«Тот, кто прикован цепью». Так переводилось его имя, согласно книге отца Мили.
– Это был Бог-Солнце, – продолжал Ристриэль. – Но и смертные дали мне имя. Они назвали меня Сумрак.
Дрожь пробежала от макушки к коленям и обратно. Сумрак… Сумрак!
Боги на небесах, как же я сама не догадалась! Теперь ночь наступала столь внезапно: я заметила это и сочла странным, но никогда особенно не обдумывала. Но я помнила. До того, как зажегся факел в церкви Эндвивера, до того, как я повстречала Сайона… Я помнила тусклый свет цвета индиго, который заливал небо сразу после захода Солнца и до появления Луны. Помнила, что наступление темноты шло с предупреждением. Я помнила его.
И у меня сложилось отчетливое впечатление, что из всех смертных помнила лишь я одна.
– Как я тебе и говорил… – Ристриэль откинулся на прохладный камень за спиной. – Я родился от осколка темной стороны Луны и Матушки-Земли. Только ни одна не признала меня своим. В юности я был безрассуден, растерян и неуверен в себе. Солнце выиграл войну и пленил меня, заковав в завесе между царствами, чтобы Луна больше не сумела напасть на Него во времена смуты, когда Он расщеплен и ослаблен.
Я слушала, уставившись на него и раскрыв рот. Словно находилась вне своего тела, неким третьим лицом, слушавшим историю, которую я никогда не сумела бы постичь самостоятельно. Полубог, созданный случайно, вынужденный охранять пространство между царствами… никакая легенда этой истории и в подметки не годится.
Неудивительно, что Ристриэль так хорошо знал географию Земли. Он наблюдал за ней с неба… сколько? Тысячелетия, не меньше. Я не припоминала ни одной легенды или сказки, в которой нет сумрака.
– Сила звезд удерживала меня в плену, – теперь он шептал, уронив взгляд на руки. – И я… я больше не мог этого выносить. Я был один. Почти всегда, за исключением промежутков после захода Солнца и перед восходом. Тогда мне ненадолго открывалась Матушка-Земля с ее смертными. Я узнавал их привычки, их имена… Только они меня никогда не замечали. Затем силы Луны и Солнца давили на меня и отправляли обратно во тьму.
Ристриэль прижал ладони к глазам и свернулся калачиком.
Привстав на колени, я обняла его, утешая так же, как он утешал меня на темных улицах. В голове лихорадочно бурлили мысли, пытаясь обрисовать картинку его жизни…
Тьма. Он томился во тьме, сам по себе, в одиночестве, в то время как более сильные боги и полубоги поднимались в небеса.
Я подумала о Сайоне и Его обходительности, о том, как ласково Он взял меня под руку. Как Он мог быть настолько жестоким?
– А потом умерла звезда, – Ристриэль не отнимал ладоней от глаз. – С ее смертью мои цепи ослабли, и я сбежал. Украл время и спрятался на Матушке-Земле. Не думаю, что она обо мне знает, она так долго дремлет…
– Рес.
Однако он словно мысленно пребывал где-то далеко, где-то в темноте и одиночестве, где-то… куда я не могла дотянуться.
Я подождала, сжимая его крепче, затем вновь позвала:
– Рес.
Он не ответил.
Я пустила немного звездного света на кожу, и отблеск индиго на его коже и одежде пошел рябью.
– Ристриэль.
Он поднял голову, на его лице было такое беззащитное выражение, детское, человеческое.
– Война – не твоя вина, – твердо сказала я, отстраняясь, чтобы лучше видеть его лицо. – Они боролись друг с другом еще до твоего сотворения. Их война тебя и породила.
Я пыталась подобрать правильные слова… Ты этого не заслужил. Однако все они казались слишком слабыми, несущественными. Недостаточными.
Я провела ладонями по его рукам, положив на локти.
– Спасибо, что рассказал мне.
Он не ответил.
Мы долго сидели в тишине, и наше дыхание было единственным звуком. Масляная лампа замерцала. Я начала переживать, надолго ли ее хватит, не желая оставлять Ристриэля в темноте.
– До того, как я стала звездной матерью, умерла звезда, – прошептала я. – Она же тебя освободила?
Он положил подбородок на колени.
– Думаю, да. Вероятно, ее сила питала мои цепи.
Я кивнула, сопоставляя временные рамки. Значит, он был в бегах почти год.
– Сайон… Солнце… мое присутствие поможет Ему тебя найти?
Он взглянул на мое кольцо.
Я стянула бесценное украшение с пальца и швырнула на пол. Ристриэль наблюдал за тем, как оно катится, подпрыгивает на камнях.
– Тебе безопасно уйти?
Он взглянул на каменный потолок, словно видел сквозь стены небо.
– Нет. Пока. Ни Он, ни Его слуги не желают ступать в город, но они не станут долго сомневаться.
– Мне нужно встретиться с Квеллайн, чтобы ее успокоить.
Последний раз она видела меня, когда я кинулась на встречу с самим Солнцем.
Ристриэль изучал мое лицо. Убрал несколько прядей с щеки.
– Иди.
– Но ты останешься один…
– Церис, – выражение его лица стало ласковым, любящим, и в нем я увидела бесконечные годы. Лицо полубога. – Я провел все свое существование в ожидании. Несколько часов для меня ничто.
Я смотрела на него. Сердце замирало, разбивалось, бешено колотилось.
