруг лунами-полубогами, золотыми, серебряными, медными, топазовыми. Я увидела кольца, которые описывал Ристриэль: огромные круги из миров света и камня. Мы миновали покрытые углем руины с зазубренными валунами во льдах. Сайон объяснил, что это поле боя давних времен, и по отстраненному выражению на Его лице я поняла: в той битве участвовал и Он. Я увидела огромные движущиеся ожерелья из звезд, которые Сайон называл галактиками, вращающиеся спиралью и сияющие – настолько грандиозные, что в сравнении с ними даже Бог-Солнце мерк.
А затем Он отвел меня к Сурриль, и я была так счастлива с ней встретиться, что смеялась, плакала и крепко прижимала ее к груди. Она приветствовала меня с распростертыми объятиями, а своего отца – почтительным поклоном. И вновь, к моей глубокой печали, я не могла задержаться надолго, но постаралась насладиться тем немногим, что мне дозволено. Ее прекрасным личиком, звонким смехом, рассказами о братьях и сестрах вокруг и о великой буре, которую она видела на Матушке-Земле, на противоположном конце от того места, где путешествовала я.
Когда пришло время расставаться, она притянула меня к себе, отчего наш звездный свет слился и вспыхнул, и прошептала:
– Они ищут вас на севере.
Я поняла, что речь о Яре и Шу. Однако, не желая нас выдавать, ничего не ответила и перешла к прощаниям и заверениям, что навещу ее при первой же возможности.
Сайон взял меня за руку, и мы полетели по небесам несколько минут, которые казались годами. Чудеса вокруг очаровывали, поглощая своей необъятностью, пока впереди вновь не вырос туннель света, и хотя не возникло ощущение падения, я почувствовала своеобразное нисхождение, тянущее меня обратно на Землю.
– Сайон, – начала я, едва мой смертный разум пришел в себя после созерцания царствия богов, – я не была бы для Вас так дорога, если бы умерла, как все остальные?
Жар вокруг Него спал и разгорелся с новой силой.
– Не возлагай на меня ответственность за законы Вселенной. Ты бы предпочла мир без звезд?
– Я Вас не виню, а лишь интересуюсь.
У Него внутри, где-то в груди, раздался очередной низкий гул.
– Я знаю лишь, что ты мне небезразлична, Церис Вендин. Избранница звезд. Мне не дано знать, полюбил бы я других тоже.
«Полюбил». Слово вызвало дрожь, несмотря на горячее присутствие Сайона, и я не смогла ничего выговорить, пока ноги не встали на Матушку-Землю. Мы вернулись в лес, в котором я спала.
– Благодарю Вас, Сайон, – имя слетело с языка молитвой.
Он обхватил ладонями мое лицо, прикосновение было таким потрясающе горячим, таким болезненно искренним.
– Подумай над Моим предложением, Церис.
А затем Он исчез, взошел рассвет, и без Него мир показался темным.
Определив примерное направление на Недайю, я принялась обыскивать кусты.
– Рес? – прошептала я, затем нырнула под ветви и вздрогнула, когда за спиной пробежал олененок. Я почти ждала, что вернется сердитый Сайон или на меня набросятся Яр и Шу, однако в лесу стояли тишина и покой, было тепло, небо сияло лазурью с вкраплениями пушистых белых облаков.
В прошлый раз Ристриэлю потребовалось несколько часов, чтобы меня найти, поэтому, уповая на лучшее, я пошла дальше, завтракая на ходу и ступая осторожно, ибо эти коренастые деревья любили пускать корни над Землей. Наступил полдень, а Ристриэль все не появлялся. Подыскав местечко для отдыха, я достала вышивку и принялась за его портрет. Вышивая, я затянула песни, которые пела ему, сперва тихо, затем громче. Сидевшая на ветке птица начала странно на меня поглядывать. Я пела куплет за куплетом, а заканчивая, начинала сызнова, время от времени прерывая рукоделие, чтобы положить в рот кусочек сыра или вяленой рыбы.
Когда я завершила песню в седьмой раз, раздался голос:
– Не споешь еще?
Я повернулась. Ристриэль сидел на толстой ветке, или, скорее, парил над нею. Я улыбнулась.
– Я чуть не охрипла, пытаясь до тебя дозваться.