И я поняла, что должна сделать.
Глава 22
Я пробралась обратно к дому Квеллайн, наклоны улиц Недайи казались круче, чем прежде. Когда я вошла, внутри царила тишина. Ненормальная активность нарушила привычный распорядок дня горожан, и Недайя пока не вернулась в прежнюю колею. Возможно, семья отдыхала наверху. Я не стала проверять, а подошла к полированной шкатулке и вытащила хрупкие вышивки с генеалогическим древом Идлиси.
Развернув ткань, я провела пальцами по написанным нитями именам – некоторые выцвели, некоторые сияли ярко. Этого всего мне и не хватало… Впрочем, именно этого я никогда не смогу иметь. Если бы я перешла в загробный мир, моя семья последовала бы за мной. Возможно, они отправились туда без меня, как знать? Я знала лишь одно: что никогда не встречу никого из них здесь, на Земле. Ни нити судьбы, ни струны времени этого не позволят. Тем не менее я достала из сумки тонкую желтую нить и рядом со своим именем в верхней части гобелена вышила простую шестиконечную звезду, а под ней буквы «С-У-Р-Р-И-Л-Ь», ибо именно благодаря моей дочери нас запомнили.
Затем я положила голову на стол и закрыла глаза, поддаваясь изнеможению. В полусне я заново пережила время на небесах, с Сайоном, Фосией и Эльтой. Появилась в Эндвивере. Впервые увидела свою статую. Провела рукой по надгробиям семьи. Отправилась в одиночное путешествие, пока не встретила в лесу полуночного… сумеречного коня. В голове пронесся каждый час, каждый день нашего с ним пути. Тайны в лунном свете, поздние беседы, все шутки и спетые песни. Я вновь пережила свои страхи и тревоги. Погоню. Гарпун в ноге Ристриэля, и то, как он прижимался ко мне, в то время как вокруг расползалась тьма.
Придя в себя, я подняла голову и вытерла слезу подушечкой пальца.
Отворилась дверь, и на пороге возникла Квеллайн с сумкой продуктов на плече.
– О, Церис! Я о вас беспокоилась. – Она поставила сумку на пол и поспешила ко мне, взяв мои руки в свои. – С вами все в порядке?
Я кивнула.
– Он лишь хотел поговорить.
Квеллайн заглянула мне в глаза.
– Разговор с богом… До вчерашнего дня я бы ни за что не поверила, – она помолчала. – Что-то случилось?
Я улыбнулась и вытерла слезы.
– Мне нужно идти.
Она переменилась в лице.
– Идти? Н-но ведь вы только пришли!
– Да-да, – я опять вытерла глаза. – Знаю. Возможно, я вернусь. Мне хотелось бы. Хотелось бы получше вас узнать, и малышку Церис, и Рутгара, и Аргона, и Янлу. Но мне нужно уйти. Нужно его защитить.
Некоторое время Квеллайн внимательно вглядывалась мне в лицо. Затем испустила долгий вздох, плечи поникли.
– Разумеется, – ее глаза заблестели, но она улыбнулась. – Он привел вас сюда, к нам. Он нас спас. Я тоже хочу, чтобы вы ему помогли.
Из горла вырвался смешок, и я кинулась Квеллайн на шею, крепко прижимая к груди. Она обняла меня в ответ, и мы обе разрыдались, оставляя на плечах друг друга мокрые следы.
Квеллайн отстранилась первой и похлопала меня по рукам.
– Лучше поспешите, иначе Аргон убедит вас остаться. Вот, – она взяла сумку с продуктами, отошла к буфету и приготовила мне сытный перекус. Затем завернула его в полотенце и протянула мне, как новорожденного. – Возвращайтесь домой, когда сможете.
Домой… Похоже, Недайя в самом деле стала моим домом.
Я поблагодарила новую родственницу, поцеловала в щеку и благоговейно положила еду в сумку. Затем вышла на вечерний свет. Улицы уже поредели. У людей больше не было сумерек, предупреждающих о наступлении ночи, поэтому им приходилось прятаться по домам по светлому.
Я направилась к собору. Подняв голову к небу, туда, где была моя Сурриль, прошептала:
– Спасибо.
Когда я вернулась в собор, Солнце садился, отчего огромное строение отбрасывало холодную тень на меня и половину Недайи. Словно острое и поэтичное напоминание Сайона о его требовании, хотя, разумеется, я подошла к собору с востока случайно.
Толпа рассеялась, и как шпиль, так и огромный факел оставались холодными. Присев на корточки, я взялась за ручку двери от подвала, но прежде чем войти, глубоко вздохнула, успокаиваясь. Невозможно изменить прошлое, невозможно управлять временем и торговаться с богами, но можно следовать зову сердца, и оно осветит мой путь.
Внутри царила тьма: масляная лампа перегорела. От паники я споткнулась на короткой лесенке, однако испуг мигом погас от голоса Ристриэля в темноте:
– Ты вернулась.
Из груди вырвался вздох.
– Я ведь обещала.
Оставив дверь приоткрытой ради лучика света, я осмотрела принесенные Квеллайн вещи в поисках чего-нибудь полезного для дороги. Только покрывало оставалось пригодным, все прочее испортилось. На каменном полу сверкнуло кольцо с черной полосой. Возник соблазн его поднять – в крайнем случае, можно будет продать по высокой цене. Но я побоялась, что даже неактивированное оно позволит нас выследить.