– До меня?
Я кивнула, и он поплыл вниз, беззвучно приземлившись. Он выглядел пристыженным.
– Мне пришлось уйти…
– Знаю, – я свернула вышивку и сунула в сумку. – Правильно сделал. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Он с любопытством взглянул на сумку с вышивкой, однако спросил о другом:
– Куда Он тебя отвел?
– К небесам и к Сурриль, – я вновь с восторгом вспомнила увиденные чудеса. – Я не говорила Ему, что ты уже меня туда водил.
Его губы изогнулись, и он указал мне вперед, немного на восток от направления моего движения. Я двинулась в путь, и он пристроился рядом.
– Церис.
– А?
Ристриэль смотрел под ноги, темные волосы падали на глаза. Он выглядел таким человечным и живым, однако мираж рассеивался, едва на него падал луч света.
– Сегодня ночью новолуние.
Неужели? Я по-прежнему не пришла в себя от потерянного времени после той битвы, когда небо почернело от ложного новолуния.
– Я буду плотным всю ночь, – объяснил он. – Если хочешь, я отнесу тебя в Недайю. Мы прибудем к утру, – он помолчал, под моей ногой хрустнула ветка. – Иначе идти придется еще три дня.
Одна ночь до Недайи. Я и не подозревала, что город так близко. Одной ночи достаточно, поскольку Ристриэль может двигаться необычайно быстро, даже с ношей. Одна ночь с волшебством божка или три дня на моих собственных смертных ногах.
Еще одна ночь с Ристриэлем или три дня.
– Мне… нравится идти, – я заправила за ухо несколько выбившихся из косы прядей. – Три дня – не так уж много, – вспомнив предупреждение Сурриль, я добавила: – Хотя тебе, полагаю, лучше поспешить. Чтобы оторваться от преследования.
Чтобы освободиться от меня и начать новое путешествие. Однако в горле застрял ком, и я не смогла выговорить этих слов.
Ристриэль оглянулся.
– Они нас не поймают, – его взгляд упал на меня, как ранний весенний ветерок, и по коже пробежали мурашки. – Разве ты не хочешь поскорее попасть в Недайю?
Я поджала губы, размышляя. Пульс участился.
– Не только этого я хочу.
Осмелившись встретиться с ним взглядом, я заметила, что он остановился, и тоже перестала идти. Он поднял руку, затем опустил, не способный при свете дня ни до чего дотронуться.
Не способный дотронуться до меня.
Отведя взгляд, он вновь зашагал, но прошел не так много, прежде чем опять остановиться и повернуться ко мне.
– Когда ты сказала… – он замешкался, выпрямился. – Когда сказала, что я о тебе забочусь. Церис…
Я схватила свою косу и сжала ее, не вполне понимая, к чему он клонит.
Он сглотнул – прямо как обычный человек.
– Ты единственная, кто когда-либо заботился обо мне.
Эти слова пронзили меня, как зимняя стужа. Я преодолела разделяющее нас расстояние и изобразила, будто касаюсь руки Ристриэля. Хотелось взять его лицо в ладони, податься вперед, прислониться лбом к его… Увы, не получится. Это привело меня в ярость и придало голосу резкость, когда я заговорила:
– Они глупцы! Ты добрый и искренний, Ристриэль. А еще благородный и преданный, и все, что бывает хорошего в людях. Ты достоин всего, что может предложить тебе Вселенная. Всего, что могу предложить я.
Я бы поцеловала его, будь он осязаем. Мне довелось поцеловать лишь одного мужчину, Кана, в день своего ухода. Я даже Сайона не целовала, хотя отдала Ему все остальное. Тем не менее там, в лесу, я была готова поцеловать Ристриэля, чтобы скрепить обещание, рассеять всякие сомнения и выразить то, что не под силу выразить словам. Ибо он действительно был мне дорог. Тогда я была не готова признать, но я уже в него влюблялась.
Он взглянул на меня так, будто вот-вот заплачет, отчего и мне захотелось рыдать. Затем склонил ко мне голову и прошептал: «Спасибо» – самым искренним и нежным тоном, какой я когда-либо слышала.
– Лучше пойти южным путем, – пробормотала я, утешая его улыбкой. – Одна звезда по секрету мне сообщила, что там безопасно.